Жизнь господина де Мольера – краткое содержание книги Булгакова

Михаил Булгаков – Жизнь господина де Мольера

Михаил Булгаков – Жизнь господина де Мольера краткое содержание

Жизнь господина де Мольера читать онлайн бесплатно

Жизнь господина де Мольера

Я разговариваю с акушеркой

Что помешает мне, смеясь, говорить правду?

Молиер был славный писатель французских комедий в царство Людовика XIV.

Некая акушерка, обучившаяся своему искусству в родовспомогательном Доме Божьем в Париже под руководством знаменитой Луизы Буржуа, приняла 13 января 1622 года у милейшей госпожи Поклен, урожденной Крессе, первого ребенка, недоношенного младенца мужеского пола.

С уверенностью могу сказать, что, если бы мне удалось объяснить почтенной повитухе, кого именно она принимает, возможно, что от волнения она причинила бы какой-нибудь вред младенцу, а с тем вместе и Франции.

И вот: на мне кафтан с громадными карманами, а в руке моей не стальное, а гусиное перо. Передо мною горят восковые свечи, и мозг мой воспален.

– Сударыня! – говорю я. – Осторожнее поворачивайте младенца! Не забудьте, что он рожден ранее срока. Смерть этого младенца означала бы тяжелейшую утрату для вашей страны!

– Мой бог! Госпожа Поклен родит другого.

– Госпожа Поклен никогда более не родит такого, и никакая другая госпожа в течение нескольких столетий такого не родит.

– Вы меня изумляете, сударь!

– Я и сам изумлен. Поймите, что по прошествии трех веков, в далекой стране, я буду вспоминать о вас только потому, что вы сына господина Поклена держали в руках.

– Я держала в руках и более знатных младенцев.

– Что понимаете вы под словом знатный? Этот младенец станет более известен, чем ныне царствующий король ваш Людовик XIII, он станет более знаменит, чем следующий король, а этого короля, сударыня, назовут Людовик Великий или Король-солнце! Добрая госпожа, есть дикая страна, вы не знаете ее, это – Московия, холодная и страшная страна. В ней нет просвещения, и населена она варварами, говорящими на странном для вашего уха языке. Так вот, даже в эту страну вскоре проникнут слова того, кого вы сейчас принимаете. Некий поляк, шут царя Петра Первого, уже не с вашего, а с немецкого языка переведет их на варварский язык.

Шут, прозванный Королем Самоедским, скрипя пером, выведет корявые строки:

«…Горжыбус. Есть нужно даты так великыя деньги за вашы лица изрядныя. Скажыте мне нечто мало что соделалысте сым господам, которых аз вам показывах и которых выжду выходящих з моего двора з так великым встыдом…»

Переводчик русского царя этими странными словами захочет передать слова вашего младенца из комедии «Смешные драгоценные» [1]:

«…Горжибюс. Вот уж действительно, нужно тратить деньги на то, чтобы вымазать себе физиономии! Вы лучше скажите, что вы сделали этим господам, что они вышли от вас с таким холодным видом…»

В «Описании комедиям, что каких есть в государственном Посольском приказе мая по 30 число 1709 года» отмечены, в числе других, такие пьесы: шутовская «О докторе битом» (он же «Доктор принужденный») и другая – Порода Геркулесова, в ней же первая персона Юпитер». Мы узнаем их. Первая – это «Лекарь поневоле» – комедия все того же вашего младенца. Вторая – «Амфитрион» – его же. Тот самый «Амфитрион», который в 1668 году будет разыгран сьером де Мольером и его комедиантами в Париже в присутствии Петра Иванова Потемкина, посланника царя Алексея Михайловича.

Итак, вы видите, что русские узнают о том человеке, которого вы принимаете, уже в этом столетии. О, связь времен! О, токи просвещения! Слова ребенка переведут на немецкий язык. Переведут на английский, на итальянский, на испанский, на голландский. На датский, португальский, польский, турецкий, русский…

– Возможно ли это, сударь?

– Не перебивайте меня, сударыня! На греческий! На новый греческий, я хочу сказать. Но и на греческий древний. На венгерский, румынский, чешский, шведский, армянский, арабский…

– Сударь, вы поражаете меня!

– О, в этом еще мало удивительного! Я мог бы назвать вам десятки писателей, переведенных на иностранные языки, в то время как они не заслуживают даже того, чтоб их печатали на их родном языке. Но этого не только переведут, о нем самом начнут сочинять пьесы, и одни ваши соотечественники напишут их десятки. Такие пьесы будут писать и итальянцы, а среди них – Карло Гольдони [2], который, как говорили, и сам-то родился при аплодисментах муз, и русские.

Не только в вашей стране, но и в других странах будут сочинять подражания его пьесам и писать переделки этих пьес. Ученые различных стран напишут подробные исследования его произведений и шаг за шагом постараются проследить его таинственную жизнь. Они докажут вам, что этот человек, который сейчас у вас в руках подает лишь слабые признаки жизни, будет влиять на многих писателей будущих столетий, в том числе на таких, неизвестных вам, но известных мне, как соотечественники мои Грибоедов, Пушкин и Гоголь.

Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!

Это строчки из финала пьесы моего соотечественника Грибоедова «Горе от ума».

А я, быв жертвою коварства и измены,
Оставлю навсегда те пагубные стены,
Ту бездну адскую, где царствует разврат,
Где ближний ближнему – враг лютый, а не брат!
Пойду искать угла в краю, отсель далеком,
Где можно как-нибудь быть честным человеком!

А это строчки из финала пьесы этого самого Поклена «Мизантроп» в переводе русского автора Федора Кокошкина (1816 год).

Есть сходство между этими финалами? Ах, мой бог, я не знаток! Пусть в этом разбираются ученые! Они расскажут вам о том, насколько грибоедовский Чацкий похож на Альцеста-Мизантропа, и о том, почему Карло Гольдони считают учеником этого самого Поклена, и о том, как подросток Пушкин подражал этому Поклену, и много других умных и интересных вещей. Я во всем этом плохо разбираюсь. Меня это совершенно не интересует!

Другое занимает меня: пьесы моего героя будут играть в течение трех столетий на всех сценах мира, и неизвестно, когда перестанут играть. Вот что для меня интересно! Вот какой человек разовьется из этого младенца!

Да, я хотел сказать о пьесах. Весьма почтенная дама, госпожа Аврора Дюдеван, впрочем более известная под именем Жорж Санд [3], будет в числе тех, кто напишет пьесы о моем герое.

В финале этой пьесы Мольер, подымаясь, скажет:

– Да, я хочу умереть дома… Я хочу благословить свою дочь.

И принц Конде, подойдя к нему, подаст реплику:

– Обопритесь о меня, Мольер!

Актер же Дюпарк, которого ко времени смерти Мольера, кстати сказать, не будет на свете, рыдая, воскликнет:

– О, потерять единственного человека, которого я когда-либо любил!

Дамы пишут трогательно, с этим ничего уж не поделаешь! Но ты, мой бедный и окровавленный мастер! Ты нигде не хотел умирать, ни дома и ни вне дома! Да и вряд ли, когда у тебя изо рту хлынула рекою кровь, ты изъявлял желание благословлять свою мало кому интересную дочь Мадлену!

Кто пишет трогательнее, чем дамы? Разве что иные мужчины: русский автор Владимир Рафаилович Зотов [4] даст не менее чувствительный финал.

– Король идет. Он хочет видеть Мольера. Мольер! Что с вами?

И принц, побежав навстречу Людовику, воскликнет:

– Государь! Мольер умер!

И Людовик XIV, сняв шляпу, скажет:

– Мольер бессмертен [5]!

Что можно возразить против последних слов? Да, действительно, человек, который живет уже четвертое столетие, несомненно, бессмертен. Но весь вопрос в том, признавал ли это король?

В опере «Аретуза», сочиненной господином Камбре, было возвещено так:

– Боги правят небом, а Людовик – землей!

Тот, кто правил землей, шляпы ни перед кем никогда, кроме как перед дамами, не снимал и к умирающему Мольеру не пришел бы. И он действительно не пришел, как не пришел и никакой принц. Тот, кто правил землей, считал бессмертным себя, но в этом, я полагаю, ошибался. Он был смертен, как и все, а следовательно – слеп. Не будь он слепым, он, может быть, и пришел бы к умирающему, потому что в будущем увидел бы интересные вещи и, возможно, пожелал бы приобщиться к действительному бессмертию.

Он увидел бы в том месте теперешнего Парижа, где под острым углом сходятся улицы Ришелье, Терезы и Мольера, неподвижно сидящего между колоннами человека. Ниже этого человека – две светлого мрамора женщины со свитками в руках. Еще ниже – их львиные головы, а под ними – высохшая чаша фонтана.

Михаил Булгаков – Жизнь господина де Мольера

Михаил Булгаков – Жизнь господина де Мольера краткое содержание

«Жизнь господина де Мольера» (1932 – 1933, опубл. 1962) – одно из своеобразнейших произведений выдающегося отечественного писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940).

Романизированная биография Мольера, основанная Булгаковым на известных ему документальных свидетельствах, стала, в силу личности главного героя и его чаяний, произведением глубоко личного свойства – писатель повествовал не только о Мольере, но и о себе. Именно это и задержало на десятилетие приход книги к читателям.

Горячо принятый всеми любителями настоящей литературы, замечательный роман М.А. Булгакова со времени своей публикации и по сей день остается одним из самых востребованных произведений писателя.

Жизнь господина де Мольера – читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Жизнь господина де Мольера

Я разговариваю с акушеркой

Что помешает мне, смеясь, говорить правду?

Молиер был славный писатель французских комедий в царство Людовика XIV.

Некая акушерка, обучившаяся своему искусству в родовспомогательном Доме Божьем в Париже под руководством знаменитой Луизы Буржуа, приняла 13 января 1622 года у милейшей госпожи Поклен, урожденной Крессе, первого ребенка, недоношенного младенца мужеского пола.

С уверенностью могу сказать, что, если бы мне удалось объяснить почтенной повитухе, кого именно она принимает, возможно, что от волнения она причинила бы какой-нибудь вред младенцу, а с тем вместе и Франции.

И вот: на мне кафтан с громадными карманами, а в руке моей не стальное, а гусиное перо. Передо мною горят восковые свечи, и мозг мой воспален.

– Сударыня! – говорю я. – Осторожнее поворачивайте младенца! Не забудьте, что он рожден ранее срока. Смерть этого младенца означала бы тяжелейшую утрату для вашей страны!

– Мой бог! Госпожа Поклен родит другого.

– Госпожа Поклен никогда более не родит такого, и никакая другая госпожа в течение нескольких столетий такого не родит.

– Вы меня изумляете, сударь!

– Я и сам изумлен. Поймите, что по прошествии трех веков, в далекой стране, я буду вспоминать о вас только потому, что вы сына господина Поклена держали в руках.

– Я держала в руках и более знатных младенцев.

– Что понимаете вы под словом знатный? Этот младенец станет более известен, чем ныне царствующий король ваш Людовик XIII, он станет более знаменит, чем следующий король, а этого короля, сударыня, назовут Людовик Великий или Король-солнце! Добрая госпожа, есть дикая страна, вы не знаете ее, это – Московия, холодная и страшная страна. В ней нет просвещения, и населена она варварами, говорящими на странном для вашего уха языке. Так вот, даже в эту страну вскоре проникнут слова того, кого вы сейчас принимаете. Некий поляк, шут царя Петра Первого, уже не с вашего, а с немецкого языка переведет их на варварский язык.

Шут, прозванный Королем Самоедским, скрипя пером, выведет корявые строки:

«…Горжыбус. Есть нужно даты так великыя деньги за вашы лица изрядныя. Скажыте мне нечто мало что соделалысте сым господам, которых аз вам показывах и которых выжду выходящих з моего двора з так великым встыдом…»

Переводчик русского царя этими странными словами захочет передать слова вашего младенца из комедии «Смешные драгоценные» [1]:

«…Горжибюс. Вот уж действительно, нужно тратить деньги на то, чтобы вымазать себе физиономии! Вы лучше скажите, что вы сделали этим господам, что они вышли от вас с таким холодным видом…»

В «Описании комедиям, что каких есть в государственном Посольском приказе мая по 30 число 1709 года» отмечены, в числе других, такие пьесы: шутовская «О докторе битом» (он же «Доктор принужденный») и другая – Порода Геркулесова, в ней же первая персона Юпитер». Мы узнаем их. Первая – это «Лекарь поневоле» – комедия все того же вашего младенца. Вторая – «Амфитрион» – его же. Тот самый «Амфитрион», который в 1668 году будет разыгран сьером де Мольером и его комедиантами в Париже в присутствии Петра Иванова Потемкина, посланника царя Алексея Михайловича.

Итак, вы видите, что русские узнают о том человеке, которого вы принимаете, уже в этом столетии. О, связь времен! О, токи просвещения! Слова ребенка переведут на немецкий язык. Переведут на английский, на итальянский, на испанский, на голландский. На датский, португальский, польский, турецкий, русский…

– Возможно ли это, сударь?

– Не перебивайте меня, сударыня! На греческий! На новый греческий, я хочу сказать. Но и на греческий древний. На венгерский, румынский, чешский, шведский, армянский, арабский…

– Сударь, вы поражаете меня!

– О, в этом еще мало удивительного! Я мог бы назвать вам десятки писателей, переведенных на иностранные языки, в то время как они не заслуживают даже того, чтоб их печатали на их родном языке. Но этого не только переведут, о нем самом начнут сочинять пьесы, и одни ваши соотечественники напишут их десятки. Такие пьесы будут писать и итальянцы, а среди них – Карло Гольдони [2], который, как говорили, и сам-то родился при аплодисментах муз, и русские.

Не только в вашей стране, но и в других странах будут сочинять подражания его пьесам и писать переделки этих пьес. Ученые различных стран напишут подробные исследования его произведений и шаг за шагом постараются проследить его таинственную жизнь. Они докажут вам, что этот человек, который сейчас у вас в руках подает лишь слабые признаки жизни, будет влиять на многих писателей будущих столетий, в том числе на таких, неизвестных вам, но известных мне, как соотечественники мои Грибоедов, Пушкин и Гоголь.

Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!

Это строчки из финала пьесы моего соотечественника Грибоедова «Горе от ума».

А я, быв жертвою коварства и измены,
Оставлю навсегда те пагубные стены,
Ту бездну адскую, где царствует разврат,
Где ближний ближнему – враг лютый, а не брат!
Пойду искать угла в краю, отсель далеком,
Где можно как-нибудь быть честным человеком!

А это строчки из финала пьесы этого самого Поклена «Мизантроп» в переводе русского автора Федора Кокошкина (1816 год).

Есть сходство между этими финалами? Ах, мой бог, я не знаток! Пусть в этом разбираются ученые! Они расскажут вам о том, насколько грибоедовский Чацкий похож на Альцеста-Мизантропа, и о том, почему Карло Гольдони считают учеником этого самого Поклена, и о том, как подросток Пушкин подражал этому Поклену, и много других умных и интересных вещей. Я во всем этом плохо разбираюсь. Меня это совершенно не интересует!

Другое занимает меня: пьесы моего героя будут играть в течение трех столетий на всех сценах мира, и неизвестно, когда перестанут играть. Вот что для меня интересно! Вот какой человек разовьется из этого младенца!

Да, я хотел сказать о пьесах. Весьма почтенная дама, госпожа Аврора Дюдеван, впрочем более известная под именем Жорж Санд [3], будет в числе тех, кто напишет пьесы о моем герое.

Михаил Булгаков – Жизнь господина де Мольера

Описание книги “Жизнь господина де Мольера”

Описание и краткое содержание “Жизнь господина де Мольера” читать бесплатно онлайн.

«Жизнь господина де Мольера» (1932 – 1933, опубл. 1962) – одно из своеобразнейших произведений выдающегося отечественного писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940).

Романизированная биография Мольера, основанная Булгаковым на известных ему документальных свидетельствах, стала, в силу личности главного героя и его чаяний, произведением глубоко личного свойства – писатель повествовал не только о Мольере, но и о себе. Именно это и задержало на десятилетие приход книги к читателям.

Горячо принятый всеми любителями настоящей литературы, замечательный роман М.А. Булгакова со времени своей публикации и по сей день остается одним из самых востребованных произведений писателя.

Жизнь господина де Мольера

Я разговариваю с акушеркой

Что помешает мне, смеясь, говорить правду?

Молиер был славный писатель французских комедий в царство Людовика XIV.

Некая акушерка, обучившаяся своему искусству в родовспомогательном Доме Божьем в Париже под руководством знаменитой Луизы Буржуа, приняла 13 января 1622 года у милейшей госпожи Поклен, урожденной Крессе, первого ребенка, недоношенного младенца мужеского пола.

С уверенностью могу сказать, что, если бы мне удалось объяснить почтенной повитухе, кого именно она принимает, возможно, что от волнения она причинила бы какой-нибудь вред младенцу, а с тем вместе и Франции.

И вот: на мне кафтан с громадными карманами, а в руке моей не стальное, а гусиное перо. Передо мною горят восковые свечи, и мозг мой воспален.

– Сударыня! – говорю я. – Осторожнее поворачивайте младенца! Не забудьте, что он рожден ранее срока. Смерть этого младенца означала бы тяжелейшую утрату для вашей страны!

– Мой бог! Госпожа Поклен родит другого.

– Госпожа Поклен никогда более не родит такого, и никакая другая госпожа в течение нескольких столетий такого не родит.

– Вы меня изумляете, сударь!

– Я и сам изумлен. Поймите, что по прошествии трех веков, в далекой стране, я буду вспоминать о вас только потому, что вы сына господина Поклена держали в руках.

– Я держала в руках и более знатных младенцев.

– Что понимаете вы под словом знатный? Этот младенец станет более известен, чем ныне царствующий король ваш Людовик XIII, он станет более знаменит, чем следующий король, а этого короля, сударыня, назовут Людовик Великий или Король-солнце! Добрая госпожа, есть дикая страна, вы не знаете ее, это – Московия, холодная и страшная страна. В ней нет просвещения, и населена она варварами, говорящими на странном для вашего уха языке. Так вот, даже в эту страну вскоре проникнут слова того, кого вы сейчас принимаете. Некий поляк, шут царя Петра Первого, уже не с вашего, а с немецкого языка переведет их на варварский язык.

Шут, прозванный Королем Самоедским, скрипя пером, выведет корявые строки:

«…Горжыбус. Есть нужно даты так великыя деньги за вашы лица изрядныя. Скажыте мне нечто мало что соделалысте сым господам, которых аз вам показывах и которых выжду выходящих з моего двора з так великым встыдом…»

Переводчик русского царя этими странными словами захочет передать слова вашего младенца из комедии «Смешные драгоценные» [1]:

«…Горжибюс. Вот уж действительно, нужно тратить деньги на то, чтобы вымазать себе физиономии! Вы лучше скажите, что вы сделали этим господам, что они вышли от вас с таким холодным видом…»

В «Описании комедиям, что каких есть в государственном Посольском приказе мая по 30 число 1709 года» отмечены, в числе других, такие пьесы: шутовская «О докторе битом» (он же «Доктор принужденный») и другая – Порода Геркулесова, в ней же первая персона Юпитер». Мы узнаем их. Первая – это «Лекарь поневоле» – комедия все того же вашего младенца. Вторая – «Амфитрион» – его же. Тот самый «Амфитрион», который в 1668 году будет разыгран сьером де Мольером и его комедиантами в Париже в присутствии Петра Иванова Потемкина, посланника царя Алексея Михайловича.

Итак, вы видите, что русские узнают о том человеке, которого вы принимаете, уже в этом столетии. О, связь времен! О, токи просвещения! Слова ребенка переведут на немецкий язык. Переведут на английский, на итальянский, на испанский, на голландский. На датский, португальский, польский, турецкий, русский…

– Возможно ли это, сударь?

– Не перебивайте меня, сударыня! На греческий! На новый греческий, я хочу сказать. Но и на греческий древний. На венгерский, румынский, чешский, шведский, армянский, арабский…

– Сударь, вы поражаете меня!

– О, в этом еще мало удивительного! Я мог бы назвать вам десятки писателей, переведенных на иностранные языки, в то время как они не заслуживают даже того, чтоб их печатали на их родном языке. Но этого не только переведут, о нем самом начнут сочинять пьесы, и одни ваши соотечественники напишут их десятки. Такие пьесы будут писать и итальянцы, а среди них – Карло Гольдони [2], который, как говорили, и сам-то родился при аплодисментах муз, и русские.

Не только в вашей стране, но и в других странах будут сочинять подражания его пьесам и писать переделки этих пьес. Ученые различных стран напишут подробные исследования его произведений и шаг за шагом постараются проследить его таинственную жизнь. Они докажут вам, что этот человек, который сейчас у вас в руках подает лишь слабые признаки жизни, будет влиять на многих писателей будущих столетий, в том числе на таких, неизвестных вам, но известных мне, как соотечественники мои Грибоедов, Пушкин и Гоголь.

Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!

Это строчки из финала пьесы моего соотечественника Грибоедова «Горе от ума».

А я, быв жертвою коварства и измены,
Оставлю навсегда те пагубные стены,
Ту бездну адскую, где царствует разврат,
Где ближний ближнему – враг лютый, а не брат!
Пойду искать угла в краю, отсель далеком,
Где можно как-нибудь быть честным человеком!

А это строчки из финала пьесы этого самого Поклена «Мизантроп» в переводе русского автора Федора Кокошкина (1816 год).

Есть сходство между этими финалами? Ах, мой бог, я не знаток! Пусть в этом разбираются ученые! Они расскажут вам о том, насколько грибоедовский Чацкий похож на Альцеста-Мизантропа, и о том, почему Карло Гольдони считают учеником этого самого Поклена, и о том, как подросток Пушкин подражал этому Поклену, и много других умных и интересных вещей. Я во всем этом плохо разбираюсь. Меня это совершенно не интересует!

Другое занимает меня: пьесы моего героя будут играть в течение трех столетий на всех сценах мира, и неизвестно, когда перестанут играть. Вот что для меня интересно! Вот какой человек разовьется из этого младенца!

Да, я хотел сказать о пьесах. Весьма почтенная дама, госпожа Аврора Дюдеван, впрочем более известная под именем Жорж Санд [3], будет в числе тех, кто напишет пьесы о моем герое.

В финале этой пьесы Мольер, подымаясь, скажет:

– Да, я хочу умереть дома… Я хочу благословить свою дочь.

И принц Конде, подойдя к нему, подаст реплику:

– Обопритесь о меня, Мольер!

Актер же Дюпарк, которого ко времени смерти Мольера, кстати сказать, не будет на свете, рыдая, воскликнет:

– О, потерять единственного человека, которого я когда-либо любил!

Дамы пишут трогательно, с этим ничего уж не поделаешь! Но ты, мой бедный и окровавленный мастер! Ты нигде не хотел умирать, ни дома и ни вне дома! Да и вряд ли, когда у тебя изо рту хлынула рекою кровь, ты изъявлял желание благословлять свою мало кому интересную дочь Мадлену!

Кто пишет трогательнее, чем дамы? Разве что иные мужчины: русский автор Владимир Рафаилович Зотов [4] даст не менее чувствительный финал.

– Король идет. Он хочет видеть Мольера. Мольер! Что с вами?

И принц, побежав навстречу Людовику, воскликнет:

– Государь! Мольер умер!

И Людовик XIV, сняв шляпу, скажет:

– Мольер бессмертен [5]!

Что можно возразить против последних слов? Да, действительно, человек, который живет уже четвертое столетие, несомненно, бессмертен. Но весь вопрос в том, признавал ли это король?

В опере «Аретуза», сочиненной господином Камбре, было возвещено так:

– Боги правят небом, а Людовик – землей!

Тот, кто правил землей, шляпы ни перед кем никогда, кроме как перед дамами, не снимал и к умирающему Мольеру не пришел бы. И он действительно не пришел, как не пришел и никакой принц. Тот, кто правил землей, считал бессмертным себя, но в этом, я полагаю, ошибался. Он был смертен, как и все, а следовательно – слеп. Не будь он слепым, он, может быть, и пришел бы к умирающему, потому что в будущем увидел бы интересные вещи и, возможно, пожелал бы приобщиться к действительному бессмертию.

Он увидел бы в том месте теперешнего Парижа, где под острым углом сходятся улицы Ришелье, Терезы и Мольера, неподвижно сидящего между колоннами человека. Ниже этого человека – две светлого мрамора женщины со свитками в руках. Еще ниже – их львиные головы, а под ними – высохшая чаша фонтана.

Вот он – лукавый и обольстительный галл, королевский комедиант и драматург! Вот он – в бронзовом парике и с бронзовыми бантами на башмаках! Вот он – король французской драматургии!

Жизнь господина де Мольера – Булгаков Михаил

Книга Жизнь господина де Мольера – Булгаков Михаил читать онлайн Советская классическая проза / Биографии и Мемуары бесплатно и без регистрации.

«Жизнь господина де Мольера» (1932 – 1933, опубл. 1962) – одно из своеобразнейших произведений выдающегося отечественного писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940).

Романизированная биография Мольера, основанная Булгаковым на известных ему документальных свидетельствах, стала, в силу личности главного героя и его чаяний, произведением глубоко личного свойства – писатель повествовал не только о Мольере, но и о себе. Именно это и задержало на десятилетие приход книги к читателям.

Горячо принятый всеми любителями настоящей литературы, замечательный роман М.А. Булгакова со времени своей публикации и по сей день остается одним из самых востребованных произведений писателя.

Содержание

Книгу Жизнь господина де Мольера – Булгаков Михаил читать онлайн бесплатно – страница 1

Жизнь господина де Мольера

Я разговариваю с акушеркой

Что помешает мне, смеясь, говорить правду?

Молиер был славный писатель французских комедий в царство Людовика XIV.

Некая акушерка, обучившаяся своему искусству в родовспомогательном Доме Божьем в Париже под руководством знаменитой Луизы Буржуа, приняла 13 января 1622 года у милейшей госпожи Поклен, урожденной Крессе, первого ребенка, недоношенного младенца мужеского пола.

С уверенностью могу сказать, что, если бы мне удалось объяснить почтенной повитухе, кого именно она принимает, возможно, что от волнения она причинила бы какой-нибудь вред младенцу, а с тем вместе и Франции.

И вот: на мне кафтан с громадными карманами, а в руке моей не стальное, а гусиное перо. Передо мною горят восковые свечи, и мозг мой воспален.

– Сударыня! – говорю я. – Осторожнее поворачивайте младенца! Не забудьте, что он рожден ранее срока. Смерть этого младенца означала бы тяжелейшую утрату для вашей страны!

– Мой бог! Госпожа Поклен родит другого.

– Госпожа Поклен никогда более не родит такого, и никакая другая госпожа в течение нескольких столетий такого не родит.

– Вы меня изумляете, сударь!

– Я и сам изумлен. Поймите, что по прошествии трех веков, в далекой стране, я буду вспоминать о вас только потому, что вы сына господина Поклена держали в руках.

– Я держала в руках и более знатных младенцев.

– Что понимаете вы под словом знатный ? Этот младенец станет более известен, чем ныне царствующий король ваш Людовик XIII, он станет более знаменит, чем следующий король, а этого короля, сударыня, назовут Людовик Великий или Король-солнце! Добрая госпожа, есть дикая страна, вы не знаете ее, это – Московия, холодная и страшная страна. В ней нет просвещения, и населена она варварами, говорящими на странном для вашего уха языке. Так вот, даже в эту страну вскоре проникнут слова того, кого вы сейчас принимаете. Некий поляк, шут царя Петра Первого, уже не с вашего, а с немецкого языка переведет их на варварский язык.

Шут, прозванный Королем Самоедским, скрипя пером, выведет корявые строки:

«…Горжыбус. Есть нужно даты так великыя деньги за вашы лица изрядныя. Скажыте мне нечто мало что соделалысте сым господам, которых аз вам показывах и которых выжду выходящих з моего двора з так великым встыдом…»

Переводчик русского царя этими странными словами захочет передать слова вашего младенца из комедии «Смешные драгоценные» [ 1 ]:

«…Горжибюс. Вот уж действительно, нужно тратить деньги на то, чтобы вымазать себе физиономии! Вы лучше скажите, что вы сделали этим господам, что они вышли от вас с таким холодным видом…»

В «Описании комедиям, что каких есть в государственном Посольском приказе мая по 30 число 1709 года» отмечены, в числе других, такие пьесы: шутовская «О докторе битом» (он же «Доктор принужденный») и другая – Порода Геркулесова, в ней же первая персона Юпитер». Мы узнаем их. Первая – это «Лекарь поневоле» – комедия все того же вашего младенца. Вторая – «Амфитрион» – его же. Тот самый «Амфитрион», который в 1668 году будет разыгран сьером де Мольером и его комедиантами в Париже в присутствии Петра Иванова Потемкина, посланника царя Алексея Михайловича.

Итак, вы видите, что русские узнают о том человеке, которого вы принимаете, уже в этом столетии. О, связь времен! О, токи просвещения! Слова ребенка переведут на немецкий язык. Переведут на английский, на итальянский, на испанский, на голландский. На датский, португальский, польский, турецкий, русский…

– Возможно ли это, сударь?

– Не перебивайте меня, сударыня! На греческий! На новый греческий, я хочу сказать. Но и на греческий древний. На венгерский, румынский, чешский, шведский, армянский, арабский…

– Сударь, вы поражаете меня!

– О, в этом еще мало удивительного! Я мог бы назвать вам десятки писателей, переведенных на иностранные языки, в то время как они не заслуживают даже того, чтоб их печатали на их родном языке. Но этого не только переведут, о нем самом начнут сочинять пьесы, и одни ваши соотечественники напишут их десятки. Такие пьесы будут писать и итальянцы, а среди них – Карло Гольдони [ 2 ], который, как говорили, и сам-то родился при аплодисментах муз, и русские.

Не только в вашей стране, но и в других странах будут сочинять подражания его пьесам и писать переделки этих пьес. Ученые различных стран напишут подробные исследования его произведений и шаг за шагом постараются проследить его таинственную жизнь. Они докажут вам, что этот человек, который сейчас у вас в руках подает лишь слабые признаки жизни, будет влиять на многих писателей будущих столетий, в том числе на таких, неизвестных вам, но известных мне, как соотечественники мои Грибоедов, Пушкин и Гоголь.

«Смешные драгоценные». – Булгаков дает буквальный перевод слова «precieuse», которое приобрело в XVII в. дополнительное значение: хозяйка или посетительница аристократического салона, отличающаяся характерной вычурной речью и манерой поведения, принятыми в узком элитарном кругу. Вскоре это значение было перенесено на общий стиль салонной культуры XVII в. и порожденное ею литературное направление. В научной литературе слово это не переводится, а транслитерируется: «прециозный», «прециозница». Традиционный перевод названия комедии Мольера – «Смешные жеманницы» (или «Смешные модницы»).

Карло Гольдони (1707-1793) – итальянский комедиограф, развивший на национальной почве традиции мольеровской комедии. Его пьеса «Мольер» была переложена на французский язык драматургом Луи-Себастьеном Мерсье (1776). В ней произвольно и с множеством анахронизмов использованы отдельные факты из жизни Мольера.

Жизнь господина де Мольера – краткое содержание книги Булгакова

Жизнь господина де Мольера

Я разговариваю с акушеркой

Что помешает мне, смеясь, говорить правду?

Молиер был славный писатель французских комедий в царство Лудовикa XIV.

Некая акушерка, обучившаяся своему искусству в родовспомогательном Доме божьем в Париже под руководством знаменитой Луизы Буржуа, приняла 13 января 1622 года у милейшей госпожи Поклен, урожденной Крессе, первого ребенка, недоношенного младенца мужеского пола.

С уверенностью могу сказать, что, если бы мне удалось объяснить почтенной повитухе, кого именно она принимает, возможно, что от волнения она причинила бы какой-нибудь вред младенцу, а с тем вместе и Франции.

И вот: на мне кафтан с громадными карманами, а в руке моей не стальное, а гусиное перо.

Передо мной горят восковые свечи, и мозг мой воспален.

– Сударыня, – говорю я, – осторожнее поворачивайте младенца, не забудьте, что он рожден ранее срока. Смерть этого младенца означала бы тяжелейшую утрату для вашей страны!

– Мой Бог! Госпожа Поклен родит другого!

– Госпожа Поклен никогда более не родит такого, и никакая другая госпожа в течение нескольких столетий такого не родит.

– Вы меня изумляете, сударь!

– Я и сам изумлен. Поймите, что по прошествии трех веков, в далекой стране, я буду вспоминать о вас только потому, что вы сына господина Поклена держали в руках.

– Я держала в руках и более знатных младенцев.

– Что понимаете вы под словом – знатный? Этот младенец станет более известен, чем ныне царствующий король ваш Людовик XIII, он станет более знаменит, чем следующий король, а этого короля, сударыня, назовут Людовик Великий или король-солнце! Добрая госпожа, есть далекая страна, вы не знаете ее, это – Московия. Населена она людьми, говорящими на странном для вашего уха языке. И в эту страну вскоре проникнут слова того, кого вы сейчас принимаете. Некий поляк, шут царя Петра Первого, уже не с вашего, а с немецкого языка переведет их на варварский язык.

Шут, прозванный Королем Самоедским, скрипя пером, выведет корявые строки:

«ГОРЖЫБУС. Есть нужно даты так великыя деньги за вашы лица изрядные. Скажыте мне нечто мало что соделалысте сым господам, которых аз вам показывах и которых выжду выходящих з моего двора з так великым встыдом…»

Переводчик русского царя этими странными словами захочет передать слова вашего младенца из его комедии «Смешные драгоценные»:

«ГОРЖИБЮС. Вот уж действительно нужно тратить деньги на то, чтобы вымазать себе физиономию! Вы лучше скажите, что вы сделали этим господам, что они вышли от вас с таким холодным видом…»

В «Описании комедиям что каких есть в Государственном Посольском приказе мая по 30 число 1709 года» отмечены в числе других такие пьесы: шутовская «О докторе битом» (он же «Доктор принужденный») и другая – «Порода Геркулесова, в ней же первая персона Юпитер». Мы узнаем их. Первая – это «Лекарь поневоле» – комедия все того же вашего младенца. Вторая – «Амфитрион» – его же. Тот самый «Амфитрион», который в 1668 году будет разыгран сьёром де Мольером и его комедиантами в Париже в присутствии Петра Иванова Потемкина, посланника царя Алексея Михайловича.

Итак, вы видите, что русские узнают о том человеке, которого вы принимаете, уже в этом столетии.

О связь времен! О токи просвещения! Слова ребенка переведут на немецкий язык, переведут на английский, на итальянский, на испанский, на голландский. На датский, португальский, польский, турецкий, русский…

– Возможно ли это, сударь!

– Не перебивайте меня, сударыня! На греческий! На новый греческий, я хочу сказать. Но и на греческий древний. На венгерский, румынский, чешский, шведский, армянский, арабский!

– Сударь, вы поражаете меня!

– О, в этом еще мало удивительного. Я мог бы назвать вам десятки писателей, переведенных на иностранные языки, в то время как они не заслуживают даже того, чтоб их печатали на их родном языке. Но этого не только переведут, о нем самом начнут сочинять пьесы, и одни ваши соотечественники напишут их десятки. Такие пьесы будут писать и итальянцы, а среди них Карло Гольдони, который, как говорили, и сам-то родился при аплодисментах муз, и русские.

Не только в вашей стране, но и в других странах будут сочинять подражания его пьесам и писать переделки этих пьес. Ученые различных стран напишут подробные исследования его произведений и шаг за шагом постараются проследить его таинственную жизнь. Они докажут вам, что этот человек, который сейчас у вас в руках подает лишь слабые признаки жизни, будет влиять на многих писателей будущих столетий, в том числе на таких – неизвестных вам, но известных мне, – как соотечественники мои Грибоедов, Пушкин и Гоголь.

Кабала святош

Действие первое

Париж века Людовика XIV. Театр Пале-Рояль. На стыке двух уборных, у занавеса, которым они разделены, громадных размеров клавесин. В первой уборной — множество сальных свечей. Во второй уборной на столе только фонарь с цветными стёклами и большое распятие, перед которым горит лампада. На всём печать необыкновенного волнения. Шарль-Варле де Лагранж, актёр по прозвищу Регистр, не занятый в спектакле, сидит в уборной, погружённый в думу. Он в тёмном плаще, молод, красив и важен.

В первой уборной Бутон, тушильщик свечей в театре и слуга Мольера, припал к щели в занавесе. Рожа Шарлатана торчит в дверях. Слышны взрывы смеха, затем финальный раскат хохота. Из-за занавеса показывается Знаменитый актёр и драматург Жан Батист Поклен де Мольер, загримированный Сганарелем — нос лиловый с бородавкой. Левой рукой Мольер держится за грудь. Дверь распахивается, вбегает загримированный Полишинелем актёр дю Круази и говорит, что король аплодирует. Мольер возвращается на сцену и читает сочинённые экспромтом стихи, посвящённые королю франции Людовику XIV, в которых он называет короля Солнцем Франции. Король благодарит Мольера и остаётся посмотреть ещё одну интермедию.

Бутон опускает занавес. Мольер появляется в уборной и хватает слугу за глотку, обвиняя его в том, что «при короле свеча повалилась в люстре, воском каплет на паркет». Бутон уверяет Мольера, что он сам повалил свечу палашом, актриса Мариэтта Риваль подтверждает это. Мольер остывает и дарит Бутону свой кафтан взамен разорванного. Бутон уходит снимать нагар со свечей.

Мольер спрашивает у Шарлатана, в чём секрет его фокуса. Шарлатан садится в некотором расстоянии от клавесина, делает такие движения в воздухе, как будто играет, и клавиши в клавесине вжимаются, клавесин играет нежно. Шарлатан не соглашается открыть Мольеру свой секрет и уходит. Мольер возвращается на сцену.

Портьера, ведущая во вторую уборную, отодвигается и возникает актриса Арманда Бежар. Черты лица её прелестны, она похожа на свою старшую сестру Мадлену Бежар, тоже актрису. Арманде лет семнадцать. Лагранж останавливает Арманду и умоляет её не выходить замуж за Мольера. Арманда делает попытку отстранить Лагранжа и пройти. Лагранж вынимает шпагу и угрожает заколоть девушку, если она не откажется от замужества. Арманда говорит, что она в связи со своим женихом, иначе поступить уже не может и шепчет что-то Лагранжу на ухо. Лагранж вкладывает шпагу в ножны, говорит, что хотел её спасти и уходит.

Арманда остаётся в уборной. Входит Мольер; обнимает её, и в то же мгновение появляется Бутон. Мольер отсылает его прочь, снимает нос и парик, целует Арманду. Она шепчет ему что-то на ухо. «Я хочу жить ещё один век: с тобой! Ты станешь первой, будешь великой актрисой. Но помни: если ты не сдержишь клятву, ты отнимешь у меня всё» — говорит ей Мольер. Арманда клянётся на распятии в вечной любви.

В двери стучат. Влюблённые спешно договариваются встретиться здесь, «когда театр погаснет». Мольер открывает, и входят Бутон, Лагранж и Маркиз д ,Орсиньи, дуэлянт по кличке «Одноглазый, помолись», в костюме Компании Чёрных Мушкетёров с косой чёрной повязкой на лице. Одноглазый вручает Мольеру награду короля — 5000 ливров. Мольер берёт себе 500 ливров, а остальные делит поровну между актёрами, потом уходит проводить короля. Одноглазый начинает флиртовать с Армандой. Желая помешать ему, Бутон встревает в их разговор. Возвращается Мольер, и Одноглазый откланивается. Мольер отсылает Арманду и приказывает позвать Мадлену Бежар. Когда Мадлена приходит, Мольер сообщает ей, что намерен жениться на Арманде. Мадлена становится на колени и умоляет Мольера жениться «на ком угодно, только не на Арманде». Мольер говорит Мадлене, что обязан сделать это. Тогда Мадлена объявляет о своём уходе из театра и просит Мольера не говорить Арманде, что у них был роман. Мольер даёт обещание и уходит.

Мадлена остаётся. Входит Лагранж. Он один посвящён в тайну Мадлены. Лагранж обещает Мадлене, что её тайну никто никогда не узнает. Мадлена прощается и уходит. Лагранж ставит на стол фонарь, садится и записывает события ушедшего дня в свою книгу-регистр. Потом откладывает перо и говорит: «В театре ужасное событие: Жан-Батист Поклен де Мольер, не зная, что Арманда не сестра, а дочь госпожи Мадлены Бежар, женился на ней. Этого писать нельзя, но в знак ужаса ставлю чёрный крест». Лагранж берёт фонарь и уходит, как тёмный рыцарь.

Некоторое время мрак и тишина, затем крышка клавесина приподнимается, и из него выходит знаменитый актёр-любовник Захария Муаррон. Это мальчишка лет пятнадцати с необыкновенно красивым, порочным и измученным лицом. Оборван, грязен. Он хнычет, жалуется, что не спал два дня, потом падает и засыпает. Плывёт свет фонарика, и, крадучись, Мольер ведёт Арманду в тёмном плаще. Арманда пугается мальчика и взвизгивает. Муаррон просыпается и трясётся от ужаса. Мольер грозно спрашивает, кто он такой. Мальчишка отвечает, что он несчастный Захария Муаррон. Мольер хохочет — он понял секрет Шарлатана.

Действие второе

Приёмная короля. За карточным столом известный игрок маркиз де Лессак играет в карты с Людовиком. Толпа придворных, одетых с необыкновенной пышностью, следит за де Лессаком. Перед тем груда золотых монет, пот течёт у него с лица. Сидит один Людовик, все остальные стоят. Все без шляп. За креслом Людовика стоит Одноглазый, ведёт игру короля. Одноглазый замечает, что де Лессак играет краплёными картами. Король спрашивает Одноглазого, как ему следует поступить в этом случае. Одноглазый отвечает, что де Лессака «надлежит ударить по физиономии подсвечником» и обругать. Людовик зовёт Справедливого сапожника и велит ему обругать де Лессака. Шут с удовольствием выполняет приказ. «Посадите маркиза де Лессака на один месяц в тюрьму. Затем отправит его в имение — вместе с деньгами» — приказывает король. Де Лессака уводят.

Перед Людовиком, словно из-под земли, появляется обеденный стол с одним прибором. У камина возникает архиепископ Парижа маркиз де Шаррон и просит у короля позволения представить ему бродячего проповедника, отца Варфоломея. Дверь открывается и появляется отец Варфоломей. Он бос, лохмат, подпоясан верёвкой, глаза безумные. Он приплясывает и поёт. Удивлены все, кроме Людовика. Брат Верность, один из членов Кабалы Священного Писания, — постная физиономия с длинным носом — выделяется из толпы придворных и прокрадывается к Шаррону. Варфоломей, обращаясь к королю, называет Мольера антихристом и призывает: «Сожги его вместе с его богомерзким творением „Тартюф“ на площади. Весь мир верных сынов церкви требует этого!». Людовик раздражён, его сердит слово «требует», он велит посадить отца Варфоломея на три месяца в тюрьму. Отец Варфоломей исчезает.

Людовик ест, потом выражает желание говорить с архиепископом наедине. Придворные всей толпой отступают на лестницу. Людовик спрашивает Шаррона, разделяет ли он мнение отца Варфоломея о Мольере. «Государь, это сатана» — отвечает Шаррон твёрдо. Он льстит королю и умоляет его заступиться за религию, которую оскорбил Мольер своим «Тартюфом». «Дерзкий актёр талантлив. Я попробую исправить его, он может служить к славе царствования. Но если он совершит ещё одну дерзость, я накажу» — говорит Людовик. Потом он позволяет выпустить отца Варфоломея из тюрьмы через три дня.

Входит Мольер. Король приглашает его поужинать, велит подать ему стул. Мольер, бледнея, принимает высокую честь. Людовик говорит Мольеру, что в «Тартюфе» он не осторожен с духовными лицами. Король позволяет играть пьесу в Пале-Рояле при условии, что в дальнейшем творчество Мольера пойдёт по правильному пути. Мольер ликует. Людовик дарует ему ещё одну милость — право стелить королевскую постель. Мольер схватывает со стола два канделябра и идёт впереди короля. Оба скрываются.

Все исчезают, и на сцене остаются только Шаррон и брат Верность, оба черны. Они замышляют какую-то интригу против Мольера. В этом им должна помочь женщина, которая заманит в их сети нужного им человека. Входит Одноглазый. Шаррон и брат Верность исчезают. К Одноглазому подходит шут и даёт ему записку от женщины в маске. Одноглазый задумчиво уходит. Огни начинают гаснуть. Слышатся удаляющиеся голоса: «Король спит!». Шут ложится на карточный стол, закутывается в портьеру с гербами и засыпает.

Дворец исчезает, и возникает квартира Мольера. День. Муаррон, очень красивый, пышно разодетый человек лет двадцати двух, играет на клавесине. Арманда в кресле слушает. Они репетируют новую пьесу. Муаррон называет Арманду маменькой, а Мольера — отцом. Они усыновили его. Муаррон считает себя лучшим актёром Парижа. Во время репетиции Муаррон соблазняет Арманду, уводит её в свою спальню и запирает дверь на ключ. Арманда проклинает день, когда Муаррона нашли в клавесине.

Входит Мольер, зовёт Арманду. Ключ в замке мгновенно поворачивается. Мольер устремляется в дверь, Арманда вскрикивает, затем вбегает Муаррон, держит свой парик в руке. В гневе Мольер выгоняет Муаррона из дома и из труппы. Муаррон угрожает Мольеру, говорит, что владеет его тайной. Напоминает о Мадлене Бежар, которая находится при смерти. Мольер хватает со стены пистолет, и Муаррон исчезает. Мольер просит Арманду: «Потерпи ещё немного, я скоро освобожу тебя. Я не хочу умирать в одиночестве». Арманда выходит в слезах, клянётся, что не оставит Мольера. Мольер жалеет, что выгнал Муаррона. Он не желает скандала и собирается его вернуть.

Действие третье

Каменный подвал, освещённый трёхсвечной люстрой. За столом сидят члены Кабалы Священного Писания в масках; в кресле отдельно, без маски, сидит Шаррон. Двое в чёрном — люди жуткого вида — вводят Муаррона со связанными руками и с повязкой на глазах. Руки ему развязывают, повязку снимают. Утром этого дня Муаррон наклеветал на Мольера, и теперь Шаррон заставляет его повторить свой донос при свидетелях. Муаррон рассказывает, как несколько лет назад он сидел в клавесине и слышал голос Лагранжа. Голос говорил, что «господин де Мольер женился не на сестре Мадлены Бежар, а на её дочери».

Муаррону завязывают глаза, связывают руки и уводят. Шаррон надвигает капюшон на лицо и скрывается в полутьме. Брат Верность открывает дверь. Появляется Незнакомка в маске, которая ведёт за руку Одноглазого. Глаза у него завязаны платком. Одноглазый снимает повязку, оглядывается и выхватывает шпагу решив, что его заманили в ловушку. Брат Сила и брат Верность успокаивают его. Они говорят маркизу, что по вине Мольера над ним смеются при дворе, потому что образ Дон Жуана Мольер писал с него. Одноглазый меняется в лице от ярости. Ему опять завязывают глаза, и Незнакомка уводит его. Шаррон объявляет заседание Кабалы Священного Писания закрытым.

Необъятный собор. Маленькая исповедальня архиепископа. Появляются Арманда и Лагранж, ведут под руки Мадлену. Та — седая, больная. Мадлена входит в исповедальню, Арманда и Лагранж садятся на скамью, и тьма их поглощает. Шаррон возникает в исповедальне и говорит Мадлене, что сам решил исповедовать её. Под давлением Шаррона Мадлена признаётся: «Я жила с двумя и прижила дочь Арманду и всю жизнь терзалась, не зная, чья она. Когда же она выросла, я привезла её в Париж и выдала её за свою сестру». Шаррон отпускает ей грехи и просит позвать Арманду. Лагранж уводит Мадлену. Арманда входит в исповедальню. Шаррон возникает страшен, в рогатой митре, крестит Арманду обратным дьявольским крестом. «Она твоя мать. Тебя я прощаю. Но сегодня же беги от него, беги» — говорит Шаррон. Арманда падает и остаётся неподвижной на пороге исповедальни. Шаррон исчезает.

День. Приёмная короля. Людовик — у стола. Перед ним тёмный и измученный Шаррон. На полу сидит Справедливый сапожник, чинит башмак. Шаррон рассказывает королю о преступлении Мольера. Людовик велит вызвать господина де Мольера и привести Муаррона. Входит Муаррон. Он запуган и имеет такой вид, точно он спал не раздеваясь. Людовик, которого он впервые видит так близко, производит на него сильное впечатление. Король объявляет Муаррону, что его донос подтверждён следствием и спрашивает, какое вознаграждение он желает получить. Муаррон просит место в Королевском бургонском театре или в Театре дю Марэ. Король отказывает ему, потому что он слабый актёр, и даёт ему место на королевской службе, в сыскной полиции.

Муаррон выходит. В других дверях появляется Лагранж, вводит Мольера и тотчас же скрывается. Мольер в странном виде: одежда в беспорядке, лицо свинцовое, руки трясутся, шпага висит криво. Он жалуется королю на здоровье, которое пошатнулось из-за сердечного приступа, случившегося, когда от него ушла жена. Людовик объявляет своё решение: «Запрещаю вам появляться при дворе, запрещаю играть „Тартюфа“. Только с тем, чтобы ваша труппа не умерла с голоду, разрешаю играть в Пале-Рояле ваши смешные комедии, но ничего более. Лишаю вас покровительства короля». Произнеся эти слова, Людовик удаляется.

Шаррон входит и долго смотрит на Мольера. У архиепископа удовлетворённо мерцают глаза. Мольер в гневе выхватывает шпагу. Из-за двери выходит Одноглазый с тростью и затевает ссору с Мольером, называя его лгуном. В это мгновение входит Лагранж. Мольер в гневе вызывает Одноглазого на дуэль. Шаррон и Лагранж пытаются их остановить. Одноглазый бросается на Мольера. Мольер, отмахиваясь шпагой, прячется за стол. Одноглазый вскакивает на стол. Мольер бросает шпагу, опускается на пол, говорит, что он болен и ничего не понимает. Одноглазый заявляет, что убьёт Мольера после первого спектакля. Шут вдруг срывается с места и исчезает. Лагранж поднимает Мольера с пола и увлекает вон.

Шаррон с горящими глазами спрашивает Одноглазого, почему тот не заколол Мольера. Они ругаются. Шаррон вдруг плюёт в Одноглазого. Одноглазый до того оторопел, что плюнул в Шаррона. Дверь открывается, влетает взволнованный шут, за ним входит Людовик. Ссорящиеся до того увлечены, что не сразу перестают плевать. Четверо долго и тупо смотрят друг на друга. «Извините, что помешал,» — говорит Людовик и скрывается, закрыв за собой дверь.

Действие четвёртое

Квартира Мольера. Вечер. Беспорядок. Разбросаны рукописи. Мольер в парике и халате сидит в громадном кресле. Бутон в другом. На столе две шпаги и пистолет. На другом столе ужин и вино, к которому Бутон время от времени прикладывается. Лагранж в тёмном плаще ходит взад и вперёд. Он упрекает себя в том, что Муаррон узнал тайну. Мольер его успокаивает. Слышен скрип лестницы. Входит Муаррон. Он в какой-то грязной куртке, потёрт, небрит и полупьян, в руке фонарь. Узнав Муаррона, Лагранж схватывает со стола пистолет. Мольер бьёт Лагранжа по руке. Лагранж стреляет и попадает в потолок, потом бросается на Муаррона, валит его на пол и начинает душить. Мольер и Бутон оттаскивают Лагранжа от Муаррона. Лагранж грозится его убить. Муаррон становится перед Мольером на колени и говорит, что не позже полуночи повесится у него под окнами, а на Арманду даже и не взглянет. Мольер говорит, что Арманда ушла, а Муаррона он прощает и возвращает в свой дом. Муаррон плачет. Лагранж обвиняет Мольера в излишней мягкости. Мольер сообщает Муаррону, что на него «спустили одноглазую собаку-мушкетёра», и король лишил своего покровительства. Муаррон знает, что «мэтра признали безбожником за «Тартюфа» и берётся его защищать. Лагранж и Муаррон берут оружие, фонарь и уходят караулить. Пауза.

Мольер громко называет короля Франции тираном. Бутон успокаивает его, пытается заставить замолчать, боится, что его вместе с хозяином повесят за эти слова на площади. Мольер велит ему укладывать вещи, намереваясь после последнего спектакля сбежать в Англию. Дверь открывается, и в ней появляется голова старухи Ренэ, дряхлой няньки Мольера. Она говорит, что пришла монашка, чтобы взять в стирку театральные костюмы. Мольер велит, чтобы она пришла завтра в Пале-Рояль к концу спектакля. Ренэ скрывается. Мольер вдруг забирается с головой под одеяло. Бутон начинает прославлять короля так громко, что это слышит даже Муаррон на улице.

Уборная актёров в Пале-Рояле. Всё также горит лампада у распятия и зелёный фонарь. За занавесом слышны гул и свистки. В кресле сидит Мольер в халате и колпаке, в гриме с карикатурным носом. Мольер в странном состоянии, как будто пьян. Возле него Лагранж и актёр Филибер дю Круази в чёрных костюмах врачей, но без грима. Муаррон стоит неподвижно в отдалении. Вбегает Бутон с сообщением, что привратник, раненный мушкетёрами, умер. Лагранж сообщает, что «театр полон безбилетными мушкетёрами и неизвестными личностями». Бутон умоляет Мольера не доигрывать спектакль, а бежать. Потом сообщает, что в театре Одноглазый. За занавесами свист и грохот. Мольер испуганно бросается к Муаррону и прячется у него в плаще. Муаррон молчит, обняв Мольера.

Дверь открывается, и вбегает Мариэтта Риваль. Она в оригинальном костюме, на голове шляпа врача, очки колёсами. Риваль долго смотрит на Мольера и говорит, что надо играть. Мольер вылазит из-под плаща и извиняется перед всеми. Риваль говорит: «Сейчас же после вашей последней фразы мы спустим вас в люк, спрячем у меня в уборной до утра, а на рассвете вы покинете Париж». Мольер согласен.

Дю Круази, Лагранж, Муаррон и Риваль скрываются. Мольер снимает халат. На сцене громадная кровать. В будке появляется суфлёр. Мольер, резко изменившись, с необыкновенной лёгкостью взлетает на кровать, укладывается, накрывается одеялом. Бутон поднимает главный занавес. Актёры играют сцену из пьесы «Мнимый больной». Во время спектакля из ложи внезапно показывается Одноглазый, садится на борт её и застывает в позе ожидания.

Внезапно Мольер зовёт Мадлену и падает. Музыка смолкает. В уборной Мольера возникает страшная монашка, быстро собирает все костюмы Мольера и исчезает с ними. На сцене смятение. Лагранж взволнованно говорит публике, что спектакль не может быть окончен. Публика требует деньги обратно. Муаррон достаёт шпагу и называет Одноглазого грязным зверем. Одноглазый, вынув шпагу, поднимается на сцену и идёт плавной кошачьей поступью на встречу Муаррону. Поравнявшись с Мольером, смотрит на него, втыкает шпагу в пол, поворачивается и уходит со сцены. Суфлёр в будке плачет. Актёры бросаются к Мольеру, окружают его толпой, и он исчезает. Бутон опускает занавеси бросается вслед за группой, уносящей Мольера. Занавес вздувается, любопытные пытаются лезть на сцену. Дю Круази тушит люстру. Гул в зале стихает.

Сцена погружается во тьму. Потом выплывает фонарь — идёт тёмный Лагранж. Он проходит в свою уборную, разворачивает книгу и пишет: «Семнадцатого февраля. В десять часов вечера господин де Мольер, исполняя роль Аргана, упал на сцене и тут же был похищен без покаяния неумолимой смертью. Причиной этого явилась немилость короля и чёрная Кабала». Пишет и угасает во тьме.