Анализ отдельных произведений И. А. Бродского
Стихотворение “Я входил вместо дикого зверя в клетку. ” (1980)
Тема подведения итогов возникла в творчестве Бродского задолго до его смерти, что, возможно, связано с наследованием им акмеистского стремления к осмыслению своей жизни в контексте исторической эпохи, с которой поэта связала судьба. Показательно в этом смысле его стихотворение “Я входил вместо дикого зверя в клетку. “, которое относится к третьему, эмигрантскому периоду творчества Бродского и во многом носит итоговый характер. Оно создано в день 40-летия автора, 24 мая 1980 г. (т.е., как и рассмотренные выше стихотворения, написано к определенной дате, временно́й вехе – частый случай у Бродского), и вобрало в себя целый ряд значимых как для данного периода, так и для всего творчества поэта мотивов. Лирический герой стихотворения – человек, судьба которого одновременно неординарна и типична для XX в. В ней были нищета (“надевал на себя что сызнова входит в моду”, т.е. было настолько немодным, что вновь оказывалось в поле внимания щеголей) [1] , нелегкий физический труд (“сеял рожь, покрывал черной толью гумна”), странствия (“я слонялся в степях”, “с высоты ледника я озирал полмира”), испытания (“трижды тонул, дважды бывал распорот”), заключение (“выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке”), изгнание (“жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок”). Герой поэта – индивидуалист, что подчеркивается и неоднократно повторяемым местоимением “я”, и его одиночеством (“Из забывших меня можно составить город”), и отстраненной позицией по отношению к миру, за которой угадывается традиционный конфликт Поэта и толпы (“обедал черт знает с кем во фраке”, “С высоты ледника я озирал полмира” и др.).
Несмотря на кажущуюся простоту данного стихотворения, каждый его образ имеет несколько глубинных подтекстов, уводящих не только к биографии автора, но и к общекультурным смысловым пластам. Так, первая строчка (“Я входил вместо дикого зверя в клетку”), намекая на реальную историю заключения поэта, заставляет вспомнить давнюю традицию перевозить особо опасных заключенных в клетке. Этот подтекст отсылает к важнейшей для Бродского теме “Поэт и Империя”, вскрывая характер конфликта автора с государством. Третья строчка (“жил у моря, играл в рулетку”) столь же многогранна. Известна страсть Бродского к морю, вообще к воде: он всегда старался поселяться поближе к водной стихии, был зачарован Венецией. Море – расхожий образ в поэзии, особенно романтической, стал одним из важнейших и для творчества Бродского. Образ рулетки смежен с темой судьбы, игры с судьбой, в том числе и игры смертельной (“русская рулетка”); вспомним также, что заядлым игроком в рулетку был Ф. М. Достоевский. К творчеству этого писателя отсылает и следующая строчка (“обедал черт знает с кем во фраке”). Фрак – признак респектабельности, солидности: поэту в силу его положения действительно не раз приходилось находиться в обществе значительных лиц. Однако поминание черта, возможно, намекает на те диалоги-борения со своим темным двойником, которые приходилось вести Ивану Карамазову в романе “Братья Карамазовы”.
Строчка “С высоты ледника я озирал полмира” задает традиционную для романтизма позицию поэта над миром, причем существенно здесь слово “ледник”. Оно перекликается с общей эмоциональной сдержанностью поздней лирики Бродского, в которой стихия переживания скована жесткой логикой размышления. Если вода – символ жизни, времени, стихии (ср. “жил у моря”), то ледник (образ, который вовсе не обязательно понимать буквально) – замерзший водяной поток, чье движение практически незаметно глазу. “Водяная” тема продолжена и строчкой “и не пил только сухую воду”. Оксюморон “сухая вода” обозначает нечто невозможное, и потому само выражение можно понимать и как “пил все, что можно пить”. В то же время у слова “пить” в русском языке очень богатое смысловое поле: в него входит и жизнь, и вино, и участь, и горе и многое другое. Каждый из этих смыслов добавляет свой подтекст стихотворению, но один из важнейших среди них – мысль о том, как много выпало на долю героя Бродского. Еще один сквозной образ стихотворения, образующий очень важную смысловую пару с предыдущим, – образ хлеба. Герой “сеял хлеб, покрывал черной толью гумна”. Образ сеятеля восходит к евангельской притче о сеятеле (Мф. 13:4), преломившийся, в частности, в стихотворении А. С. Пушкина “Свободы сеятель пустынный. “. Сеятель – пророк, несущий зерна истины, хотя не все из этих зерен дают свои плоды: все зависит от того, на какую почву они упадут. Гумно (ток) – настил для обмолота зерна: тем самым возникает мотив собранного урожая. Завершение же данный мотив находит в образе “хлеба изгнанья”: вместе со строчкой “Бросил страну, что меня вскормила”, этот образ – аллюзия на хрестоматийное стихотворение А. А. Ахматовой “Не с теми я, кто бросил землю. “. Но если Ахматова говорила о невозможности оставить родную землю “на растерзание врагам”, то, судя по судьбе лирического героя Бродского, именно он оказался не просто лишним в родной стране, но враждебным для нее.
Мотив сдержанности находит свое завершение в строчках “Позволял своим связкам все звуки, помимо воя; / перешел на шепот”. Поэзия “шепота” для Бродского противоположна традиции поэзии “крика”, “душевного надрыва” – традиции, идущей от романса через лирику Есенина, Маяковского, Высоцкого, а также его современников – так называемых “громких”, или “эстрадных”, поэтов (Вознесенского, Евтушенко). “Шепот” же восходит к романтико-символистскому идеалу “безгласной речи” как выражения “невыразимого”; впрочем, для Бродского “шепот” лишен семантики некоего “языка таинственного, мистического”, противостоящего профанному “земному языку” и скорее связан со стоической позицией приятия мира, а также “непубличностью” поэтической речи автора, эмоционально сдержанной, подчас даже рассудочно-холодной и не стремящейся к воздействию на широкую публику, хотя и рассчитанной на прочтение именно вслух. Одна из излюбленных мыслей поэта, повторяемых им на протяжении всей его жизни, – что есть вещи, о которых нельзя говорить напрямую и громко.
Сдержанность заметна и в оценке лирическим героем поэта прожитой им жизни: “оказалась длинной”. Ни жалоб на выпавшую ему участь, ни проклятий судьбе: лишь признание, что судьба была горька (“Только с горем я чувствую солидарность”). Финальная же мысль стихотворения на первый взгляд никак не вытекает из вышесказанного:
“Но пока мне рот не забили глиной, / из него раздаваться будет лишь благодарность”. Эти строки заставляют вспомнить четверостишие поэта-акмеиста, по признанию самого Бродского, сыгравшего особую роль в его творческом становлении – Осипа Мандельштама:
Лишив меня морей, разбега и разлета
И дав стопе упор насильственной земли,
Чего добились вы? Блестящего расчета:
Губ шевелящихся отнять вы не могли [2] .
В обоих стихотворениях говорится о вынужденной несвободе, в обоих метонимией лирического героя выступают органы речи: у Мандельштама – губы, у Бродского – связки и рот. Эти образы подчеркивают поэтическое дарование героя стихотворения, причем у Бродского именно творческий дар становится если не источником, то хотя бы средством приятия мира и согласия с жизнью. Следовательно, именно творчество для поэта оправдывает трагичность человеческого бытия, противостоит смерти и страданиям. Однако важно и другое: в стихотворении Бродского отсутствует мысль о личном бессмертии, о посмертном оправдании всех страданий, отсутствует пушкинское “нет, весь я не умру”, как, впрочем, отсутствует и обратное – отрицание бессмертия. Бродский словно останавливается по эту сторону грани, отделяющей жизнь от того, что будет после нее. Остается открытым вопрос о смысле лишений и испытаний, выпавших на долю поэта в этой жизни. Здесь можно сослаться на мнение другого поэта, Льва Лосева: “Я думаю, что философия Бродского, по определению, есть философия вопросов, а не ответов” [3] . Сдержанность по отношению к любым окончательным ответам особенно характерна для поздней лирики поэта, что и демонстрирует наглядно рассматриваемое стихотворение.
Форма стихотворения также типична для этого периода творчества Бродского. Прежде всего обращают на себя внимание его длинные строки – “фирменный прием” Бродского. Стихотворение написано разноиктовым (4–5-иктовым) тоническим стихом, имитирующим неторопливую, говорную речь (ее неторопливость передается и перечислительной интонацией, и длиной самих строк). Ощущение непринужденного, спокойного высказывания создается и посредством разговорных слов и даже жаргонизмов: “кликуха”, “черт знает с кем”, “слонялся”, “сызнова”, “жрал”. Эти слова работают и на создание образа лирического героя стихотворения: типичного интеллигента новой генерации, конца 1950-х – начала 1960-х гг., грубость речи которого одновременно служит и знаком его демократичности, и следом былого вызова системе, не допускавшей подобных выражений, и своеобразной защитной маской, оберегающей от “громких”, возвышенных фраз. Впрочем, многие критики не принимали подобных приемов у позднего Бродского, считали их использование следствием оторванности автора от родной ему языковой среды [4] .
Анализ стихотворения ИОСИФА БРОДСКОГО «Я ВХОДИЛ ВМЕСТО ДИКОГО ЗВЕРЯ В КЛЕТКУ»
Завершая Нобелевскую речь, Иосиф Бродский охарактеризовал стихосложение как колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, называется поэтом».
Просмотр содержимого документа
«Анализ стихотворения ИОСИФА БРОДСКОГО «Я ВХОДИЛ ВМЕСТО ДИКОГО ЗВЕРЯ В КЛЕТКУ»»
Матюхина Н.В.,
учитель русского языка
и литературы.
АНАЛИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ ИОСИФА БРОДСКОГО
«Я ВХОДИЛ ВМЕСТО ДИКОГО ЗВЕРЯ В КЛЕТКУ»
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку.
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
Трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь , покрывал черной только гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
Перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
Завершая Нобелевскую речь, Иосиф Бродский охарактеризовал стихосложение как колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, называется поэтом».
Судьба русского поэта стала темой стихотворения «Я входил вместо дикого зверя в клетку», написанного поэтом в день своего сорокалетия, 24 мая 1980 года. Основная идея произведения – трагическая судьба поэта. Бродский метафорически преображает воспоминания своей собственной жизни, переплетая ее с судьбами других художников слова.
В первой же строчке заявлен мотив несвободы. «Я входил вместо дикого зверя в клетку…». Ассоциация очевидна: дикому зверю, как и творцу, нужна свобода – но всегда на находятся силы, которые хотят эту свободу отнять. Слово клетка получает в тексте расширенное значение: тюрьма, камера, узилище, несвобода вообще. Вторая строфа вбирает в себя судьбы многих и многих представителей отечественной интеллигенции, которые стали жертвами сталинских репрессий: вместо имени у них появились «кликухи», вместо жизни – «срок».
В стихотворении есть ассоциативная связь между образом лирического героя и образом Ф.М. Достоевского: именно в жизни этого писателя рулетка и вся связанная с нею гамма переживаний играли большую роль. В то же время рулетка – своеобразный вызов судьбе, игра случая, попытка выиграть, как правило, неудачная. «Черт знает, кто во фраке» – это представитель мира «сытых», с которыми вынужден общаться лирический герой.
Время этого стихотворения – сорок лет жизни и в то же время вся вечность. Пространство произведения очень велико: «С высоты ледника я озирал полмира». Судьба творца трагична, поэтому в стихотворении возникает тема смерти: «трижды тонул, дважды бывал распорот».
В стихотворении есть элементы биографии автора: «бросил страну, что меня вскормила», в то же время автор с горечью говорит о том, насколько велико количество людей, не вспоминающих о нем: «из забывших меня можно составить город».
Стихотворение отражает многогранный и сложный жизненный опыт героя: «слонялся в степях», «сеял рожь»… Особенно интересен оксюморон «сухая вода», который означает, что герой пил все, потому что бывал в самых разных жизненных ситуациях.
Далее мотив несвободы усиливается: герою снится «вороненый зрачок конвоя». Это отражение конфликта истинного творца и власти, которая не только стремится постоянно наблюдать за героем, но лишить его свободы. В этом плане судьба лирического героя – лишь часть многострадальной и трагической судьбы русского поэта.
Очевидна ассоциативная связь судьбы лирического героя с судьбами других русских поэтов: Мандельштама (мотив несвободы), Ахматовой (конфликт с властью), Цветаевой (мотив эмиграции, изгнания). Таким образом, творчество Бродского оказывается включенным в целостный литературный процесс.
Лирический герой «не позволял себе воя». Почему? Дело в том, что человек воет, когда чувствует смертельную тоску или предельное отчаяние. Это означает, что герой Бродского не отчаялся и сохранил жажду бытия. Далее Бродский говорит, что «перешел на шепот». В этом есть проявление мудрости, которая приходит с возрастом: шепот лучше слышит, потому что внимательнее слушают. Кроме того, здесь отражена жизненная позиция самого Бродского: неучастия в политической и активной общественной жизни. Эту философию Бродский исповедовал, стремясь глубже проникнуть в высшие категории бытия, понять смысл жизни («Письма римскому другу»).
Жизнь кажется герою длинной, потому что время летит быстро только в счастливой жизни. Это подтверждено и в тексте: «Только с горем я чувствую солидарность». Но лирический герой принимает жизнь такой, какая она есть:
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь благодарность.
Проанализировать стихи Бродского?
u0410u043du0430u043bu0438u0437 u0441u0442u0438u0445u043eu0442u0432u043eu0440u0435u043du0438u044f u00abu042f u0432u0445u043eu0434u0438u043b u0432u043cu0435u0441u0442u043e u0434u0438u043au043eu0433u043e u0437u0432u0435u0440u044f u0432 u043au043bu0435u0442u043au0443u00bb u0411u0440u043eu0434u0441u043au043eu0433u043en
u0418. u0411u0440u043eu0434u0441u043au0438u0439 u0441u0447u0438u0442u0430u0435u0442u0441u044f u043eu0434u043du0438u043c u0438u0437 u0441u0430u043cu044bu0445 u043fu0440u043eu0442u0438u0432u043eu0440u0435u0447u0438u0432u044bu0445 u043fu043eu044du0442u043eu0432 u0441u043eu0432u0440u0435u043cu0435u043du043du043eu0441u0442u0438. u041du0435 u0443u0442u0438u0445u0430u044eu0442 u0441u043fu043eu0440u044b u043fu043e u043fu043eu0432u043eu0434u0443 u0437u043du0430u0447u0435u043du0438u044f u0438 u043eu0431u0449u0435u0439 u043eu0446u0435u043du043au0438 u0435u0433u043e u0442u0432u043eu0440u0447u0435u0441u0442u0432u0430. u0412 u044du0442u043eu043c u043fu043bu0430u043du0435 u0431u043eu043bu044cu0448u0443u044e u0446u0435u043du043du043eu0441u0442u044c u0438u043cu0435u0435u0442 u0441u043eu0431u0441u0442u0432u0435u043du043du043eu0435 u043cu043du0435u043du0438u0435 u043fu043eu044du0442u0430, u0432u044bu0441u043au0430u0437u0430u043du043du043eu0435 u0438u043c u0432 u0441u0442u0438u0445u043eu0442u0432u043eu0440u0435u043du0438u0438 u00abu042f u0432u0445u043eu0434u0438u043b u0432u043cu0435u0441u0442u043e u0434u0438u043au043eu0433u043e u0437u0432u0435u0440u044f u0432 u043au043bu0435u0442u043au0443u2026u00bb (1980 u0433.), u043du0430u043fu0438u0441u0430u043du043du043eu0435 u043du0430u043au0430u043du0443u043du0435 u0441u0432u043eu0435u0433u043e u0441u043eu0440u043eu043au0430u043bu0435u0442u0438u044f. u0421u0430u043cu043e u043fu0440u043eu0438u0437u0432u0435u0434u0435u043du0438u0435 u0432u044bu0437u0432u0430u043bu043e u043cu043du043eu0436u0435u0441u0442u0432u043e u043fu0440u044fu043cu043e u043fu0440u043eu0442u0438u0432u043eu043fu043eu043bu043eu0436u043du044bu0445 u043cu043du0435u043du0438u0439. u0412u043eu0441u0442u043eu0440u0436u0435u043du043du044bu0435 u043fu043eu043au043bu043eu043du043du0438u043au0438 u0441u0447u0438u0442u0430u044eu0442 u0435u0433u043e u0431u043bu0435u0441u0442u044fu0449u0435u0439 u0441u0430u043cu043eu043eu0446u0435u043du043au043eu0439 u0411u0440u043eu0434u0441u043au043eu0433u043e. u041au0440u0438u0442u0438u043au0438 u0432 u043fu0435u0440u0432u0443u044e u043eu0447u0435u0440u0435u0434u044c u0443u043au0430u0437u044bu0432u0430u044eu0442 u043du0430 u0447u0440u0435u0437u043cu0435u0440u043du043eu0435 u0441u0430u043cu043eu043cu043du0435u043du0438u0435 u043fu043eu044du0442u0430 u0438 u043fu0440u0435u0443u0432u0435u043bu0438u0447u0435u043du043du043eu0435 u043eu043fu0438u0441u0430u043du0438u0435 u0441u0432u043eu0435u0433u043e u043cu0443u0447u0435u043du0438u0447u0435u0441u0442u0432u0430. u0421u0430u043c u0411u0440u043eu0434u0441u043au0438u0439 u0432u044bu0441u043eu043au043e u043eu0446u0435u043du0438u0432u0430u043b u044du0442u043e u0441u0442u0438u0445u043eu0442u0432u043eu0440u0435u043du0438u0435 u0438 u043bu044eu0431u0438u043b u0435u0433u043e u0446u0438u0442u0438u0440u043eu0432u0430u0442u044c.n
u041fu043eu044du0442 u0441 u0432u044bu0441u043eu0442u044b u043fu0440u043eu0436u0438u0442u044bu0445 u043bu0435u0442 u0440u0430u0441u0441u043cu0430u0442u0440u0438u0432u0430u0435u0442 u0441u0432u043eu044e u0436u0438u0437u043du044c. u041eu043d u0441u043eu0437u043du0430u0442u0435u043bu044cu043du043e u043eu0431u0440u0430u0449u0430u0435u0442 u0432u043du0438u043cu0430u043du0438u0435 u0447u0438u0442u0430u0442u0435u043bu0435u0439 u043du0430 u0442u043e, u0447u0442u043e u0443u0436u0435 u0432 u044eu043du043eu0441u0442u0438 u043fu043eu0441u0442u0440u0430u0434u0430u043b u0437u0430 u0441u0432u043eu0438 u0443u0431u0435u0436u0434u0435u043du0438u044f (u00abu0432u0445u043eu0434u0438u043b u0432 u043au043bu0435u0442u043au0443u00bb). u0421u043bu0435u0434u0443u0435u0442 u043eu0442u043cu0435u0442u0438u0442u044c, u0447u0442u043e u043du0435u0434u043eu043bu0433u043eu0435 u0437u0430u043au043bu044eu0447u0435u043du0438u0435 u0411u0440u043eu0434u0441u043au043eu0433u043e u0437u0430 u0442u0443u043du0435u044fu0434u0441u0442u0432u043e u0432u0440u044fu0434 u043bu0438 u0441u0442u043eu0438u0442 u0441u0447u0438u0442u0430u0442u044c u043eu0431u0440u0430u0437u0446u043eu043c u0441u0442u0440u0430u0434u0430u043du0438u0439. u0414u0435u0440u0435u0432u0435u043du0441u043au0430u044f u0441u0441u044bu043bu043au0430 u0442u0430u043au0436u0435 u043du0435 u0434u0435u043bu0430u0435u0442 u0438u0437 u043du0435u0433u043e u043cu0443u0447u0435u043du0438u043au0430 (u0441u0443u0431u044au0435u043au0442u0438u0432u043du043eu0435 u043cu043du0435u043du0438u0435 u0430u0432u0442u043eu0440u0430 u0430u043du0430u043bu0438u0437u0430 u2014 u043fu0440u0438u043c. u0430u0434u043cu0438u043du0438u0441u0442u0440u0430u0446u0438u0438). u0421u0430u043c u0411u0440u043eu0434u0441u043au0438u0439 u0432u0441u043fu043eu043cu0438u043du0430u043b, u0447u0442u043e u0432 u0434u0435u0440u0435u0432u043du0435 u0431u044bu043b u0441u0447u0430u0441u0442u043bu0438u0432 u0438 u0438u043cu0435u043b u0432u043eu0437u043cu043eu0436u043du043eu0441u0442u044c u0437u0430u043du0438u043cu0430u0442u044cu0441u044f u0442u0432u043eu0440u0447u0435u0441u0442u0432u043eu043c.n
u0410u0432u0442u043eu0440 u0434u0435u0439u0441u0442u0432u0438u0442u0435u043bu044cu043du043e u043cu043du043eu0433u043eu0435 u043fu043eu0432u0438u0434u0430u043b u0432 u0436u0438u0437u043du0438. u041eu043d u0440u0430u0431u043eu0442u0430u043b u043cu0430u0442u0440u043eu0441u043eu043c, u043fu0440u0438u043du0438u043cu0430u043b u0443u0447u0430u0441u0442u0438u0435 u0432 u0434u043bu0438u0442u0435u043bu044cu043du044bu0445 u0433u0435u043eu043bu043eu0433u0438u0447u0435u0441u043au0438u0445 u044du043au0441u043fu0435u0434u0438u0446u0438u044fu0445 (u00abu0442u0440u0438u0436u0434u044b u0442u043eu043du0443u043bu00bb, u00abu0434u0432u0430u0436u0434u044b u0431u044bu0432u0430u043b u0440u0430u0441u043fu043eu0440u043eu0442u00bb). u0411u043eu0433u0430u0442u0435u0439u0448u0438u0435 u0432u043fu0435u0447u0430u0442u043bu0435u043du0438u044f u0434u0430u044eu0442 u0411u0440u043eu0434u0441u043au043eu043cu0443 u043fu0440u0430u0432u043e u0437u0430u044fu0432u0438u0442u044c, u0447u0442u043e u043eu043d u043fu043eu0437u043du0430u043b u0432u0441u0435, u0447u0442u043e u0442u043eu043bu044cu043au043e u043cu043eu0436u043du043e. u041eu043d u043fu043eu0434u0447u0435u0440u043au0438u0432u0430u0435u0442 u044du0442u043e u0444u0440u0430u0437u043eu0439: u00abu043du0435 u043fu0438u043b u0442u043eu043bu044cu043au043e u0441u0443u0445u0443u044e u0432u043eu0434u0443u00bb. u041du0435u043eu0434u043du043eu043au0440u0430u0442u043du044bu0435 u043fu0440u0438u043du0443u0434u0438u0442u0435u043bu044cu043du044bu0435 u043fu043eu043cu0435u0449u0435u043du0438u044f u043fu043eu044du0442u0430 u0432 u043fu0441u0438u0445u0438u0430u0442u0440u0438u0447u0435u0441u043au0438u0435 u0437u0430u0432u0435u0434u0435u043du0438u044f, u043au043eu043du0435u0447u043du043e u0436u0435, u0441u0438u043bu044cu043du043e u043fu043eu0432u043bu0438u044fu043bu0438 u043du0430 u0435u0433u043e u0440u0435u0437u043au043e u043eu0442u0440u0438u0446u0430u0442u0435u043bu044cu043du043eu0435 u043eu0442u043du043eu0448u0435u043du0438u0435 u043a u0441u043eu0432u0435u0442u0441u043au043eu0439 u0432u043bu0430u0441u0442u0438. u041eu043d u043fu0440u0438u0432u044bu043a u0432u0438u0434u0435u0442u044c u0432u043e u0432u0441u0435u043c u00abu0432u043eu0440u043eu043du0435u043du044bu0439 u0437u0440u0430u0447u043eu043a u043au043eu043du0432u043eu044fu00bb, u043au043eu0442u043eu0440u044bu0435 u043fu0440u043eu043du0438u043a u0434u0430u0436u0435 u0432 u0435u0433u043e u0441u043du044b.n
u0411u0440u043eu0434u0441u043au0438u0439 u043fu0435u0440u0435u0445u043eu0434u0438u0442 u043a u0441u0432u043eu0435u0439 u0432u044bu043du0443u0436u0434u0435u043du043du043eu0439 u044du043cu0438u0433u0440u0430u0446u0438u0438. u041eu043d u0441u0447u0438u0442u0430u0435u0442, u0447u0442u043e u0438u0437 u043bu044eu0434u0435u0439, u043au043eu0442u043eu0440u044bu0435 u043fu043eu0434 u0434u0430u0432u043bu0435u043du0438u0435u043c u0432u043bu0430u0441u0442u0438 u043eu0442u0440u0435u043au043bu0438u0441u044c u043eu0442 u043du0435u0433u043e, u00abu043cu043eu0436u043du043e u0441u043eu0441u0442u0430u0432u0438u0442u044c u0433u043eu0440u043eu0434u00bb. u0421u043bu0438u0448u043au043eu043c u043fu0430u0442u0435u0442u0438u0447u0435u0441u043au0438 u0437u0432u0443u0447u0438u0442 u0444u0440u0430u0437u0430: u00abu0436u0440u0430u043b u0445u043bu0435u0431 u0438u0437u0433u043du0430u043du044cu044f, u043du0435 u043eu0441u0442u0430u0432u043bu044fu044f u043au043eu0440u043eu043au00bb. u0411u043bu0430u0433u043eu0434u0430u0440u044f u043eu043au0430u0437u0430u043du043du043eu0439 u043fu043eu0434u0434u0435u0440u0436u043au0435 u0411u0440u043eu0434u0441u043au0438u0439 u043eu0447u0435u043du044c u0431u044bu0441u0442u0440u043e u0434u043eu0441u0442u0438u0433u043du0443u043b u0437u0430 u0433u0440u0430u043du0438u0446u0435u0439 u043eu0431u0435u0441u043fu0435u0447u0435u043du043du043eu0433u043e u043fu043eu043bu043eu0436u0435u043du0438u044f u0438 u043du0438u043au0430u043a u043du0435 u043cu043eu0433 u043fu043eu0436u0430u043bu043eu0432u0430u0442u044cu0441u044f u043du0430 u0433u043eu043bu043eu0434.n
u041fu043eu044du0442 u0441 u0433u043eu0440u0434u043eu0441u0442u044cu044e u0437u0430u044fu0432u043bu044fu0435u0442, u0447u0442u043e u043du0438u043au0430u043au0438u0435 u0438u0441u043fu044bu0442u0430u043du0438u044f u043du0435 u043cu043eu0433u043bu0438 u0441u043bu043eu043cu0438u0442u044c u0435u0433u043e u043du0435u0437u0430u0432u0438u0441u0438u043cu044bu0439 u0434u0443u0445 (u00abu043fu043eu0437u0432u043eu043bu044fu043bu2026 u0432u0441u0435 u0437u0432u0443u043au0438, u043fu043eu043cu0438u043cu043e u0432u043eu044fu00bb). u041fu043eu0441u0442u043eu044fu043du043du0430u044f u0431u043eu0440u044cu0431u0430 u043eu0442u043du044fu043bu0430 u0443 u043du0435u0433u043e u043cu043du043eu0433u043e u0436u0438u0437u043du0435u043du043du044bu0445 u0441u0438u043b, u043fu043eu044du0442u043eu043cu0443 u043eu043d u00abu043fu0435u0440u0435u0448u0435u043b u043du0430 u0448u0435u043fu043eu0442u00bb. u0422u0435u043c u043du0435 u043cu0435u043du0435u0435 u0411u0440u043eu0434u0441u043au0438u0439 u0431u043bu0430u0433u043eu0434u0430u0440u0435u043d u0441u0432u043eu0435u0439 u043du0435u043fu0440u043eu0441u0442u043eu0439 u0441u0443u0434u044cu0431u0435, u043eu043du0430 u0441u0434u0435u043bu0430u043bu0430 u0435u0433u043e u0441u0438u043bu044cu043du0435u0435 u0438 u043cu0443u0436u0435u0441u0442u0432u0435u043du043du0435u0435. u041fu043eu044du0442u0430 u043du0435u0432u043eu0437u043cu043eu0436u043du043e u0437u0430u0441u0442u0430u0432u0438u0442u044c u043eu0442u043au0430u0437u0430u0442u044cu0441u044f u043eu0442 u0441u0432u043eu0435u0433u043e u043du0435u0437u0430u0432u0438u0441u0438u043cu043eu0433u043e u0442u0432u043eu0440u0447u0435u0441u0442u0432u0430. u042du0442u043e u043fu043eu0434 u0441u0438u043bu0443 u0442u043eu043bu044cu043au043e u0441u043cu0435u0440u0442u0438 (u00abu043fu043eu043au0430u2026 u0440u043eu0442 u043du0435 u0437u0430u0431u0438u043bu0438 u0433u043bu0438u043du043eu0439u00bb).
Анализ стихотворения Бродского «Я входил вместо дикого зверя в клетку»
Накануне своего сорокалетия Бродский написал стихотворение «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» (1980), ставшее впоследствии одним из самых популярных его текстов. Сам Иосиф Александрович очень любил это произведение, часто читал его во время публичных выступлений, рассматривал в качестве этапного, ведь в нем он подводил итоги четырех десятков лет жизни – рассуждал о прошлом, выражал отношение к настоящему и будущему. У критиков-современников стихотворение вызвало противоречивые отзывы. Литературовед Валентина Павловна Полухина
В стихотворении лирический герой, явно представляющий собой альтер эго поэта, рассказывает о важнейших событиях своей жизни. Практически каждую строку можно сопоставить с конкретным фактом из биографии Бродского. «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» — тюремное заключение, связанное с обвинениями по делу о тунеядстве;
Герой говорит, что ему довелось жить у моря, играть в рулетку, обедать черт знает с кем во фраке, с высоты ледника озирать полмира. Далее выражено отношение к отъезду из СССР: «Бросил страну, что меня вскормила…». С ностальгией лирический герой пытался бороться не самыми правильными способами: «…и не пил только сухую воду». Из всех фактов, сообщенных в стихотворении, к числу нейтральных относятся лишь несколько, среди них – «надевал на себя что сызнова входит в моду». Торжественный строй текста скрывает за собой одну важную вещь – герой ни о чем произошедшем не сожалеет. Все случившееся воспринимается как данность, неизбежность, практически античный рок, от которого не убежать, не скрыться.
Во второй части биографические события отходят на второй план. Герой переключается на рассказ о творчестве. Главная фраза здесь: «Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя…». Как правило, человек не способен управлять собственными снами (исключение – осознанные сновидения, но в рамках этой статьи нет смысла подробно о них говорить). В конце 1980-х Бродский писал об одном из своих снов, что пытался обеспечить его повторяемость, обращаясь со своим сверх-Я не менее жестоко, чем со своим бессознательным. Когда сновидение воспроизводится на сознательном уровне, оно становится частью творческого акта, теряя самостоятельность. Если воспринимать сон в качестве метафорического образа поэтического творчества, то «вороненый зрачок конвоя» — самоцензура. Это объясняет и следующую строчку: «Позволял своим связкам все звуки, помимо воя…».
Финал стихотворения – подведение итогов. Эта часть вызывает у литературоведов наибольшее количество споров, более или менее общепринятой ее трактовки пока не существует. Приведем здесь только одно объяснение, принадлежащее Полухиной и отличающееся прямолинейностью. По ее мнению, в конце лирический герой не проклинает и не идеализирует давно оставленные позади события, а только выражает благодарность, причем неясно, кому конкретно – судьбе ли, Господу ли, жизни ли.
Сочинения по темам:
Анализ стихотворения Бродского «Предпоследний этаж» В 1962 году на вечере у художника Тищенко Бродский познакомился с художницей Мариной Павловной Басмановой, которая на долгое время заняла главное место в его сердце. Отношения молодых людей начались практически сразу после первой встречи. По воспоминаниям современников, они представляли собой странную пару. Иосиф Александрович был общителен, остроумен и обаятелен. Марина Павловна в больших компаниях предпочитала […].
Анализ стихотворения Бродского «На столетие Анны Ахматовой» Стихотворение И. А. Бродского «На столетие Анны Ахматовой» посвящено памяти поэтессы, которую поэт считал своей наставницей в литературе. Известно, что И. А. Бродского и А. А. Ахматову при жизни связывали теплые отношения. И. А. Бродский входит в ленинградский ахматовский поэтический кружок — группу молодых поэтов, опекавших Анну Андреевну в последние годы ее жизни. Кроме И. […].
Анализ стихотворения Бродского И. А. «На столетие Анны Ахматовой» Стихотворение И. А. Бродского «На столетие Анны Ахматовой» посвящено памяти поэтессы, которую поэт считал своей наставницей в литературе. Известно, что И. А. Бродского и А. А. Ахматову при жизни связывали теплые отношения. И. А. Бродский входит в ленинградский ахматовский поэтический кружок — группу молодых поэтов, опекавших Анну Андреевну в последние годы ее жизни. Кроме И. […].
Анализ стихотворения Бродского «Я всегда твердил что судьба игра» Здесь видна одна из отличительных черт лирического героя – полное, едва ли не болезненное отсутствие самолюбия и самоуверенности. Это заметно и в его эссе, одно из которых даже называется «Меньше единицы». Все существо героя так или иначе подчинено вечным и абстрактным категориям, будучи в то же время окруженным и подавленным бытовыми проблемами: Я сижу у […].
Анализ стихотворения Бродского «Исаак и Авраам» Стихотворение Иосифа Александровича Бродского «Исаак и Авраам» во всем его творчестве являются единственным на ветхозаветную тематику. Остальные новозаветные «библейские стихи». Оно было написано в 1963 году, сразу после знакомства с Библией. Объем самого стихотворения в пять раз превышает объем библейского повествования. Это онтология, а запечатлено то, что вечно. Иосиф Бродский к духовной стороне добавляет и […].
Анализ стихотворения Бродского «Postscriptum» В стихотворении «Postscriptum», написанном в 1967 году, нашла отражение трагическая история любви Бродского и Басмановой. С Марианной Павловной поэт познакомился в гостях у их общего знакомого в начале 1962-го. Закрутился роман, который сразу оказался полон сложностей. Против встреч молодых людей были и родители Иосифа Александровича, и отец его возлюбленной. При этом сам Бродский очень хотел […].
Анализ стихотворения Бродского «Ни страны ни погоста» В 1972 году Иосиф Бродский вынужден был покинуть Советский Союз под давлением сотрудников КГБ. Выбор у поэта был небольшой — либо навсегда уехать за границу, либо вновь отправиться в тюрьму и в лагеря, где Бродский провел без малого 5 лет. Поэт выбрал первый вариант, понимая, что вряд ли сможет еще когда-нибудь вернуться в любимый Ленинград. […].
Анализ стихотворения Бродского «Исаак и Авраам» Познакомившись с Библией, Иосиф Бродский создал уникальное в своем роде произведение «Исаак и Авраам». Не смотря на то, что автор знаком с обеими частями Библии, Ветхому Завету посвящено лишь одно произведение. Сам автор говорил, что история Авраама и Исаака настолько его впечатлила, что он не смог обойти ее стороной. Бродский, в стихотворении, которое в несколько […].
«Я входил вместо дикого зверя в клетку…» И. Бродский
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
Дата создания: 24 мая 1980 г.
Анализ стихотворения Бродского «Я входил вместо дикого зверя в клетку…»
Накануне своего сорокалетия Бродский написал стихотворение «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» (1980), ставшее впоследствии одним из самых популярных его текстов. Сам Иосиф Александрович очень любил это произведение, часто читал его во время публичных выступлений, рассматривал в качестве этапного, ведь в нем он подводил итоги четырех десятков лет жизни – рассуждал о прошлом, выражал отношение к настоящему и будущему. У критиков-современников стихотворение вызвало противоречивые отзывы. Литературовед Валентина Павловна Полухина сравнивала его с «Памятниками», принадлежащими перу Пушкина, Горация, Державина. Писатель Александр Исаевич Солженицын называл произведение «преувеличенно грозным». По его мнению, Бродский слишком мало пробыл под стражей и в ссылке, чтобы настолько сильно драматизировать.
В стихотворении лирический герой, явно представляющий собой альтер эго поэта, рассказывает о важнейших событиях своей жизни. Практически каждую строку можно сопоставить с конкретным фактом из биографии Бродского. «Я входил вместо дикого зверя в клетку…» – тюремное заключение, связанное с обвинениями по делу о тунеядстве; «выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке…» – ссылка в деревню Норенская, расположенную в Архангельской области. Кстати, в интервью журналисту Соломону Моисеевичу Волкову Иосиф Александрович называл время ссылки счастливейшим в жизни. В этот период он активно занимался изучением английской поэзии, в частности, речь идет о творчестве Уистена Одена. В четвертой, пятой и шестой строках упоминается эмиграция. Герой говорит, что ему довелось жить у моря, играть в рулетку, обедать черт знает с кем во фраке, с высоты ледника озирать полмира. Далее выражено отношение к отъезду из СССР: «Бросил страну, что меня вскормила…». С ностальгией лирический герой пытался бороться не самыми правильными способами: «…и не пил только сухую воду». Из всех фактов, сообщенных в стихотворении, к числу нейтральных относятся лишь несколько, среди них – «надевал на себя что сызнова входит в моду». Торжественный строй текста скрывает за собой одну важную вещь – герой ни о чем произошедшем не сожалеет. Все случившееся воспринимается как данность, неизбежность, практически античный рок, от которого не убежать, не скрыться.
Во второй части биографические события отходят на второй план. Герой переключается на рассказ о творчестве. Главная фраза здесь: «Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя…». Как правило, человек не способен управлять собственными снами (исключение – осознанные сновидения, но в рамках этой статьи нет смысла подробно о них говорить). В конце 1980-х Бродский писал об одном из своих снов, что пытался обеспечить его повторяемость, обращаясь со своим сверх-Я не менее жестоко, чем со своим бессознательным. Когда сновидение воспроизводится на сознательном уровне, оно становится частью творческого акта, теряя самостоятельность. Если воспринимать сон в качестве метафорического образа поэтического творчества, то «вороненый зрачок конвоя» – самоцензура. Это объясняет и следующую строчку: «Позволял своим связкам все звуки, помимо воя…».
Финал стихотворения – подведение итогов. Эта часть вызывает у литературоведов наибольшее количество споров, более или менее общепринятой ее трактовки пока не существует. Приведем здесь только одно объяснение, принадлежащее Полухиной и отличающееся прямолинейностью. По ее мнению, в конце лирический герой не проклинает и не идеализирует давно оставленные позади события, а только выражает благодарность, причем неясно, кому конкретно – судьбе ли, Господу ли, жизни ли.
Иосиф Бродский — Натюрморт: Стих
Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.
Я сижу на скамье
в парке, глядя вослед
проходящей семье.
Мне опротивел свет.
Это январь. Зима
Согласно календарю.
Когда опротивеет тьма.
тогда я заговорю.
Пора. Я готов начать.
Неважно, с чего. Открыть
рот. Я могу молчать.
Но лучше мне говорить.
О чем? О днях. о ночах.
Или же — ничего.
Или же о вещах.
О вещах, а не о
людях. Они умрут.
Все. Я тоже умру.
Это бесплодный труд.
Как писать на ветру.
Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.
Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.
Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.
Вещи приятней. В них
нет ни зла, ни добра
внешне. А если вник
в них — и внутри нутра.
Внутри у предметов — пыль.
Прах. Древоточец-жук.
Стенки. Сухой мотыль.
Неудобно для рук.
Пыль. И включенный свет
только пыль озарит.
Даже если предмет
герметично закрыт.
Старый буфет извне
так же, как изнутри,
напоминает мне
Нотр-Дам де Пари.
В недрах буфета тьма.
Швабра, епитрахиль
пыль не сотрут. Сама
вещь, как правило, пыль
не тщится перебороть,
не напрягает бровь.
Ибо пыль — это плоть
времени; плоть и кровь.
Последнее время я
сплю среди бела дня.
Видимо, смерть моя
испытывает меня,
поднося, хоть дышу,
эеркало мне ко рту,-
как я переношу
небытие на свету.
Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лед.
Венозная синева
мрамором отдает.
Преподнося сюрприз
суммой своих углов
вещь выпадает из
миропорядка слов.
Вещь не стоит. И не
движется. Это — бред.
Вещь есть пространство, вне
коего вещи нет.
Вещь можно грохнуть, сжечь,
распотрошить, сломать.
Бросить. При этом вещь
не крикнет: «Ебёна мать!»
Дерево. Тень. Земля
под деревом для корней.
Корявые вензеля.
Глина. Гряда камней.
Корни. Их переплет.
Камень, чей личный груз
освобождает от
данной системы уз.
Он неподвижен. Ни
сдвинуть, ни унести.
Тень. Человек в тени,
словно рыба в сети.
Вещь. Коричневый цвет
вещи. Чей контур стерт.
Сумерки. Больше нет
ничего. Натюрморт.
Смерть придет и найдет
тело, чья гладь визит
смерти, точно приход
женщины, отразит.
Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее
будут твои глаза».
Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?
Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мертв или жив?
Он говорит в ответ:
— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.
Анализ стихотворения «Натюрморт» Бродского
В 1971 г. И. Бродский перенес внезапный приступ серьезной болезни. Он некоторое время провел в больнице, мысленно готовясь к смерти. Под влиянием перенесенных впечатлений поэт написал стихотворение «Натюрморт». Название имеет ироничное значение (в букв. переводе – «мертвая природа»).
Стихотворение построено на сравнении человека с вещью. Живое мыслящее существо протестует против такого сравнения, но смерть стирает различия между живой и неживой природой. Лирический герой в начале стихотворения сидит в одиночестве на скамье, он погружен в глубокие размышления, навеянные близкой смертью. Мысленно прощаясь с миром живых, он признается, что уже давно от него устал. Все жизнь его окружали люди и вещи. По своей сути это абсолютно противоположные понятия. Автор пытается разобраться в их различии.
Поэт находится в мрачном настроении. Он утверждает, что всегда ненавидел людей, ему неприятен их «непокидаемый вид». В этом содержится намек на советское общество, которое Бродский считал серым и убогим. Такой взгляд обострен болезнью и ожиданием возможной смерти. Автор замечает, что обычные вещи гораздо лучше людей. Вещи нейтральны, они не испытывают и не проявляют никаких эмоций. Суть вещей – вечная и неизменная пыль – «плоть времени». Человек на протяжении всей жизни стремится к действию, пытается заявить о себе, повлиять на других. Несмотря на всю эту суету, всех ждет одинаковый конец – обращение в прах. Бродский смирился с неизбежным. Он уже готов принять смерть, во всем видит ее приближение («сплю среди бела дня», «бедра холодны, как лед»). Поэт уже наполовину видит себя слившимся с вещью, которая «есть пространство». Вещь можно подвергнуть физическим изменениям, но ее суть неизменна.
В тексте стихотворения повторяется выбранный Бродским эпиграф: «Придет смерть, и у нее будут твои глаза». В контексте он получает очень глубокий смысл. Смерть также не имеет отличительных признаков, которые придуманы людьми. Она индивидуальна для каждого человека. Забирая людей из мира живых, смерть уравнивает их с вещами, возвращает в неизменное состояние космической пыли.
В заключительной части Бродский прибегает к христианскому образу. В Библии нет такого диалога между Христом и Богоматерью. Поэт сам дополнил Евангелие утверждением Иисуса, что разницы между живыми и мертвыми не существует. Важна сама суть человека-вещи.
Стихотворение «Натюрморт» имеет глубокий философский смысл. На основе личных впечатлений Бродский описывает искренние переживания человека, связанные с его переходом в разряд «неживой природы».
О «Натюрморте» Бродского
24-го мая исполнится 68 лет со дня рождения Иосифа Бродского. На последней стадии подготовки находится полное собрание стихов поэта под редакцией и с комментариями Льва Лосева.
В июне 1971 года Иосиф Бродский оказался в Ленинградской областной больнице у Финляндского вокзала. Внезапное заболевание было связано со значительной кровопотерей. Одно время врачи подозревали злокачественную опухоль. Возможно, впервые перед поэтом со всей серьезностью встал вопрос о личной смерти. Итогом этих мыслей и переживаний стало написанное тогда же стихотворение «Натюрморт».
Название иронично, т.к. предлагает рассматривать человека («я») как объект («вещь»); искусствоведческий термин (фр. nature morte) предлагается читать буквально как «мертвая (неживая) природа».
Я неподвижен. Два
бедра холодны, как лед.
Венозная синева
мрамором отдает.
Живое тепло покидает тело, живое тело превращается в лед и мрамор.
В «Натюрморте» в наиболее обнаженной форме представлена одна из центральных в творчестве Бродского оппозиций: человек-вещь. В то время я иногда встречался с Виктором Борисовичем Шкловским. Я передал ему машинописный листок с «Натюрмортом». Прочитав, Шкловский сказал: «Так о вещах еще никто не писал». Это замечание интересно тем, что литературная молодость Шкловского совпала с периодом «преодоления символизма» в творчестве акмеистов и близкого им Пастернака, Шкловский участвовал в критико-теоретической деятельности ОПОЯЗа. И в стихах акмеистов, и в трудах опоязовцев, и, шире, в русской культуре того времени под влиянием феноменологии Гуссерля, культивировалась эстетика, нацеленная на изображение вещи-предмета. Что же в таком случае показалось старому опоязовцу таким неожиданным в стихотворении Бродского? Скорее всего, то снятие трагической оппозиции человек-вещь, которым Бродский неожиданно заключает «Натюрморт». «Натюрморт» состоит из десяти частей. В девяти из них строго чередуются безличные описания мира вещей, представителем которого выступает старый буфет, с описаниями процесса «овеществления», которому подвергается автор. Однако, десятая, заключительная, часть неожиданно, вне очевидной связи с предшествующими, оказывается голгофской сценой.
Мать говорит Христу:
— Ты мой сын или мой
Бог? Ты прибит к кресту.
Как я пойду домой?
Как ступлю на порог,
не поняв, не решив:
ты мой сын или Бог?
То есть, мертв или жив?
Он говорит в ответ:
— Мертвый или живой,
разницы, жено, нет.
Сын или Бог, я твой.
В канонических евангелиях такого диалога Христа с Матерью нет. В Евангелии от Иоанна (19:26) Иисус, указывая на любимого ученика, говорит Матери: «Жено! се, сын Твой» (старинную форму звательного падежа жено Бродский использует в последней строфе). По смыслу содержание заключительной части «Натюрморта» ближе к девятому ирмосу (заглавному стиху) из православной предпасхальной литургии: «Не рыдай мене, Мати, во гробе зрящи». Эту строку Ахматова взяла эпиграфом к десятой части Requiem ‘а.
Мертвый или живой, / разницы, жено, нет. / Сын или Бог, я твой. Загадочный ответ, видимо, следует понимать таким образом: в согласии с русской грамматикой в последней фразе, «я твой», опущено «есмь» («я есмь твой»), но глагол быть в данной форме первого лица, единственного числа подразумевается. Таким образом можно имплицировать следующий силлогизм: (1) субъект, предикатом к которому выступает глагол быть, существует, (2) я есмь твой, (3) значит я существую (оппозиция мертвый-живой снимается). Это не простой софистический выверт, поскольку по смыслу «я твой» существование я определяется любовью другого. Позднее Бродский скажет об этом проще: «Я знал, что я существую, пока ты была со мною».
Эта гуманная, в духе Бубера-Бахтина, концовка, утверждение человеческого единства как победы над смертью является и ответом на прямолинейное «я не люблю людей» в третьей части стихотворения.
Кровь моя холодна.
Холод ее лютей
реки, промерзшей до дна.
Я не люблю людей.
Внешность их не по мне.
Лицами их привит
к жизни какой-то не-
покидаемый вид.
Что-то в их лицах есть,
что противно уму.
Что выражает лесть
неизвестно кому.
Мысль о том, что дурная эпоха наложила отпечаток на лица соотечественников, неоднократно выражалась русскими писателями. Разглядывая старые фотографии, сетует Солженицын: «[С]менился состав нашей нации, сменились лица, и уже тех бород доверчивых, тех дружелюбных глаз, тех неторопливых, несебялюбивых выражений уже никогда не найдет объектив». И почти так же Андрей Битов в «Пушкинском доме»: «Куда делись все эти дивные лица? Их больше физически не было в природе. Лева ни разу не встречал, ни на улицах, ни даже у себя дома… Куда сунули свои лица родители? За какой шкаф? Под какой матрац?» «Переутомление, злость, страх и недоверие друг к другу таят эти серые, изможденные и отчасти уже деформированные, зверовидные какие-то лица. Лица дрессированных зверей, а не людей», — пишет Андрей Белый в дневнике. «[П]устые лица, выражающие ничего или одно недостойное чувство. […] Hе лица человеческие, а какие-то тарелки. Я их внимательно рассматривал и никаких следов человеческого в них не нашел» (Георгий Чулков в повести «Вредитель»). «Публика посмотрела в меня почти безучастно, круглыми и как будто ничем не занятыми глазами… Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. […] Они постоянно навыкате, но — никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла — но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной. В дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий — эти глаза не сморгнут. Им все божья роса…» (Вениамин Ерофеев, Москва-Петушки). Приятель Бродского живописец Олег Целков писал: «Мы потеряли свои лица. Или, может быть, у нас их никогда и не было. […] На мощных шеях гладкие, безволосые головы с узенькими лбами и мощными подбородками. Пронзительные зрачки прячутся в щелках между немигающими веками. […] Кто они? Из каких глубин сознания они всплыли и заставляют меня вглядываться в них? Какие черты прошлых, настоящих и будущих жителей Земли соединены в их облике?» Вероятно, первым, кто посетовал на невыразительность лиц соотечественников, был Чаадаев: «В чужих краях, особенно на Юге, где люди так оживлены и выразительны, я столько раз сравнивал лица своих земляков с лицами местных жителей и бывал поражен этой немотой наших лиц».
Присоединяя свой голос к этому хору физиогномических сетований, Бродский включает лица, выражающие лесть «неизвестно кому», в панораму nature morte, мертвой природы. Но конец стихотворения говорит о том, что делает природу человека живой.
Загрузка...