в переводах © Дмитрия Н. Смирнова
МУРАВЕЙ И ГОРЛИЦА (3)
Муравей спустился к реке, чтобы утолить жажду, но поток подхватил его, и он начал тонуть. Горлица, сидящая на дерев e у реки, сорвала лист и бросила в воду рядом с муравьём. Тот вскарабкался на него и, невредимый, добрался до берега. Но тут он заметил птицелова, который уже расставил ловушку для горлицы. Не мешкая, муравей, подполз к нему и укусил за ногу. Птицелов вскрикнул от боли и уронил свои прутья, а горлица, услышав шум, улетела.
Не забывай добра сделанного тебе другими и не медли ответить благодарностью.
Колдун, сидя в базарной площади, предсказывал судьбы прохожим. Вдруг прибежал гонец, и сообщил, что двери дома его взломаны, а добро украдено. Колдун завопил от горя и опрометью кинулся домой. Сосед только и успел крикнуть ему вдогонку: «Вот какие вы, колдуны – берётесь предсказывать судьбы другим, а свою собственную предвидеть не можете!»
ЛИСА И ВИНОГРАД (11)
Голодная Лиса пробралась в сад и на высокой ветке увидела сочную гроздь Винограда. «Этого-то мне и надобно!» – воскликнула она, разбежалась и прыгнула один раз, другой, третий. но всё бесполезно – до Винограда никак не добраться. «Ах, так я и знала, зелен он ещё!» – фыркнула Лиса себе в оправдание и заспешила прочь.
ДВЕ РЫБЫ – МОРСКАЯ И ОЗЁРНАЯ (16)
Резвилась Рыбица в пресном озере, да вдруг волна подхватила её и унесла в солёное море. Увидала она тварей морских и стала над ними потешаться: «Ах, какие вы уродины, рыла неотёсанные, а я — поглядите-ка — вся тонкая, да изысканная, и дядька мой — сам озёрный князь!» Не вынесла морская Рыбища сраму такого от басурманки-рыбицы: «Хоть и солона правда моя, но придётся тебе меня выслушать: как загребут нас одним неводом, да вытянут на берег морской, тут соберутся все на меня глазеть, пальцы гнуть, да цену заламывать, а за тебя-мелюзгу и гроша ломаного не дадут!»
ДЕМАД И АФИНЯНЕ (20)
Оратор Демад обратился с речью к афинским согражданам, но никто не слушал его. Тогда он спросил: «Рассказать вам басню Эзопа?» Все согласились, и Демад начал так: «Богиня Деметра, Ласточка и Угорь шли вместе по дороге, но путь им преградила река. Тогда Ласточка перелетела её по воздуху, Угорь переплыл по волнам. » Тут Демад остановился, и в толпе кто-то спросил: «А Деметра-то что?» «А Деметра, – ответил Демад, – рассердилась на всех вас, потому что басни Эзопа для вас дороже, чем дела государственные!»
Так человек неразумный пренебрегает важными делами в угоду развлечениям.
ГАЛЧОНОК И ГОЛУБИ (23)
Увидел Галчонок, что у Голубей в голубятне всегда тепло, уютно и вдоволь еды. Выкрасился он белилами и влетел в голубятню. Сперва он ел молча, и Голуби приняли его за своего. Но тут он осмелел, и закричал по-галочьи. Голуби сразу сообразили, с кем имеют дело, и с позором вытолкали чужака. Пришлось Галчонку возвращаться в своё бедное гнездо, но братья не признали его из-за белых перьев, и не впустили. Так и болтается голодный Галчонок один, не зная куда податься.
Ах, бедняга: позарился на чужое, — и своего лишился.
ОРЁЛ И ЛИСИЦА (15)
Орёл и Лисица завели дружбу и поселились по соседству: Орёл на верхушке высокого дерева, а Лисица у его подножья. Отправились они на охоту. Лисица — в лес, а орёл — к лисьей норе, утащил маленького лисёнка, и устроил пир вместе со своими орлятями. Вернулась Лисица, и залилась горючими слезами, не зная, как отплатить дорогому товарищу. Но не долго было ждать. Летая над селом, увидел Орёл, как жители положили на горящий алтарь козочку — в жертву богам. Схватил её Орёл вместе с тлеющими угольями, и отнёс в своё гнездо. Но тут от сильного ветра разгорелись уголья и спалили орлиное гнездо вместе со всеми орлятями. Упало оно на землю прямо к лисей норе. Ух, и полакомилась же Лисица всласть!
Так, дурные деяния даже сильных мира сего, не остаются безнаказанными.
ЭЗОП И ПИСАТЕЛЬ (14)
Сочинитель, прочёл Эзопу своё творение, в котором он хвастливо именовал себя величайшим писателем. Ожидая одобрения баснописца, он спросил: «Надеюсь, вам понравилось, и вы разделяете моё высокое мнение о моей персоне? Или может, мне следовало бы не так часто упоминать о своей гениальности?» «Совсем нет, – отвечал Эзоп, пораженный глупостью и убожеством писанины. – Это хорошо, что вы хвалите себя, поскольку никто другой вас никогда не похвалит!»
У хозяина были Коза и Осёл. Как увидела Коза, что Осла лучше кормят, стала ему завидовать и сделала вид, что жалеет его: «Ох, как плохо с тобой обращаются: то заставляют вертеть каменные жернова, то навьючивают несусветные тяжести, а платят за это одними побоями! Не лучше ль тебе притвориться припадочным, да и свалиться в канаву, – вот тогда тебя пожалеют и дадут отдохнуть». Поверил Осёл Козе и свалился в канаву, да так весь изранился, что пошёл хозяин за лекарем. Осмотрел лекарь больного, покачал головой, и прописал верное средство – прикладывать к ослиным ранам лёгкие Козы. Осла удалось выходить, но для этого пришлось убить Козу.
Так и с людьми бывает: заманит один другого в ловушку, а сам в неё попадёт!
На сайте Эзоп Баснописец на «Проза.ру» публикуются новые басни.
7 стр. басен Эзопа (61-70 басен Эзопа)
61. Крестьянин и судьба
Крестьянин, вскапывая поле, нашел клад; за это он стал каждый день украшать Землю венком, полагая ее своей благодетельницей.
Но явилась к нему Судьба и сказала:
«Друг мой, зачем ты благодаришь Землю за мой подарок? ведь это я его тебе послала, чтобы ты разбогател!
А ведь если случай переменит твои дела и окажешься ты в нужде и бедности, то опять бранить ты будешь меня, Судьбу».
Басня показывает, что надо знать своего благодетеля и ему воздавать благодарность.
62. Дельфины и пескарь
Дельфины и акулы вели меж собой войну, и вражда их была чем дальше, тем сильнее; как вдруг вынырнул к ним пескарь (это такая маленькая рыбешка) и стал пытаться их помирить.
Но в ответ на это один дельфин сказал:
«Нет, лучше мы, воюя, погибнем друг от друга, чем примем такого примирителя, как ты».
Так иные люди, ничего не стоящие, набивают себе цену в смутные времена.
63. Оратор Демад
Оратор Демад говорил однажды перед народом в Афинах, но слушали его невнимательно. Тогда он попросил позволения рассказать народу Эзопову басню. Все согласились, и он начал:
«Деметра, ласточка и угорь шли по дороге. Очутились они на берегу реки; ласточка через нее перелетела, а угорь в нее нырнул…» И на этом замолк.
«А что же Деметра?» — стали все его спрашивать.
«Деметра стоит и гневается на вас, — отвечал Демад, — за то, что Эзоповы басни вы слушаете, а государственными делами заниматься не хотите».
Так среди людей неразумны те, кто пренебрегают делами необходимыми, а предпочитают дела приятные.
64. Укушенный собакой
Одного человека укусила собака, и он бросился искать помощи. Кто-то ему сказал, что надо вытереть кровь хлебом и бросить хлеб собаке, которая укусила.
«Нет, — возразил он, — ежели я так сделаю, то меня кинутся кусать все собаки в городе».
Так и злонравие в людях, если ему угождать, становится только хуже.
65. Путники и медведь
Два приятеля шли по дороге, как вдруг навстречу им медведица. Один тотчас забрался на дерево и там спрятался. А другому бежать уж было поздно, и он бросился наземь и притворился мертвым; и когда медведица придвинулась к нему мордой и стала его обнюхивать, то задержал дыхание, потому что, говорят, мертвецов зверь не трогает.
Ушла медведица прочь, спустился приятель с дерева, спрашивает, что это ему медведица шептала на ухо? А тот в ответ:
«Шептала: впредь не бери в дорогу таких приятелей, которые тебя бросают в беде!»
Басня показывает, что настоящие друзья познаются в опасности.
66. Юноши и мясник
Двое юношей покупали в лавке мясо. Пока мясник хлопотал, один из них ухватил кусок мяса и сунул другому за пазуху. Обернулся мясник, заметил пропажу и начал их уличать; но тот, который взял, божился, что мяса он не брал.
Догадался мясник об их хитрости и молвил:
«Что ж, от меня вы ложными клятвами спасаетесь, да от богов не спасетесь».
Басня показывает, что ложная клятва всегда нечестива, как ее ни прикрывай.
67. Путники
Шли два путника по дороге. Один из них нашел топор, а другой воскликнул:
«Вот нам и находка!»
Первый ответил:
«Неверно говоришь: не нам находка, а мне находка».
Немного спустя столкнулись они с хозяевами, потерявшими топор, и те погнались за ними. Тот, у кого был топор, крикнул другому:
«Вот нам и погибель!»
Другой ответил:
«Неверно говоришь: не нам погибель, а тебе погибель, — ведь когда ты нашел топор, то не взял меня в долю!»
Басня показывает: кто в счастье не делится с друзьями, тот в несчастье будет ими покинут.
68. Враги
Двое врагов плыли на одном корабле. Чтобы держаться друг от друга подальше, один устроился на корме, другой — на носу; так они и сидели.
Поднялась страшная буря, и корабль опрокинуло. Тот, что сидел на корме, спросил у кормчего, какой конец корабля грозит потонуть раньше?
«Нос», — ответил кормчий.
Тогда тот сказал:
«Ну, тогда мне и умереть не жалко, лишь бы увидеть, как мой враг захлебнется раньше меня».
Так иные люди из ненависти к ближним не боятся пострадать, лишь бы увидеть, как и те страдают.
69. Лягушки
Две лягушки жили по соседству: одна — в глубоком пруду в стороне от дороги, другая — на самой дороге, где воды было мало. Та, которая жила в пруду, уговаривала другую перебраться к ней, чтобы жить и сытнее и спокойнее. Но другая не соглашалась и все говорила, что привыкла к своему месту и не может расстаться с ним, — пока, наконец, случайно проезжавшая телега ее не раздавила.
Так и люди с дурными привычками погибают раньше, чем приобретают хорошие.
70. Дуб и тростник
Дуб и тростник спорили, кто сильней. Подул сильный ветер, тростник дрогнул и пригнулся под его порывами и оттого остался цел;
а дуб встретил ветер всей грудью и был выворочен с корнем.
Басня показывает, что с сильнейшими не следует спорить.
Басня Эзопа Дельфийцы и их предки
ЭЗОПОВЫ БАСНИ на русском. ( html ; htm ; php ).
AESOP’S FABLES. (Chambry edition) ( greek ).
AESOP’S FABLES (translated by Laura Gibbs, 2002) – ( eng ).
Что же до самих басен, то Эзоп не был, конечно, основателем жанра. Басня встречается уже в творчестве Гесиода, Архилоха, Симонида. Однако, Эзоп являлся наиболее последовательным и плодовитым представителем этого жанра. И этому, как ни странно, должно было способствовать именно рабское положение Эзопа, который не имел досуга для написания литературных произведений более высоких жанров – однако, беспрепятственно мог черпать сюжеты басен из мудрости окружающего его простого народа. Рабское же положение, по-видимому, способствовало и необыкновенной популярности басен Эзопа, мудрость и рассудительность которого представлялась, с одной стороны, более доступной, с другой стороны, достаточно экзотической в сравнении с рафинированной философией профессиональных мудрецов.
Есть основание предполагать, что в эпоху Аристофана (конец V в.) в Афинах был известен письменный сборник Эзоповых басен, по которому учили детей в школе; «ты невежда и лентяй, даже Эзопа не выучил!», говорит у Аристофана, одно действующее лицо [2] . Возможно, первые попытки литературной обработки басен Эзопа предпринял Сократ [3] .
Однако, наиболее последовательным собирателем и издателем эзоповых басен был Деметрий Фалерский. Начало его работы по разысканию и систематизации басен Эзопа, скорее всего, относится к 301/300 г. до н.э, когда пребывая изгнанником в Беотии, Деметрий Фалерский подобно бывшему тирану Сиракуз Дионисию [4] , по-видимому, был принужден зарабатывать на жизнь в том числе и учительством. Вероятно, в числе учебных текстов, используемых Деметрием Фалерским в своей педагогической деятельности, присутствовали и басни Эзопа. В этом своем преподавательском приеме Деметрий следовал, с одной стороны, уже сложившейся афинской традиции, о которой было сказано выше, с другой, – наследовал интересам своих учителей Феофраста и Аристотеля, а через них – Платона и Сократа.
Но гораздо более глубокий и профессиональный интерес к басням Эзопа возник у Деметрия Фалерского, скорее всего, в Египте, куда он прибыл ко двору Птолемея I Сотера в качестве советника царя и воспитателя наследника престола Птолемея Керавна. Это предположение косвенно подтверждает тот факт, что другой сборник эзоповых басен принадлежал философу Стратону, который прибыл в Александрию в одно время с Деметрием Фалерским, и был приставлен учителем к другому сыну царя Птолемею Филадельфу, который впоследствии и унаследовал Египетский престол. По-видимому, наставление как грамматике, так и нравственным правилам посредством изучения басен Эзопа являлось общим для обоих учителей наследников Птолемея Сотера.
Другая причина интереса Деметрия Фалерского к басням Эзопа могла состоять в том, что Птолемей Сотер, который старался сохранить лучшие из традиций Александра Великого, скорее всего поддерживал обычай ученика Аристотеля собирать друзей, часть ночи проводя за беседой и слушанием каких-либо рассказов [5] . А поскольку наиболее подходящими для этого и по своей занимательности, и по нравоучительности были именно басни Эзопа, то Деметрию Фалерскому как великому оратору, лучшему знатоку Эзопа, да и как самому образованному человеку в окружении царя, видимо, нередко приходилось выступать и в качестве поставщика литературного материала, и, возможно, в роли рассказчика.
Однако, более всего интересу Деметрия Фалерского к басням Эзопа способствовало, по-видимому, создание в 295 г. до н.э. Александрийской библиотеки. А поскольку Деметрий являлся не только инициатором создания библиотеки, но и ее первым руководителем, который поставил своей целью собрать, по возможности, все книги мира – то, вероятно, именно в эти годы им и было осуществлено полное собрание эзоповых басен, о котором мы знаем от Диогена Лаэртского, которое, по имеющимся сведениям, состояло из десяти книг, и было утрачено после IX в. н.э.
Конечно, не все басни, вошедшие в собрание, принадлежали Эзопу. По-видимому, Эзопу приписывались также и тексты, к которым он не имел ни малейшего отношения. Происходило это, конечно, вследствие огромной популярности личности Эзопа; еще при его жизни практически всякое сочинение, написанное в форме басни, связывалось народной молвой с его именем. Впрочем, и после смерти Эзопа под его именем создавались басни, которые, с одной стороны, подражали текстам фригийского баснописца, с другой, – черпая из того же источника народной мудрости и повседневной народной жизни, что и сам Эзоп, естественно вписывались в ранее созданную жанровую форму. Поэтому в настоящее время едва ли представляется возможным выделить из обширного корпуса «эзоповых» басен те, которые принадлежат самому Эзопу, а не его подражателям, последователям или предшественникам.
Вероятно, эти сложности идентификации подлинных сочинений Эзопа существовали уже в III в. до н.э. Скорее всего, их вполне осознавал и Деметрий Фалерский, который имел богатый опыт распознания подлинных текстов в период создания основного фонда Александрийской библиотеки, в том числе – и опыт текстуальной критики гомеровских поэм. Сейчас невозможно сказать, использовал ли Деметрий критерий подлинности при группировке эзоповых басен в сборники. Однако, совершенно ясно, что в эти сборники им абсолютно сознательно были включены и те тексты, которые попросту не могли принадлежать баснописцу YI в. до н.э. При этом, вероятно, Деметрием включалось в сборники большинство сочинений, соответствовавших критериям мировоззренческой близости и жанровой общности текстам «эзоповой басни». По-видимому, самым важным при составлении сборников «Эзоповых басен» Деметрий полагал даже не аутентичность текстов (в отличие от оценки поэм Гомера), но именно воспитательную ценность произведения.
Именно поэтому Деметрий Фалерский выступал здесь, вероятно, не только в роли собирателя, исследователя и издателя «эзоповых басен» – но также и в качестве автора некоторых из них. В качестве примера одного из текстов, который мог быть написан Деметрием Фалерским можно назвать басню «Оратор Демад».
Оратор Демад говорил однажды перед народом в Афинах, но слушали его невнимательно. Тогда он попросил позволения рассказать народу Эзопову басню. Все согласились, и он начал: “Деметра, ласточка и угорь шли по дороге. Очутились они на берегу реки; ласточка через нее перелетела, а угорь в нее нырнул. ” И на этом замолк. ” А что же Деметра?” – стали все его спрашивать. ” А Деметра стоит и гневается на вас, – отвечал Демад, – за то, что Эзоповы басни вы слушаете, а государственными делами заниматься не хотите”.
Так среди людей неразумны те, кто пренебрегают делами необходимыми, а предпочитают дела приятные.
(Оратор Демад. Басни основного эзоповского сборника, 63).
Даже при первом беглом рассмотрении ясно, что Эзоп, живший в YI в. до н.э. не мог знать и писать об афинском ораторе конца IY в. до н.э. Едва ли можно считать высокой и вероятность того, что составить эту басню мог автор, живший позднее III в. до н.э., поскольку фигура Демада не была широко известна в последующие столетия, и даже Цицерон (106 – 43 г.г. до н.э.) не знал уже никаких сочинений Демада. Наиболее вероятным автором этой басни представляется именно Деметрий Фалерский, для которого Демад был не только современником – но человеком с которым Деметрий был близко знаком, придерживался общих политических убеждений, а также восхищался стилем его речей, о чем сам Деметрий говорит в книге «О риторике» [6] .
Но если невозможность написания Эзопом басни о Демаде вполне ясна нам – то еще в большей степени это было очевидно современникам Деметрия Фалерского, включая и первых читателей и слушателей собрания «Эзоповых басен», каковыми, по-видимому, являлись семья и окружение Птолемея I Сотера, а также сотрудники Александрийской библиотеки и Музейона. Поэтому следует говорить о том, что в данном конкретном случае Деметрий Фалерский намеренно пользуется обнажением литературного приема – быть может, имея стремление вызвать тот же недоуменный вопрос у своего слушателя, который возникает у афинских граждан, слушающих Демада, посреди развлечения – дабы от шутливых поучений перейти к серьезным наставлениям настоящих и будущих властителей престола о сути царской власти, смысле и ответственности человеческого существования, а также – непредсказуемости и переменчивости судьбы.
Приблизительно по той же схеме, что и басня «Оратор Демад», выстроены и некоторые другие тексты, где упоминаются конкретные исторические персонажи IY – III в.в. до н.э. – “Демосфен и Афиняне”, “Деметрий и Менандр”, в которой, по справедливому замечанию Лауры Гиббс, Федр перепутал Деметрия Фалерского с его соименником и антиподом Деметрием Полиоркетом. Принадлежность этих текстов перу Деметрия Фалерского также весьма вероятна.
Но поскольку гораздо более важным, нежели фабула басни, Деметрию представлялся моральный урок, который из басни следовал – то, пожалуй, именно, в строках моральных наставлений, сопровождающих басни, следы пера Деметрия Фалерского присутствуют гораздо в большей степени, нежели в расхожих сюжетах. Во всяком случае, совершенно очевидно, что очень многие из наставлений имеют совершенно определенную связь с жизненными перипетиями, а также учением и мировоззрением Деметрия Фалерского.
Приведем лишь самые характерные примеры.
Волки хотели напасть на стадо овец, но никак это им не удавалось, потому что овец сторожили собаки. Тогда решили они добиться своего хитростью и послали к овцам послов с предложением выдать собак: ведь из-за них-то и пошла вражда, и если их выдадут, то меж волками и овцами водворится мир. Овцы не подумали, что из этого получится, и выдали собак. И тогда волки, оказавшись сильнее, без труда расправились с беззащитным стадом.
Так и государства, которые без сопротивления выдают народных вождей, незаметно для себя становятся вскоре добычей врагов.
(Волки и овцы. Басни основного эзоповского сборника, 153).
Один богач выкармливал гуся и лебедя, но с разной целью: гуся – для стола, лебедя – ради пения. А когда пришло время принять гусю ту участь, для которой его растили, была ночь, и нельзя было распознать, который кто: и вместо гуся схватили лебедя. Но запел лебедь, почуяв смерть, и пение это обнаружило его природу и спасло от гибели.
Басня показывает, что часто дары Муз помогают избегнуть гибели.
(Лебедь , Басни из рукописей младшей редакции, 277).
В первом случае очевидно совпадение выводов басни с обстоятельствами политической борьбы в Афинах в период от смерти Александра Македонского до прихода к власти Деметрия Фалерского, а также с обстоятельствами свержения Деметрия Фалерского в 307 г. до н. э. его соперником Деметрием Полиоркетом. Во втором случае мы видим сходство с переменами в судьбе отрешенного от власти Деметрия Фалерского, которые благодаря своим литературным и ораторским талантам был приглашен ко двору Птолемея Сотера.
А вот наиболее яркий пример близости моральных наставлений басен с мировоззрением Деметрия Фалерского.
Мальчик-вор и его мать
Мальчик в школе украл у товарища дощечку и принес матери. А та не только его не наказала, но даже похвалила. Тогда в другой раз он украл плащ и принес ей, а она приняла это еще охотнее. Время шло, мальчик стал юношей и взялся за кражи покрупнее. Наконец, поймали его однажды с поличным и, скрутив локти, повели на казнь; а мать шла следом и колотила себя в грудь. И вот он сказал, что хочет что-то шепнуть ей на ухо; подошла она, а он разом ухватил зубами и откусил ей кусок уха. Стала мать корить его, нечестивца: мало ему всех его преступлений, так он и родную мать еще увечит! Перебил ее сын: “Кабы наказала ты меня, когда я в первый раз принес тебе краденую дощечку, – не докатился бы я до такой судьбы и не вели бы меня сейчас на смерть”.
Басня показывает: если не наказать вину в самом начале, она становится все больше и больше.
Здесь мы видим полную смысловую цитату из сочинения «О стиле» [7] , в котором Деметрий говорит: «…постепенно мы проникаемся важностью мысли, что маленькие проступки открывают дорогу большим преступлениям. И потому за малые прегрешения следует наказывать не меньше, чем за большие. Мы могли бы привести здесь пословицу: «Начало – половина дела». Она как раз говорит об этом малом зле, вернее, о том, что зло малым не бывает» (§122).
Но что нового могут сообщить нам эти «следы» Деметрия Фалерского, кроме того, что Деметрий и в самом деле являлся собирателем басен Эзопа?
Пожалуй, эти «следы» совершенно определенно свидетельствуют о том, что Деметрий Фалерский оставляет эти следы не случайно. По-видимому, опыт работы с древними рукописями при составлении основного фонда Александрийской библиотеки недвусмысленно указал Деметрию Фалерскому на все те сложности, которые испытывает исследователь при попытке определить истинного автора той или иной рукописи. Будучи весьма плодовитым писателем, Деметрий Фалерский в совершенной ясности разума предвидел подобные же проблемы и в отношении своих собственных книг, авторство которых он хотел оставить за собой навсегда. Именно поэтому, не уповая черезмерно на имя, надписанное в начале, в конце ли книги – Деметрий оставляет в текстах им созданных произведений указания на факты собственной биографии, явно или скрытно цитирует мысли, изречения, догадки, уже высказанные ранее в других своих текстах.
Именно они – эти факты биографии, мысли, изречения и догадки, в полном соответствии с первоначальным намерением автора, дают возможность и через две с лишним тысячи лет установить имя подлинного автора тех книг, принадлежность которых Деметрию Фалерскому с некоторого времени оспаривается. Именно эта россыпь позволяет определить принадлежность перу Деметрия Фалерского книг, которые долгое время считались анонимными или приписывались почти мифическим персонажам.
Однако, усматривать в этих приемах дополнительной маркировки текста всего лишь гипертрофированное авторское тщеславие или даже черезмерную пунктуальность филолога и библиотекаря было бы чересчур поспешно и однобоко. Конечно, оба вышеназванных явления в той или иной мере присутствуют в характере и текстах Деметрия Фалерского. Но здесь мы, пожалуй, имеем дело с гораздо более серьезными побуждениями автора, а именно – с почти пророческой одержимостью философа, законодателя, властителя, воспитателя, передав свой богатый опыт и свою мудрость, сделаться воспитателем всех грядущих за ним поколений.
Логика здесь совершенно очевидна. Богатство, которым только владеешь, но не пользуешься –это потеря [8] : и для владельца сокровища и для тех, кого богатей таким образом лишает утаенного сокровища навсегда. Богатым человека делает только то, без чего он попросту не может существовать, то чем он занят ежесекундно, его дело .
А наградой одержимцу, который пишет послание человечеству, может стать только этот нацеленный в будущее текст.
[1] В «Истории» Геродота (кн. 2, 134) читаем: Кроме того, Родопис жила во времена царя Амасиса, а не при Микерине, т. е. много поколений позднее строителей этих пирамид. Родопис происходила из Фракии и была рабыней одного самосца, Иадмона, сына Гефестополя. Вместе с ней рабом был и баснописец Эзоп. Ведь и он принадлежал Иадмону, что особенно ясно вот из чего: когда дельфийцы по повелению божества вызывали через глашатая, кто желает получить выкуп за убиение Эзопа, то никто не явился, кроме внука Иадмона, которого также звали Иадмоном. Он и получил выкуп. Стало быть, Эзоп принадлежал тому Иадмону.
[2] См. статью Эзоп в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона.
[4] См. Деметрий. О стиле. В книге : Античные риторики. Под ред. А.А. Тахо-Годи. – М., из-во МГУ, 1978.
bubligum9000
bubligum9000
Эзоп. Картина Диего Веласкеса (1639—1640)
Эзоп был сочинителем басен. Считалось, что все басенные рассказы, которые потом на разный лад пересказывались в течение многих веков, впервые были придуманы Эзопом: и про волка и ягненка, и про лису и виноград, и про лягушек, просящих царя. Его имя так срослось со словом «басня», что, когда какой-нибудь писатель брался за сочинение басен, он писал на своей книге: «Эзоповы басни такого-то писателя».
Эзоп 150 до н. э. (Villa Albani коллекция),Рим
Эзоп сочинял басни потому, что он был раб и говорить прямо то, что он думал, было для него опасно. Это был его иносказательный, «эзоповский язык». А о том, как он был рабом, и у кого, и что из этого получалось, в народе рассказывали множество веселых историй.
Рабом он был, так сказать, от природы: во-первых, он был варвар, во-вторых, урод. Он был фригиец, из Малой Азии, а фригийцы, по твердому греческому убеждению, только и годились, чтобы быть рабами. А вид его был такой: голова как котел, нос курносый, губы толстые, руки короткие, спина горбатая, брюхо вспученное. Зато боги его наградили даром слова, острым умом и искусством сочинять басни.
От речистого раба хозяин сразу поспешил отделаться, и повел работорговец Эзопа с партией других рабов на рабский рынок на остров Самос. Стали разбирать дорожную поклажу, Эзоп просит товарищей: «Я здесь новый, слабый, дайте мне вон ту хлебную корзину» — и показывает на самую большую и тяжелую. Посмеялись над ним, но дали. Однако на первом же привале, когда все поели хлеба, Эзопова корзина сразу стала легче, а у остальных рабов их мешки и ящики как были тяжелы, так и остались. Тут-то и стало ясно, что ум у уродца не промах.
На острове Самосе жил простак-философ Ксанф. Увидел он трех рабов на продаже: двое были красавцы, а третий — Эзоп. Спросил он: «Что умеете делать?» Первый сказал: «Все!» , второй сказал: «Все!», а Эзоп сказал: «Ничего!» — «Как так?» — «Да вот мои товарищи все уже умеют, мне ничего не оставили». — «Хочешь, я куплю тебя?» — «А тебе не все равно, чего я хочу? Купи меня в советники, тогда и спрашивай». — «Ты всегда такой разговорчивый?» — «За говорящих птиц дороже платят». — «Да ты-то ведь не птица, а урод». — «Бочки в погребе тоже уродливы, а вино в них на славу». Подивился Ксанф и купил Эзопа.
, by Francis Barlow
Устроил Ксанф угощение ученикам, послал Эзопа на рынок: «Купи нам всего лучшего, что есть на свете!» Пришли гости — Эзоп подает одни только языки: жареные, вареные, соленые. «Что это значит?» — «А разве язык не самое лучшее на свете? Языком люди договариваются, устанавливают законы, рассуждают о мудрых вещах — ничего нет лучше языка!» — «Ну так на завтра купи нам всего худшего, что есть на свете!» Назавтра Эзоп опять подает одни только языки: «Что это значит?» — «А разве язык не самое худшее на свете? Языком люди обманывают друг друга, начинают споры, раздоры, войну — ничего нет хуже языка!» Рассердился Ксанф, но придраться не мог.
После обеда стали пить вино. Ксанф напился пьян, стал говорить: «Человек все может сделать!» — «А море выпьешь?» — «Выпью!» Побились об заклад. Утром Ксанф протрезвел, в ужас пришел от такого позора. Эзоп ему: «Хочешь, помогу?» — «Помоги!» — «Как выйдете вы с судьями и зрителями на берег моря, так ты и скажи: море выпить я обещал, а рек, что в него впадают, не обещал; пусть мой соперник запрудит все реки, впадающие в море, тогда я его и выпью!» Ксанф так и сделал, и все только и дивились его мудрости.
Послал Ксанф Эзопа за покупками, встретил Эзоп на улице самосского градоначальника. «Куда идешь, Эзоп?» — «Не знаю!» — «Как так не знаешь? Говори!» — «Не знаю!» Рассердился градоначальник: «В тюрьму упрямца!» Повели Эзопа, а он оборачивается и говорит: «Видишь, начальник, я тебе правду сказал: разве я знал, что в тюрьму иду?» Рассмеялся начальник и отпустил Эзопа.
Собрался Ксанф в баню, говорит Эзопу: «Ступай вперед, посмотри, много ли в бане народу?» Эзоп возвращается и говорит: «Только один человек». Ксанф обрадовался, идет и видит: в бане полным-полно. «Что же ты мне вздор говорил?» — «Не вздор я тебе говорил: лежал перед баней на дороге камень, все об него спотыкались, ругались и шли дальше, и только один нашелся, который как споткнулся, так тут же взял камень и отбросил с пути. Я и подумал, что народу тут много, а настоящий человек — один».
Созвал Ксанф в гости друзей и учеников, а Эзопа поставил у ворот и велел: «Смотри, чтобы никто из простых людей не прошел, а только одни ученые!» Подошел гость, Эзоп его спрашивает: «Чем собака поводит?» Гость не понял, подумал, что его собакой обзывают, обиделся, пошел прочь. За ним другой, третий, десятый; наконец нашелся один и ответил: «Хвостом и ушами!» Эзоп обрадовался: «Вот тебе, хозяин, ученый гость, а больше не было!» На другой день ученики жалуются Ксанфу на Эзопа, а тот объясняет: «Какие же они ученые, если на такой простой вопрос ответить не могли?»
Много раз просил Эзоп Ксанфа освободить его, а Ксанф не хотел. Но случилась на Самосе тревога: заседал перед народом государственный совет, а с неба налетел орел, схватил государственную печать, взмыл ввысь и оттуда уронил ее за пазуху рабу. Позвали Ксанфа истолковать знамение. Ксанф, по своему обычаю, гвоорит: «Это ниже моего философского достоинства, а вот есть у меня раб, он вам все растолкует». Вышел Эзоп: «Растолковать могу, да не к лицу рабу давать советы свободным: освободите меня!» Освободил народ Эзопа; Эзоп говорит: «Орел — птица царская; не иначе, царь Крез решил покорить Самос и обратить его в рабство». Огорчился народ и отправил Эзопа к царю Крезу просить снисхождения. Щедрому царю умный урод понравился, с самосцами он помирился, а Эзопа сделал своим советником.
Долго еще жил Эзоп, сочинял басни, побывал и у вавилонского царя, и у египетского, и на пиру семи мудрецов. А погиб он в Дельфах. Посмотрел он, как живут дельфийцы, которые не сеют, не жнут, а кормятся от жертв, приносимых Аполлону всеми эллинами, и очень ему это не понравилось. Дельфийцы испугались, что он разнесет о них по свету дурную молву, и пошли на обман: подбросили ему в мешок золотую чашу из храма, а потом схватили, обвинили в краже и приговорили к смерти. Эзоп припал к алтарю Муз — его оторвали и повели на казнь. Он сказал:
«Не к добру вы обидели Муз! Так же вот спасался однажды заяц от орла и попросил помощи у навозного жука.
Посмеялся орел над таким заступником и растерзал зайца. Жук стал мстить: высмотрел орлиное гнездо, вытолкнул оттуда орлиные яйца, а сам улетел. Где ни вил орел гнездо, всюду жук разбивал его яйца; наконец положил их орел за пазуху к самому Зевсу. А жук скатал навозный ком, взлетел к Зевсу и тоже бросил его богу за пазуху; возмутился Зевс, вскочил, чтобы отряхнуться, и орлиные яйца опять упали и разбились. И пришлось Зевсу, чтобы не перевелся орлиный род, устроить так, чтобы орлы несли яйца в ту пору, когда жуки не летают. Не обижайте слабых, дельфийцы!»
Но дельфийцы не послушались и сбросили Эзопа со скалы. За это их город постигла чума, и еще долго пришлось им расплачиваться за Эзопову смерть.
Жак Байи , иллюстрация вход в Лабиринт Версаля со статуями Эзопа и Любви.
Так рассказывали о народном мудреце Эзопе.
источник;
Михаил Гаспаров.” Занимательная Греция “
АФОРИЗМЫ ЦИТАТЫ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ИЗРЕЧЕНИЯ
Навигация по сайту
Новое на сайте
Объявления
Реклама
Басни Эзопа:
Две собаки.
Две сумы.
Дельфин и обезьяна.
Дельфины и пескарь.
Деревья и олива.
Дикие козы и пастух.
Дикий осел.
Диоген в дороге.
Диоген и плешивый.
Должник.
Две собаки
У одного человека были две собаки: одну он приучил охотиться, другую – сторожить дом. И всякий раз, как охотничья собака ему приносила добычу с поля, он бросал кусок и другой собаке. Рассердилась охотничья и стала другую попрекать: она, мол, на охоте каждый раз из сил выбивается, а та ничего не делает и только отъедается на чужих трудах. Но сторожевая собака ответила: “Не меня брани, а хозяина: ведь это он приучил меня не трудиться, а жить чужим трудом”.
Так и сыновей-бездельников нечего ругать, если такими их вырастили сами родители.
Две сумы
Прометей, вылепив людей, повесил им каждому на плечи две сумы: одну с чужими пороками, другую – с собственными. Суму с собственными пороками он повесил за спину, а с чужими – спереди. Так и получилось, что чужие пороки людям сразу бросаются в глаза, а собственные они не замечают.
Эту басню можно применить к человеку любопытному, который в собственных делах ничего не смыслит, а о чужих печется.
Дельфин и обезьяна
Морские путешественники обычно возят с собой обезьян и мальтийских собачек, чтобы развлекаться в плавании. И один человек, отправляясь в путь, взял с собой обезьяну. Когда они плыли мимо Суния – это мыс неподалеку от Афин, – разразилась сильная буря, корабль перевернуло, все бросились вплавь, а с ними и обезьяна. Увидел ее дельфин, принял за человека, подплыл к ней и повез ее к берегу. Подплывая уже к Пирею, афинской гавани, спросил ее дельфин, не из Афин ли она родом? Ответила обезьяна, что из Афин и что там у нее знатные родственники. Еще раз спросил ее дельфин, знает ли она Пирей? А обезьяна подумала, что это такой человек, и ответила, что знает – это ее добрый знакомый. Рассердился дельфин на такую ложь, потащил обезьяну в воду и утопил.
Против лжеца.
Дельфины и пескарь
Дельфины и акулы вели меж собой войну, и вражда их была чем дальше, тем сильнее; как вдруг вынырнул к ним пескарь (это такая маленькая рыбешка) и стал пытаться их помирить. Но в ответ на это один дельфин сказал: “Нет, лучше мы, воюя, погибнем друг от друга, чем примем такого примирителя, как ты”.
Так иные люди, ничего не стоящие, набивают себе цену в смутные времена.
Деревья и олива
Решили однажды деревья помазать над собой царя. Сказали они оливе: “Царствуй над нами!” Ответила им олива: “Я ли откажусь от моего масла, которое так ценят во мне и бог и люди, чтобы царствовать над деревьями?” Сказали деревья смоковнице: “Иди царствуй над нами!” Ответила им смоковница: “Я ли откажусь от моей сладости и от добрых моих плодов, чтобы царствовать над деревьями?” Сказали деревья терновнику: “Иди, царствуй над нами!” Ответил деревьям терновник: “Если действительно вы помажете меня царем над собою, то придите, покойтесь под тенью моею; если же нет, то выйдет из терновника огонь и пожрет кедры ливанские”.
Дикие козы и пастух
Пастух выгнал своих коз на пастбище. Увидав, что они пасутся там вместе с дикими, он вечером всех загнал в свою пещеру. На другой день разыгралась непогода, он не мог вывести их, как обычно, на луг, и ухаживал за ними в пещере; и при этом своим козам он давал корму самую малость, не умерли бы только с голоду, зато чужим наваливал целые кучи, чтобы и их к себе приручить. Но когда непогода улеглась и он опять погнал их на пастбище, дикие козы бросились в горы и убежали. Пастух начал их корить за неблагодарность: ухаживал-де он за ними как нельзя лучше, а они его покидают. Обернулись козы и сказали: “Потому-то мы тебя так и остерегаемся: мы только вчера к тебе пришли, а ты за нами ухаживал лучше, чем за старыми своими козами; стало быть, если к тебе придут еще другие, то новым ты отдашь предпочтенье перед нами”.
Басня показывает, что не должно вступать в дружбу с теми, кто нас, новых друзей, предпочитает старым: когда мы сами станем старыми друзьями, он опять заведет новых и предпочтет их нам.
Дикий осел
Дикий осел повстречал домашнего осла, который грелся на солнце, подошел к нему и позавидовал, что у него такой хороший вид и так много корму. Но потом увидел он, как домашний осел тащит тяжесть, а погонщик идет сзади и колотит его палкой, и сказал: “Нет, больше я тебе не завидую: вижу, что твоя привольная жизнь дорогой ценой тебе достается”.
Так не следует завидовать выгодам, которые сопряжены с опасностями и несчастьями.
Диоген в дороге
Киник Диоген шел по дороге и очутился на берегу реки в половодье. Он остановился, не зная, как переправиться. Но тут один из перевозчиков увидел его замешательство, подплыл и переправил его. Диоген, пораженный таким доброжелательством, стоял и проклинал свою бедность, из-за которой он не мог отблагодарить благодетеля. Но пока он об этом размышлял, перевозчик заметил другого путника, который не мог перебраться через реку, бросился к нему и переправил этого тоже. Тогда Диоген подошел к перевозчику и сказал: “Нет, больше нет во мне благодарности за твою услугу: вижу, что ты так поступаешь не по разумному выбору, а по несчастной своей судьбе”.
Диоген и плешивый
Кинического философа Диогена ругал один плешивый. Диоген сказал: “А я тебя ругать не буду, вовсе нет: я даже похвалю твои волосы, что они с дурной твоей головы повылезли”.
Должник
В Афинах один человек задолжал, и заимодавец требовал с него долг. Сперва должник просил дать ему отсрочку, потому что у него не было денег. Не добившись толку. вывел он на рынок свою единственную свинью и стал продавать в присутствии заимодавца. Подошел покупатель и спросил, хорошо ли она поросится. Должник ответил: “Еще как поросится! даже не поверишь: к Мистериям она приносит свинок, а к Панафинеям кабанчиков”. Изумился покупатель на такие слова, а заимодавец и говорит ему: “Что ты удивляешься? погоди, она тебе к Дионисиям и козлят родит”.
Басня показывает, что многие ради своей выгоды готовы любые небылицы подвердить ложной клятвою.
Биография Эзопа
Эзо́п (др.-греч. Αἴσωπος) — легендарный древнегреческий поэт-баснописец. Предположительно жил около 600 г до н. э. Оригинальные стихи Эзопа не сохранились. Древнейшие «басни Эзопа» дошли до нас в позднейших поэтических переработках — (латинской) Федра (I в.), (греческой) Бабрия (II в.) и (латинской) Авиана (начало V в.).
Сегодня доподлинно неизвестно, существовал на самом деле такой автор басен или же они принадлежали разным лицам, а образ Эзопа – собирательный. Сведения о его биографии носят зачастую противоречивый и исторически не подтвержденный характер. Впервые его упоминает Геродот, который сообщает (II, 134), что Эзоп был рабом некого Иадмона с острова Самос, потом был отпущен на волю, жил во времена египетского царя Амасиса (570—526 годы до н. э.,)и был убит дельфийцами; за его гибель Дельфы заплатили выкуп потомкам Иадмона.
Родиной Эзопа предание называет Фригию (Малая Азия). Согласно некоторым данным, Эзоп состоял при дворе царя Лидии Креза. Через столетия Гераклид Понтийский припишет Эзопу происхождение из Фракии, а в качестве его первого хозяина назовет некого Ксанфа. В то же время эта информация является собственными умозаключениями автора, сделанными на основе данных Геродота. В «Осах» Аристофана можно найти сведения об обстоятельствах его смерти, т.е. о ложном обвинении в воровстве имущества из храма в Дельфах и о якобы рассказанной Эзопом перед смертью басне «О жуке и орле». Еще через столетие высказывания персонажей в комедии будет восприниматься в качестве исторического факта. В конце IV в. комик Алексид, чьему перу принадлежала комедия «Эзоп», говорит о его причастности к семи мудрецам, отношениях с царем Крезом. У Лисиппа, жившего в то же время, Эзоп уже возглавляет эту славную когорту.
Основная фабула биографии Эзопа возникла к концу IV в до н. э. и нашла воплощение сразу в нескольких редакциях «Жизнеописания Эзопа», написанного на народном языке. Роман сохранился в нескольких редакциях: древнейшие его фрагменты на папирусе датируются II веком н. э.; в Европе с XI века получила хождение византийская редакция «Жизнеописания».
В «Жизнеописании» важную роль играет уродство Эзопа (не упоминавшееся у ранних авторов), родиной его вместо Фракии становится Фригия (стереотипное место, ассоциирующееся с рабами), Эзоп выступает как мудрец и шутник, дурачащий царей и своего хозяина — глупого философа. В этом сюжете, как ни удивительно, почти никакой роли не играют собственно басни Эзопа; анекдоты и шутки, рассказываемые Эзопом в «Жизнеописании», не входят в дошедший до нас от античности свод «эзоповых басен» и жанрово довольно далеки от него. Образ уродливого, мудрого и хитрого «фригийского раба» в готовом виде достаётся новоевропейской традиции.
Древность не сомневалась в историчности Эзопа. Лютер в XVI веке впервые поставил его под сомнение. Филология XVIII века обосновала это сомнение (Ричард Бентли), филология XIX века довела его до предела: Отто Крузиус и за ним Резерфорд утверждали мифичность Эзопа с решительностью, характерной для гиперкритицизма их эпохи.
В XX веке отдельные авторы допускали возможность существования исторического прототипа Эзопа.
Под именем Эзопа сохранился сборник басен (из 426 коротких произведений) в прозаическом изложении. Среди них встречается много знакомых нам сюжетов. Например «Голодная лисица заметила на одной лозе висящие гроздья винограда. Она захотела их достать, но не смогла и ушла, сказав про себя они еще зелены». Или «Волк увидел однажды, как пастухи в шалаше едят овцу. Он подошел близко и сказал «Какой шум поднялся бы у вас, если бы это делал я!» Есть основание предполагать, что в эпоху Аристофана (конец V в.) в Афинах был известен письменный сборник Эзоповых басен, по которому учили детей в школе; «ты невежда и лентяй, даже Эзопа не выучил», — говорит у Аристофана одно действующее лицо. Это были прозаические пересказы, без всякой художественной отделки. В действительности, в так называемый «Эзопов сборник» вошли басни самых различных эпох.
Подсчитано, что в творчестве греческий поэт задействовал около 80 животных и 30 богов, мифических образов и представителей разнообразных профессий.
В III веке до н. э. его басни были записаны в 10 книгах Деметрием Фалерским (около 350 — около 283 года до н. э.). Это собрание было утрачено после IX века н. э.
В I веке вольноотпущенник императора Августа Федр осуществил переложение этих басен латинским ямбическим стихом (многие басни Федра оригинального происхождения), а Авиан, около IV века, переложил 42 басни латинским элегическим дистихом; в Средневековье басни Авиана, несмотря на их не очень высокий художественный уровень, пользовались большой популярностью. Латинские версии многих басен Эзопова сборника, с добавлением более поздних сказок, а затем и средневековых фаблио, составили так называемый сборник «Ромул». Около 100 года н. э. живший, по-видимому, в Сирии Бабрий, римлянин по происхождению, изложил эзоповы басни греческими стихами размером холиямб. Сочинения Бабрия были включены Планудом (1260—1310) в его знаменитую коллекцию, оказавшую влияние на позднейших баснописцев.
Интерес к басням Эзопа переносился и на его личность; за неимением достоверных сведений о нём прибегали к легенде. Фригийский краснобай, иносказательно поносивший сильных мира сего, естественно, представлялся человеком сварливым и злобным, наподобие Гомеровского Терсита, а потому и портрет Терсита, подробно изображённый Гомером, был перенесён и на Эзопа. Его представляли горбатым, хромым, с лицом обезьяны — одним словом, во всех отношениях безобразным и прямо противоположным божественной красоте Аполлона; таким он изображался и в скульптуре, между прочим — в том интересном изваянии, которое до нас сохранилось.
Мартин Лютер открыл, что книга басен Эзопа является не единоличным произведением одного автора, а сборником более древних и более новых басен, и что традиционный образ Эзопа — плод «поэтического сказания».
Существует несколько упоминаний, в которых говорится, что возлюбленная Эзопа была родом из Фракии и находилась в рабстве у Иадмона. По словам Геродота, в одной из версий легенды у Родопис и Эзопа была тайная любовная интрига.
Смерть настигла Эзопа в Дельфах, легенду этого времени восстанавливают по Геродоту и Аристофану, совмещая с поздними свидетельствами.
Считается, что, находясь в Дельфах, Эзоп своим злословием вызвал гнев нескольких граждан, решивших наказать его. Для этого дельфийцы похитили из храмовой утвари золотую чащу и вложили её в дорожный мешок Эзопа, пока тот не видел. Мудреца обыскали, обнаружили пропажу и, как святотатца, забили камнями.
Через много лет обнаружили невиновность баснописца, а потомки его убийц уплатили виру, за получением которой прибыл внук того Иадмона, который считался первым господином Эзопа.
Басни Эзопа были переведены (часто переработаны) на многие языки мира, в том числе знаменитыми баснописцами Жаном Лафонтеном и И. А. Крыловым.
В СССР наиболее полный сборник басен Эзопа в переводе М. Л. Гаспарова был издан издательством «Наука» в 1968 году.
В западном литературоведении басни Эзопа (так называемая «эзопика») принято идентифицировать по справочнику Эдвина Перри (см. Perry Index), где 584 сочинения систематизированы, главным образом, по языковому, хронологическому и палеографическому критериям.
Библиография
- «Волк и ягненок»
- «Лисица и виноград»
- «Стрекоза и муравей»
- «Лягушка и вол»
- «Крестьянин и змея»
- «Свинья и львица»
- «Рыбак и рыбка»
- «Лев и мышь»
- «Ворон и лисица»
- «Жук и муравей»
Ключевые слова: Эзоп,езоп,Эсоп,Αἴσωπος,биография,подробная биография,жизнь,творчество,критика на произведения,поэзия,проза,скачать бесплатно,читать онлайн,древнегреческая литература,басня
Оценка статьи:
Загрузка...
|
bubligum9000
