Записки институтки – краткое содержание рассказа Чарской
- ЖАНРЫ 359
- АВТОРЫ 258 099
- КНИГИ 592 413
- СЕРИИ 22 123
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 552 789
Моим дорогим подругам, бывшим воспитанницам Павловского института выпуска 1893 года, этот скромный труд посвящаю.
В моих ушах еще звучит пронзительный свисток локомотива, шумят колеса поезда — и весь этот шум и грохот покрывают дорогие моему сердцу слова:
— Христос с тобой, деточка!
Эти слова сказала мама, прощаясь со мною на станции.
Бедная, дорогая мама! Как она горько плакала! Ей было так тяжело расставаться со мною!
Брат Вася не верил, что я уезжаю, до тех пор пока няня и наш кучер Андрей не принесли из кладовой старый чемоданчик покойного папы, а мама стала укладывать в него мое белье, книги и любимую мою куклу Лушу, с которой я никак не решилась расстаться. Няня туда же сунула мешок вкусных деревенских коржиков, которые она так мастерски стряпала, и пакетик малиновой смоквы, тоже собственного ее приготовления. Тут только, при виде всех этих сборов, горько заплакал Вася.
— Не уезжай, не уезжай, Люда, — просил он меня, обливаясь слезами и пряча на моих коленях свою курчавую головенку.
— Люде надо ехать учиться, крошка, — уговаривала его мама, стараясь утешить. — Люда приедет на лето, да и мы съездим к ней, может быть, если удастся хорошо продать пшеницу.
Добрая мамочка! Она знала, что приехать ей не удастся — наши средства, слишком ограниченные, не позволят этого, — но ей так жаль было огорчать нас с братишкой, все наше детство не расстававшихся друг с другом.
Наступил час отъезда. Ни я, ни мама с Васей ничего не ели за ранним завтраком. У крыльца стояла линейка; запряженный в нее Гнедко умильно моргал своими добрыми глазами, когда я в последний раз подала ему кусок сахару. Около линейки собралась наша немногочисленная дворня: стряпка Катря с дочуркой Гапкой, Ивась — молодой садовник, младший брат кучера Андрея, собака Милка — моя любимица, верный товарищ наших игр — и, наконец, моя милая старушка няня, с громкими рыданиями провожающая свое «дорогое дитятко».
Я видела сквозь слезы эти простодушные, любящие лица, слышала искренние пожелания «доброй панночке» и, боясь сама разрыдаться навзрыд, поспешно села в бричку с мамой и Васей.
Минута, другая, взмах кнута — и родимый хутор, тонувший в целой роще фруктовых деревьев, исчез из виду. Потянулись поля, поля бесконечные, милые, родные поля близкой моему сердцу Украины. А день, сухой, солнечный, улыбался мне голубым небом, как бы прощаясь со мною…
На станции меня ждала наша соседка по хуторам, бывшая институтка, взявшая на себя обязанность отвезти меня в тот самый институт, в котором она когда-то воспитывалась.
Недолго пришлось мне побыть с моими в ожидании поезда. Скоро подползло ненавистное чудовище, увозившее меня от них. Я не плакала. Что-то тяжелое надавило мне грудь и клокотало в горле, когда мама дрожащими руками перекрестила меня и, благословив снятым ею с себя образком, повесила его мне на шею.
Я крепко обняла дорогую, прижалась к ней. Горячо целуя ее худенькие, бледные щеки, ее ясные, как у ребенка, синие глаза, полные слез, я обещала ей шепотом:
— Мамуля, я буду хорошо учиться, ты не беспокойся.
Потом мы обнялись с Васей, и я села в вагон.
Дорога от Полтавы до Петербурга мне показалась бесконечной.
Анна Фоминишна, моя попутчица, старалась всячески рассеять меня, рассказывая мне о Петербурге, об институте, в котором воспитывалась она сама и куда везла меня теперь. Поминутно при этом она угощала меня пастилой, конфектами и яблоками, взятыми из дома. Но кусок не шел мне в горло. Лицо мамы, такое, каким я его видела на станции, не выходило из памяти, и мое сердце больно сжималось.
В Петербурге нас встретил невзрачный, серенький день. Серое небо грозило проливным дождем, когда мы сходили на подъезд вокзала.
Наемная карета отвезла нас в большую мрачную гостиницу. Я видела, сквозь стекла ее, шумные улицы, громадные дома и беспрерывно снующую толпу, но мои мысли были далеко-далеко, под синим небом моей родной Украины, в фруктовом садике, подле мамочки, Васи, няни…
Новые лица, новые впечатления
Было 12 часов дня, когда мы подъехали с Анной Фоминишной к большому красному зданию в Х-й улице.
— Это вот и есть институт, — сказала мне моя спутница, заставив дрогнуть мое и без того бившееся сердце.
Еще больше обомлела я, когда седой и строгий швейцар широко распахнул передо мной двери… Мы вошли в широкую и светлую комнату, называемую приемной.
— Новенькую-с привезли, доложить прикажете-с княгине-начальнице? — важно, с достоинством спросил швейцар Анну Фоминишну.
— Да, — ответила та, — попросите княгиню принять нас. — И она назвала свою фамилию.
Швейцар, неслышно ступая, пошел в следующую комнату, откуда тотчас же вышел, сказав нам:
— Княгиня просит, пожалуйте.
Небольшая, прекрасно обставленная мягкой мебелью, вся застланная коврами комната поразила меня своей роскошью. Громадные трюмо стояли между окнами, скрытыми до половины тяжелыми драпировками; по стенам висели картины в золоченых рамах; на этажерках и в хрустальных горках стояло множество прелестных и хрупких вещиц. Мне, маленькой провинциалке, чем-то сказочным показалась вся эта обстановка.
Навстречу нам поднялась высокая, стройная дама, полная и красивая, с белыми как снег волосами. Она обняла и поцеловала Анну Фоминишну с материнской нежностью.
— Добро пожаловать, — прозвучал ее ласковый голос, и она потрепала меня по щечке.
— Это маленькая Людмила Влассовская, дочь убитого в последнюю кампанию Влассовского? — спросила начальница Анну Фоминишну. — Я рада, что она поступает в наш институт… Нам очень желанны дети героев. Будь же, девочка, достойной своего отца.
Последнюю фразу она произнесла по-французски и потом прибавила, проводя душистой мягкой рукой по моим непокорным кудрям:
— Ее надо остричь, это не по форме. Аннет, — обратилась она к Анне Фоминишне, — не проводите ли вы ее вместе со мною в класс? Теперь большая перемена, и она успеет ознакомиться с подругами.
— С удовольствием, княгиня! — поспешила ответить Анна Фоминишна, и мы все трое вышли из гостиной начальницы, прошли целый ряд коридоров и поднялись по большой, широкой лестнице во второй этаж.
На площадке лестницы стояло зеркало, отразившее высокую, красивую женщину, ведущую за руку смуглое, кудрявое, маленькое существо, с двумя черешнями вместо глаз и целой шапкой смоляных кудрей. «Это — я, Люда, — мелькнуло молнией в моей голове. — Как я не подхожу ко всей этой торжественно-строгой обстановке!»
В длинном коридоре, по обе стороны которого шли классы, было шумно и весело. Гул смеха и говора доносился до лестницы, но лишь только мы появились в конце коридора, как тотчас же воцарилась мертвая тишина.
— Maman, Maman идет, и с ней новенькая, новенькая, — сдержанно пронеслось по коридорам.
Тут я впервые узнала, что институтки называют начальницу «Maman».
Девочки, гулявшие попарно и группами, останавливались и низко приседали княгине. Взоры всех обращались на меня, менявшуюся в лице от волнения.
Лидия Чарская – Записки институтки
Лидия Чарская – Записки институтки краткое содержание
Русская писательница Лидия Чарская (1875–1937), творчество которой долгие десятилетия было предано забвению, пользовалась в начале века исключительной популярностью и была «властительницей сердец» юных читателей. Вошедшие в книгу повести «Записки институтки» и «Люда Влассовская» посвящены жизни воспитанниц Павловского института благородных девиц, выпускницей которого была и сама писательница. С сочувствием и любовью раскрывает она заповедный мир переживаний, мыслей и идеалов институтских затворниц. Повести Чарской, написанные добротным русским языком, воспитывают чувство собственного достоинства, долга и справедливости, учат товариществу, милосердию, добру.
Книга адресована прежде всего юному читателю, но ее с интересом прочтут и взрослые.
Записки институтки – читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Моим дорогим подругам, бывшим воспитанницам Павловского института выпуска 1893 года, этот скромный труд посвящаю.
Когда веселой чередою
Мелькает в мыслях предо мною
Счастливых лет веселый рой,
Я точно снова оживаю,
Невзгоды жизни забываю
И вновь мирюсь с своей судьбой…
Я вспоминаю дни ученья,
Горячей дружбы увлеченья,
Проказы милых школьных лет,
Надежды силы молодые
И грезы светлые, живые
И чистой юности рассвет…
В моих ушах еще звучит пронзительный свисток локомотива, шумят колеса поезда — и весь этот шум и грохот покрывают дорогие моему сердцу слова:
— Христос с тобой, деточка!
Эти слова сказала мама, прощаясь со мною на станции.
Бедная, дорогая мама! Как она горько плакала! Ей было так тяжело расставаться со мною!
Брат Вася не верил, что я уезжаю, до тех пор пока няня и наш кучер Андрей не принесли из кладовой старый чемоданчик покойного папы, а мама стала укладывать в него мое белье, книги и любимую мою куклу Лушу, с которой я никак не решилась расстаться. Няня туда же сунула мешок вкусных деревенских коржиков, которые она так мастерски стряпала, и пакетик малиновой смоквы, тоже собственного ее приготовления. Тут только, при виде всех этих сборов, горько заплакал Вася.
— Не уезжай, не уезжай, Люда, — просил он меня, обливаясь слезами и пряча на моих коленях свою курчавую головенку.
— Люде надо ехать учиться, крошка, — уговаривала его мама, стараясь утешить. — Люда приедет на лето, да и мы съездим к ней, может быть, если удастся хорошо продать пшеницу.
Добрая мамочка! Она знала, что приехать ей не удастся — наши средства, слишком ограниченные, не позволят этого, — но ей так жаль было огорчать нас с братишкой, все наше детство не расстававшихся друг с другом.
Наступил час отъезда. Ни я, ни мама с Васей ничего не ели за ранним завтраком. У крыльца стояла линейка; запряженный в нее Гнедко умильно моргал своими добрыми глазами, когда я в последний раз подала ему кусок сахару. Около линейки собралась наша немногочисленная дворня: стряпка Катря с дочуркой Гапкой, Ивась — молодой садовник, младший брат кучера Андрея, собака Милка — моя любимица, верный товарищ наших игр — и, наконец, моя милая старушка няня, с громкими рыданиями провожающая свое «дорогое дитятко».
Я видела сквозь слезы эти простодушные, любящие лица, слышала искренние пожелания «доброй панночке» и, боясь сама разрыдаться навзрыд, поспешно села в бричку с мамой и Васей.
Минута, другая, взмах кнута — и родимый хутор, тонувший в целой роще фруктовых деревьев, исчез из виду. Потянулись поля, поля бесконечные, милые, родные поля близкой моему сердцу Украины. А день, сухой, солнечный, улыбался мне голубым небом, как бы прощаясь со мною…
На станции меня ждала наша соседка по хуторам, бывшая институтка, взявшая на себя обязанность отвезти меня в тот самый институт, в котором она когда-то воспитывалась.
Недолго пришлось мне побыть с моими в ожидании поезда. Скоро подползло ненавистное чудовище, увозившее меня от них. Я не плакала. Что-то тяжелое надавило мне грудь и клокотало в горле, когда мама дрожащими руками перекрестила меня и, благословив снятым ею с себя образком, повесила его мне на шею.
Я крепко обняла дорогую, прижалась к ней. Горячо целуя ее худенькие, бледные щеки, ее ясные, как у ребенка, синие глаза, полные слез, я обещала ей шепотом:
— Мамуля, я буду хорошо учиться, ты не беспокойся.
Потом мы обнялись с Васей, и я села в вагон.
Дорога от Полтавы до Петербурга мне показалась бесконечной.
Анна Фоминишна, моя попутчица, старалась всячески рассеять меня, рассказывая мне о Петербурге, об институте, в котором воспитывалась она сама и куда везла меня теперь. Поминутно при этом она угощала меня пастилой, конфектами и яблоками, взятыми из дома. Но кусок не шел мне в горло. Лицо мамы, такое, каким я его видела на станции, не выходило из памяти, и мое сердце больно сжималось.
В Петербурге нас встретил невзрачный, серенький день. Серое небо грозило проливным дождем, когда мы сходили на подъезд вокзала.
Наемная карета отвезла нас в большую мрачную гостиницу. Я видела, сквозь стекла ее, шумные улицы, громадные дома и беспрерывно снующую толпу, но мои мысли были далеко-далеко, под синим небом моей родной Украины, в фруктовом садике, подле мамочки, Васи, няни…
Новые лица, новые впечатления
Было 12 часов дня, когда мы подъехали с Анной Фоминишной к большому красному зданию в Х-й улице.
— Это вот и есть институт, — сказала мне моя спутница, заставив дрогнуть мое и без того бившееся сердце.
Еще больше обомлела я, когда седой и строгий швейцар широко распахнул передо мной двери… Мы вошли в широкую и светлую комнату, называемую приемной.
— Новенькую-с привезли, доложить прикажете-с княгине-начальнице? — важно, с достоинством спросил швейцар Анну Фоминишну.
— Да, — ответила та, — попросите княгиню принять нас. — И она назвала свою фамилию.
Швейцар, неслышно ступая, пошел в следующую комнату, откуда тотчас же вышел, сказав нам:
— Княгиня просит, пожалуйте.
Небольшая, прекрасно обставленная мягкой мебелью, вся застланная коврами комната поразила меня своей роскошью. Громадные трюмо стояли между окнами, скрытыми до половины тяжелыми драпировками; по стенам висели картины в золоченых рамах; на этажерках и в хрустальных горках стояло множество прелестных и хрупких вещиц. Мне, маленькой провинциалке, чем-то сказочным показалась вся эта обстановка.
Навстречу нам поднялась высокая, стройная дама, полная и красивая, с белыми как снег волосами. Она обняла и поцеловала Анну Фоминишну с материнской нежностью.
— Добро пожаловать, — прозвучал ее ласковый голос, и она потрепала меня по щечке.
— Это маленькая Людмила Влассовская, дочь убитого в последнюю кампанию Влассовского? — спросила начальница Анну Фоминишну. — Я рада, что она поступает в наш институт… Нам очень желанны дети героев. Будь же, девочка, достойной своего отца.
Последнюю фразу она произнесла по-французски и потом прибавила, проводя душистой мягкой рукой по моим непокорным кудрям:
— Ее надо остричь, это не по форме. Аннет, — обратилась она к Анне Фоминишне, — не проводите ли вы ее вместе со мною в класс? Теперь большая перемена, и она успеет ознакомиться с подругами.
Записки институтки – Чарская Лидия Алексеевна
Дата добавления: 2015-07-02
Кол-во страниц: 32
Поделиться в соц.сетях:
Записки институтки – Чарская Лидия Алексеевна краткое содержание
Записки институтки читать онлайн бесплатно
Мы вошли в младший класс, где у маленьких воспитанниц царило оживление. Несколько девочек рассматривали большую куклу в нарядном платье, другие рисовали что-то у доски, третьи, окружив пожилую даму в синем платье, отвечали ей урок на следующий день.
Лишь только Maman вошла в класс, все они моментально смолкли, отвесили начальнице условный реверанс и уставились на меня любопытными глазами.
— Дети, — прозвучал голос княгини, — я привела вам новую подругу, Людмилу Влассовскую, примите ее в свой круг и будьте добрыми друзьями.
— Mademoiselle, — обратилась Maman к даме в синем платье, — вы займетесь новенькой. — Затем, обращаясь к Анне Фоминишне, она сказала: — Пойдемте, Аннет, пусть девочка познакомится с товарками.
Анна Фоминишна послушно простилась со мной.
Мое сердце екнуло. С ней уходила последняя связь с домом.
— Поцелуйте маму, — шепнула я ей, силясь сдержать слезы.
Она еще раз обняла меня и вышла вслед за начальницей.
Лишь только большая стеклянная дверь закрылась за ними, я почувствовала полное одиночество.
Я стояла, окруженная толпою девочек — черненьких, белокурых и русых, больших и маленьких, худеньких и полных, но безусловно чужих и далеких.
— Как твоя фамилия? Я не дослышала, — спрашивала одна.
— А зовут? — кричала другая.
— Сколько тебе лет? — приставала третья.
— А ты любишь пирожные? — раздался голос со стороны.
Я не успевала ответить ни на один из этих вопросов.
— Влассовская, — раздался надо мною строгий голос классной дамы, — пойдемте, я покажу вам ваше место.
Я вздрогнула. Меня в первый раз называли по фамилии, и это неприятно подействовало на меня.
Классная дама взяла меня за руку и отвела на одну из ближайших скамеек. На соседнем со мною месте сидела бледная, худенькая девочка с двумя длинными, блестящими, черными косами.
— Княжна Джаваха, — обратилась классная дама к бледной девочке, — вы покажете Влассовской заданные уроки и расскажете ей правила.
Бледная девочка встала при первых словах классной дамы и подняла на нее большие черные и недетские серьезные глаза.
— Хорошо, мадмуазель, я все сделаю, — произнес несколько гортанный, с незнакомым мне акцентом голос, и она опять села.
Я последовала ее примеру.
Классная дама отошла, и толпа девочек нахлынула снова.
— Ты откуда? — звонко спросила веселая, толстенькая блондинка с вздернутым носиком.
— Ты — хохлушка! Ха-ха-ха. Она, mesdames, хохлушка! — разразилась она веселым раскатистым смехом.
— Нет, — немного обиженным тоном ответила я, — у мамы там хутор, но мы сами петербургские… Только я там родилась и выросла.
— Неправда, неправда, ты — хохлушка, — не унималась шалунья. — Видишь, у тебя и глаза хохлацкие и волосы… Да ты постой… ты — не цыганка ли? Ха-ха-ха. Правда, она — цыганка, mesdames?
Мне, уставшей с дороги и смены впечатлений, было крайне неприятно слышать весь этот шум и гам. Голова моя кружилась.
— Оставьте ее, — раздался несколько властный голос моей соседки, той самой бледной девочки, которую классная дама назвала княжной Джавахой. — Хохлушка она или цыганка, не все ли равно. Ты — глупая хохотунья, Бельская, и больше ничего, — прибавила она сердито, обращаясь к толстенькой блондинке. — Марш по местам! Новенькой надо заниматься.
— Джаваха, Ниночка Джаваха желает изображать покровительницу новенькой… — зашумели девочки. — Бельская, слышишь? Попробуй-ка «нападать», — поддразнивали они Бельскую.
— Куда уж нам с сиятельными! — с досадой ответила та, отходя от нас.
Когда девочки разошлись по своим местам, я благодарно взглянула на мою избавительницу.
— Ты не обращай на них внимания; знаешь, — сказала она мне тихо, — эта Бельская всегда «задирает» новеньких.
— Как вас зовут? — спросила я мою покровительницу, невольно преклоняясь перед ее положительным, недетским тоном.
— Я — княжна Нина Джаваха-алы-Джамата, но ты меня попросту зови Ниной. Хочешь, мы будем подругами?
И она протянула мне свою тоненькую ручку.
— О, с удовольствием! — поспешила я ответить и потянулась поцеловать Нину.
— Нет, нет, не люблю нежностей! У всех институток привычка лизаться, а я не люблю! Мы лучше так… — И она крепко пожала мою руку. — Теперь я тебе покажу, что задано на завтра.
Пронзительный звонок не дал ей докончить. Девочки бросились занимать места. Большая перемена кончилась. В класс входил француз-учитель.
Худенький и лысый, он казался строгим благодаря синим очкам, скрывавшим его глаза.
— Он предобрый, этот monsieur Ротье, — как бы угадывая мои мысли, тихо шепнула Нина и, встав со скамьи, звучно ответила, что было приготовлено на урок. — Зато немец — злюка, — так же тихо прибавила она, сев на место.
— У нас — новенькая, une nouvelle eleve (новая ученица), — раздался среди полной тишины возглас Бельской.
— Ah? — спросил, не поняв, учитель.
— Taisez-vous, Bielsky (молчите, Бельская), — строго остановила ее классная дама.
— Всюду с носом, — сердито проговорила Нина и передернула худенькими плечиками.
— Mademoiselle Ренн, — вызвал француз, — voulez-vous repondre votre lecon (отвечайте урок).
Очень высокая и полная девочка поднялась с последней скамейки и неохотно, вяло пошла на середину класса.
— Это — Катя Ренн, — поясняла мне моя княжна, — страшная лентяйка, последняя ученица.
Ренн отвечала басню Лафонтэна, сбиваясь на каждом слове.
— Tres mal (очень плохо), — коротко бросил француз и поставил Ренн единицу.
Классная дама укоризненно покачала головою, девочки зашевелились.
Тою же ленивой походкой Ренн совершенно равнодушно пошла на место.
— Princesse Djiavaha, allons (княжна Джаваха), — снова раздался голос француза, и он ласково кивнул Нине.
Нина встала и вышла, как и Ренн, на середину класса. Милый, несколько гортанный голосок звонко и отчетливо прочел ту же самую басню. Щечки Нины разгорелись, черные глаза заблестели, она оживилась и стала ужасно хорошенькая.
— Merci, mon enfant (благодарю, дитя мое), — еще ласковее произнес старик и кивнул девочке.
Она повернулась ко мне, — прошла на место и села. На ее оживленном личике играла улыбка, делавшая ее прелестной. Мне казалось в эту минуту, что я давно знаю и люблю Нину.
Между тем учитель продолжал вызывать по очереди следующих девочек. Предо мной промелькнул почти весь класс. Одни были слабее в знании басни, другие читали хорошо, но Нина прочла лучше всех.
— Он вам поставил двенадцать? — шепотом обратилась я к княжне.
Я была знакома с системой баллов из разговоров с Анной Фоминишной и знала, что 12 — лучший балл.
— Не говори мне «вы». Ведь мы — подруги, — и Нина, покачав укоризненно головкой, прибавила: — Скоро звонок — конец урока, мы тогда с тобой поболтаем.
Француз отпустил на место девочку, читавшую ему все ту же басню, и, переговорив с классной дамой по поводу «новенькой», вызвал наконец и меня, велев прочесть по книге.
Я страшно смутилась. Мама, отлично знавшая языки, занималась со мною очень усердно, и я хорошо читала по-французски, но я взволновалась, боясь быть осмеянной этими чужими девочками. Черные глаза Нины молча ободрили меня. Я прочла смущенно и сдержанно, но тем не менее толково. Француз кивнул мне ласково и обратился к Нине шутливо:
— Prenez garde, petite princesse, vous aurez une rivale (берегитесь, княжна, у вас будет соперница), — и, кивнув мне еще раз, отпустил на место.
В ту же минуту раздался звонок, и учитель вышел из класса.
Следующий урок был чистописание. Мне дали тетрадку с прописями, такую же, как и у моей соседки.
Насколько чинно все сидели за французским уроком, настолько шумно за уроком чистописания. Маленькая, худенькая, сморщенная учительница напрасно кричала и выбивалась из сил. Никто ее не слушал; все делали, что хотели. Классную даму зачем-то вызвали из класса, и девочки окончательно разбушевались.
Чарская Лидия Алексеевна читать все книги автора по порядку
Чарская Лидия Алексеевна – все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки izdaiknigu.ru.
Записки институтки отзывы
Отзывы читателей о книге Записки институтки, автор: Чарская Лидия Алексеевна. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями – оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям.
Несмотря на то, что в наши дни Интернет уверенно набирает позиции, все больше образованных и интеллигентных людей предпочитают проводить свободное время за чтением книг. Наш сайт предлагает совместить инновации «всемирной паутины» с «поглощением» литературных шедевров. Здесь Вы можете совершенно бесплатно и без регистрации читать онлайн как классические, так и современные тексты.
Рецензии на книгу Повесть о дружбе (Записки институтки)
Удивительно добрая, теплая и светлая книга о дружбе, добре, взаимовыручке и детстве. Просто и беззаботном. Девочка Люда уезжает учиться в институт, покидает родной дом, маму и братика, который очень любит.Впереди у нее новая жизнь, новая учеба и новые подруги. И пусть сначала все не очень ладится, но потом, постепенно девочка обретает новых друзей, она сама становится другой.
Было очень интересно наблюдать за жизнь Люды в институте, за тем, как менялись ее отношения с одноклассницами, как менялась ее жить, ей приходилось привыкать к новой системе. к новым порядкам и правилам. Но она справилась. И это то, чему можно научиться читая эту книгу.
Еще было очень интересно посмотреть за тем, как устроена сама школа, какие там порядки и правила. Да, это было давно, но почему бы не посмотреть, как оно было? Да и просто иногда так хочется вернуться в детство, вспомнить себя, еще раз улыбнуться. Книга подойдет не только детям, но и взрослым. Очень полезная, интересная и добрая, легкая в прочтении повесть, которая оставит в памяти определенный след.
#БК_2018 (10. Книга, написанная от лица ребёнка)
Добрая, светлая повесть о девочке Люде Власовской, находящейся на первом году обучения в Павловском институте благородных девиц. Эта книга в основном написана для детей, она пропагандирует искренность, храбрость, твердость характера, решительность, преданность друзьям и следование моральным принципам.
Изначально меня заинтересовала сама тема института для благородных девиц. Было любопытно, как же там была обустроена жизнь, как проходят занятия, как взаимодействуют институтки. С этой точки зрения, мне кажется, данная повесть хорошо иллюстрирует данный исторический период и место обучения.
Коротко о сюжете: рассказ ведется от девочки Люды. Она живёт вместе с матерью и маленьким братом на хуторе в Украине. Повесть начинается с ее сборов в институт, со сцены прощания с домашними. С первых строк видно, какая она восторженная личность, как умеет любить своих близких. Люда уезжает в другой город в училище, ей предстоит многому научиться. Девочка с первого же дня знакомится с княжной Джавахой – отличницей класса, которая защищает ее от нападок бойких одноклашниц. С того момента начинается крепкая, самоотверженная дружба между двумя девочками, и в повести показано, как они проходят через все трудности, как они с каждым днем все больше доверяют друг другу и ставится близкими людьми.
Язык Чарской довольно интересный. Он очень нежный, “ласкающий” читателя. В мыслях Люды много восторженных выражений, в диалогах девочки любя называют друг друга “дусями”, “медамочками”. Не смотря на это, повесть не показалась мне сильно слащавой и приторной. Все эти слова были гармоничны и необходимы для полного раскрытия персонажей.
Значительная часть посвящена Богу, служениям, церковным праздникам, тому, как девочки изучали священное писание. Для институток все это было чрезвычайно важно. На Рождество и Пасху проводились празднества, все ученицы соблюдали пост, исповедовались, каждый день читали молитвы.
Повесть “Записки институтки” очень интересная с разных аспектов, как с исторической точки зрения, так и со стороны взаимоотношений между детьми и людьми в целом.
А вы читали Институтки Н.Лухмановой?
Та же чудесная тема)
@natalya.s.alex, ого, спасибо) Как раз хотелось прочитать что-то еще, а то “Записки” такие небольшие по объему
Что-то мне не хватило в этой книге, как-то слишком бесцветно она прошла.
Да, здесь история двух прекрасных девочек, да, здесь мы узнаем о жизни воспитанниц Павловского женского института. Но слишком это было приторно, слишком много лобзаний, объятий и слез, а может быть просто не в тот момент я взяла эту книгу в руки.
Наверное все же эту книгу стоит читать маленьким девочкам, чтобы насладиться теми трогательными отношениями девочек, которые можно было наблюдать в те времена, чтобы было понимание, как и что тогда происходило в учебных заведениях, как проходили учебные дни, что считалось нарушением, а что наказанием, с каким уважением относились к педагогам, какие были ценности и мотивы, чтобы просто чуть-чуть ближе прикоснуться к тому времени.
Чарская пишет очень добро, по-детски нежно и наивно, я ни в коем случае не говорю,что это плохая литература или что-то подобное, нет-нет – это замечательная повесть, написанная прекрасным языком, просто я уже, к сожалению,из нее выросла.
Какая же это добрая, светлая, сентиментальная книга! По-детски наивная и трогательная история дружбы двух таких разных девочек. К сожалению, я слишком поздно узнала, что у этой истории есть начало – Княжна Джаваха.
Люду Влассовскую мама отправляет учиться в Павловский институт. С далекой Полтавы, после вольной жизни и домашнего обучения Люда попадает в Петербург, в закрытую школу для девочек. Она трудно привыкает к новому образу жизни, строгому распорядку школы, требовательным учителям, новым подругам. Здесь у нее появляется подруга – княжна Нина Джаваха, которая помогает ей привыкнуть и адаптироваться. В принципе повесть и рассказывает о дружбе двух девочек, Люды и Нины.
Книга довольно интересно написана. Хорошо передана атмосфера того времени, своеобразный мир закрытой женской школы, отношения между подругами, интересно описаны образы девочек, маленькие радости и печали юных институток. Кому-то может показаться, что книга слишком слащавая. Все эти душки, дуси, поцелуи да объятия. Наверно тогда девочки именно так и общались.
Книга оставляет очень светлые чувства, несмотря на печальное окончание. Когда-нибудь обязательно прочту продолжение. Советовать не буду, поскольку книга на любителя.
#Бойцовский_клуб (3. Книга автора, который пишет не под своим именем )
В одной социальной сети как-то наткнулась на пост “Книги, которые согреют душу холодной зимой”. Прочитала почти все 10 указанных там произведений. Больше всего порадовала книга русской писательницы Лидии Чарской “Записки институтки”. Как мало сегодня качественной православной литературы для малышей, да и для взрослых. А для подростков? Пока не прочитала “Записки институтки”, была уверенна, что такой литературы просто нет. Конечно, это не удивительно, ведь после Октябрьской революции книги Лидии Алексеевны почти не печатались и за свое содержание изымались из библиотек. Так что же это за книги? За свою жизнь она написала около 80 произведений, но популярными стали лишь несколько. Среди них и “Записки институтки”.
Подростковый возраст самый нежный. Именно в это время нужно оказать наибольшее влияние на развитие маленького человечка. И если вы хотите, чтобы ваша дочь(это больше литература для девочек) выросла честной, порядочной, послушной, целомудренной и не покидала веру в Бога, то “Записки институтки” – это именно то, что вам нужно. Книга будет интересна и взрослым. Это небольшое произведение о жизни девочек, обучающихся в Павловском институте благородных девиц. Учебное заведение, его порядки, быт и нравы не выдуманы. Л.Чарская сама окончила сей институт. Читается книга с какой-то легкой грустью по былым временам. Нет сегодня ни среди подростков, ни среди молодежи таких нежных отношений друг к другу, к преподавателям. Больше всего вдохновляет вера девочек в Бога. Настоящая, искренняя, чистая. Главные героини Людочка Власовская и княжна Нина Джаваха ни раз обращают свои мольбы к Спасителю, а как восхищаются архиерейской службой? А как Людочка сравнивает свой маленький уютный храм в селе с благолепием институтской церкви? Невольно вспоминаешь и свои детские годы: первая служба, первое причастие. и поездка в Москву, храм Христа Спасителя. Чувства, что появляются в душе передать словами просто не возможно! Все внутри трепещет. Вот и читая Чарскую, внутри просыпаются давно забытые чувства.
Также мое внимание привлекла сама эпоха, ее люди. Часто ли мы сегодня испытываем чувство единства? Единства со своим народом, его историей, его горестями и радостями, победами и проигрышами? А там девочки гордятся своей великой страной, любят ее монархов.
Хотелось бы надеяться, что сегодня, когда подобные книги находятся в свободном доступе, молодое поколение станет лучше, а вместе с ними и будущее нашей страны.
Лидия Чарская, “Записки маленькой гимназистки”
Лидия Чарская – любимая детская писательница Царской России начала 20-го века и практически неизвестный автор в наши дни. В этой статье можно узнать об одной из самых популярных в свое время и вновь набирающей популярность сегодня книге – “Записки маленькой гимназистки”.
Лидия Чарская
Любимица всех маленьких дореволюционных читателей (и особенно читательниц) родилась в 1875 году. В 23 года Лидия поступила в Александринский театр, прослужив актрисой эпизодических ролей в общей сложности 26 лет. Однако уже на третий год работы девушка взялась за перо – от нужды, ведь жалованье простой актрисы было очень маленьким. Она переработала свои школьные дневники в формат повести и издала под названием “Записки институтки”. Успех был ошеломительным! Вынужденная писательница вдруг стала всеобщей любимицей. Фото Лидии Чарской представлено ниже.
Ее следующие книги также принимались читателями очень благосклонно, фамилия Чарской стала буквальным синонимом детской литературы.
Все повести, главными героями которой в большинстве своем становились маленькие девочки, потерянные или осиротевшие, но с большим сердцем, смелые и отзывчивые, написаны простым и нежным языком. Сюжеты книг незатейливые, но все они учат самопожертвованию, дружбе и доброте.
После революции книги Чарской запретили, назвав “мещанской литературой для маленьких барчат” и изъяли из всех библиотек. Писательница умерла в 1937 году, в нищете и одиночестве.
Книга “Записки маленькой гимназистки”
Эта повесть Лидии Чарской была выпущена в 1908 году и быстро приобрела широкую известность. Она во многом напоминает первую повесть писательницы – “Записки институтки”, однако ориентирована на младший возраст читателей. Ниже представлена обложка дореволюционного издания “Записок маленькой гимназистки” Л. Чарской с иллюстрациями Арнольда Бальдингера.
Книга написана от первого лица осиротевшей девочки Ленуши, которая приезжает в новую семью и начинает посещать гимназию. Много тяжелых событий выпадает на долю девочки, однако даже несправедливое отношение к себе она переносит стойко, не падая духом и не теряя природной доброты своего сердца. В конце концов все налаживается, появляется дружелюбное отношение и читатель понимает: что бы ни случилось, добро всегда побеждает зло.
События повести изложены в свойственной Лидии Чарской манере – так, как их на самом деле описала бы маленькая девочка того времени: с обилием уменьшительно-ласкательных слов и простодушной откровенностью.
Сюжет: смерть мамы Ленуши
Начинает Лидия Чарская “Записки маленькой гимназистки” со знакомства с главной героиней: девятилетняя девочка Ленуша едет на поезде в Санкт-Петербург к своему дяде, единственному родственнику, оставшемуся у нее после смерти мамы. Она с грустью вспоминает о своей мамочке – ласковой, доброй и милой, с которой они жили в чудесном “маленьком чистом домике”, прямо на берегу Волги. Они жили дружно и собирались в путешествие по Волге, но внезапно мамочка умерла от тяжелой простуды. Перед смертью она попросила кухарку, жившую в их доме, позаботиться о сироте и отправить ее к своему брату, статскому советнику из Петербурга.
Семья Икониных
Несчастья Ленуши начинаются с ее прибытия в новую семью – ее кузены Жоржик, Нина и Толя не хотят принимать девочку, смеются и издеваются над ней. Ленуша терпит издевки, но, когда младший кузен Толя оскорбляет ее маму, она вне себя начинает трясти мальчика за плечи. Тот пытается удержаться на месте, но падает, уронив вместе с собой японскую вазу. Обвиняют в этом, конечно же, бедную сиротку. Это является одним из классических вводных сюжетов у Чарской – несчастья главной героини начинаются с несправедливого обвинения, а заступиться за нее некому. Иллюстрация этого эпизода из дореволюционного издания представлена ниже.
Сразу после этого случая происходит первая встреча Ленуши с дядей и тетей: дядя старается проявить радушие к родной племяннице, но его жена, как и дети, не рада “навязанной родственнице”.
За обедом Ленуша знакомится со своей старшей кузиной – горбатой Жюли, которая злится на новую сестру за то, что она займет ее комнату. Позже, издеваясь над Ленушей, Жюли нечаянно ранит Нину, и эту вину дети снова сваливают на сироту. Это событие окончательно ухудшает и без того ужасное положение девочки в новом доме – ее наказывают, запирают на темном холодном чердаке.
Несмотря на эти события, добрая Ленуша проникается сочувствием и жалостью к горбатой кузине и решает непременно с ней подружиться.
Гимназия
На следующий день вместе с Жюли и Ниночкой Ленуша отправляется в гимназию. Гувернантка рекомендует девочку начальнице гимназии с самой нелестной стороны, однако, несмотря на это, начальница улавливает настоящий характер Ленуши, проникается к ней сочувствием и не верит словам гувернантки. Это первый человек, проявивший участие к девочке с самого ее приезда в Петербург.
В учебе Ленуша демонстрирует успехи – ее хвалит учитель чистописания, за что на нее ополчается сразу весь класс, обзывая подлизой. Также она не соглашается участвовать в травле учителя, еще больше отталкивая от себя злых детей.
Дома случается новое происшествие – ручной филин Жоржа, Филька, найден мертвым в коробке на чердаке. Это со злости на брата сделала Жюли, но обвиняют, конечно, Ленушу. Гувернантка собирается высечь ее розгами, но неожиданно за нее заступается Толя. Переполненный чувством несправедливости мальчик теряет сознание, и это спасает Ленушу от наказания. Наконец у девочки появляется друг и заступник.
Толя выступает в роли персонажа, которого почти в каждую повесть помещает Л.Чарская. “Записки маленькой гимназистки” перекликаются с ее книгой “Княжна Джаваха” – двоюродный брат главной героини и внешне похож на Толю (бледный, светловолосый, склонный к припадкам), и в сюжетном развитии образа: сначала обижает свою кузину, но затем выступает ее защитником и становится другом. В гимназии у девочки тоже появляется подруга – графиня Анна из старших классов, а затем и кузина Жюли наконец проявляет сострадание к Ленуше и просит у нее прощения за все свои злые проделки.
Кульминация несчастий и счастливый конец
В один из дней Ленуша узнает о крушении поезда, на котором служил кондуктором Никифор Матвеевич – добрый старичок, следивший за Ленушей во время ее поездки в Петербург, а затем не раз навещавший ее у дяди вместе со своей дочкой Нюрой. Испуганная девочка спешит навестить своих друзей, чтобы убедиться, что с ними все в порядке, но теряет записку с адресом и, долго бродя среди одинаковых домов и незнакомых дворов, осознает, что заблудилась.
Ленуша едва не замерзает в сугробе, ей снится длинный сказочный сон с участием царевны Снежинки (следует подробный, в стиле Диккенса, рассказ). “Записки маленькой гимназистки” заканчиваются пробуждением Ленуши дома у графини Анны, отец которой по счастливому стечению обстоятельств нашел замерзающую девочку и привез ее домой. Анна предлагает девочке остаться у них навсегда, но, узнав, как переживали за нее дядя, Толя и Жюли, она решает не бросать родных, так как понимает – и в этой семье есть люди, которые ее любят.
Современные издания
Несмотря на то что Чарская уже много лет реабилитирована как автор и даже рекомендуется для внеклассного чтения, современных изданий ее книг не так уж и много. “Записки маленькой гимназистки” можно найти лишь среди собрания сочинений писательницы. Не так давно ограниченным тиражом было выпущено переиздание оригинала книги с дореволюционной грамматикой и классическими иллюстрациями, но найти его не так легко. Ниже вы можете увидеть фото современной обложки книги Чарской “Записки маленькой гимназистки”.
Существует несколько аудиоверсий этой книги. Помимо этого православный канал “Радость моя” выпускал передачу с чтением этой книги. Отрывок видеоверсии представлен ниже.
Источники вдохновения
Главным источником послужила первая повесть самой Чарской “Записки институтки” – в книгах повторяются многие типичные для гимназисток того времени сюжеты (как, например, травля учителя; тайная дружба младшеклассниц со старшеклассницами), взятые из школьной жизни самой писательницы. “Записки маленькой гимназистки” Лидия Чарская лишь упростила по сюжету: с более счастливым концом и меньшей сосредоточенностью на внутренней жизни учебного заведения. Часто в сети можно увидеть комментарии, сообщающие, что эта книга Чарской во многом повторяет сюжет знаменитой английской книги “Поллианна” Элионор Портер. Это несправедливо, так как написала Чарская “Записки маленькой гимназистки” в 1908 году, а “Поллианна” увидела свет только в 1913-м. Подобные сюжеты были распространены как в английской, так и в русской детской литературе того времени, так что это скорее совпадение, нежели плагиат с чьей-либо стороны.
Читать онлайн “Записки институтки” автора Чарская Лидия Алексеевна – RuLit – Страница 1
Лидия Алексеевна Чарская
Русская писательница Лидия Чарская (1875 – 1937), творчество которой долгие десятилетия было предано забвению, пользовалась в начале века исключительной популярностью и была “властительницей сердец” юных читателей. Вошедшие в книгу повести “Записки институтки” и “Люда Влассовская” посвящены жизни воспитанниц Павловского института благородных девиц, выпускницей которого была и сама писательница. С сочувствием и любовью раскрывает она заповедный мир переживаний, мыслей и идеалов институтских затворниц. Повести Чарской, написанные добротным русским языком, воспитывают чувство собственного достоинства, долга и справедливости, учат товариществу, милосердию, добру.
Книга адресована прежде всего юному читателю, но ее с интересом прочтут и взрослые.
Глава II. Новые лица, новые впечатления
Глава III. Уроки
Глава IV. В дортуаре
Глава V. Немецкая дама. Гардеробная
Глава VI. Сад. Тайна Нины. Ирочка Трахтенберг
Глава VII. Суббота. В церкви. Письмо
Глава VIII. Прием. Силюльки. Черная монахиня
Глава IX. Вести из дому. Подвиг Нины
Глава X. Первая ссора. Триумвират
Глава XI. Невинно пострадавшая
Глава XII. В лазарете. Примирение
Глава XIII. Печальная новость. Подписка
Глава XIV. 14 ноября
Глава XV. Итог за полгода. Разъезд. Посылка
Глава XVI. Праздники. Лезгинка
Глава XVII. Высочайшие гости
Глава XVIII. Проказы
Глава XIX. Пост. Говельщицы
Глава XX. Больная. Сон. Христос Воскресе!
Глава XXI. Экзамены. Чудо
Глава XXII. Болезнь Нины
Глава XXIII. Прости, родная
Глава XXIV. Выпуск. Сюрприз
Моим дорогим подругам,
выпуска 1893 года,
этот скромный труд
Когда веселой чередою
Мелькает в мыслях предо мною
Счастливых лет веселый рой,
Я точно снова оживаю,
Невзгоды жизни забываю
И вновь мирюсь с своей судьбой.
Я вспоминаю дни ученья,
Горячей дружбы увлеченья,
Проказы милых школьных лет,
Надежды силы молодые
И грезы светлые, живые
И чистой юности рассвет.
В моих ушах еще звучит пронзительный свисток локомотива, шумят колеса поезда – и весь этот шум и грохот покрывают дорогие моему сердцу слова:
– Христос с тобой, деточка!
Эти слова сказала мама, прощаясь со мною на станции.
Бедная, дорогая мама! Как она горько плакала! Ей было так тяжело расставаться со мною!
Брат Вася не верил, что я уезжаю, до тех пор пока няня и наш кучер Андрей не принесли из кладовой старый чемоданчик покойного папы, а мама стала укладывать в него мое белье, книги и любимую мою куклу Лушу, с которой я никак не решилась расстаться. Няня туда же сунула мешок вкусных деревенских коржиков, которые она так мастерски стряпала, и пакетик малиновой смоквы, тоже собственного ее приготовления. Тут только, при виде всех этих сборов, горько заплакал Вася.
– Не уезжай, не уезжай, Люда, – просил он меня, обливаясь слезами и пряча на моих коленях свою курчавую головенку.
– Люде надо ехать учиться, крошка, – уговаривала его мама, стараясь утешить. – Люда приедет на лето, да и мы съездим к ней, может быть, если удастся хорошо продать пшеницу.
Добрая мамочка! Она знала, что приехать ей не удастся – наши средства, слишком ограниченные, не позволят этого, – но ей так жаль было огорчать нас с братишкой, все наше детство не расстававшихся друг с другом.
Наступил час отъезда. Ни я, ни мама с Васей ничего не ели за ранним завтраком. У крыльца стояла линейка; запряженный в нее Гнедко умильно моргал своими добрыми глазами, когда я в последний раз подала ему кусок сахару. Около линейки собралась наша немногочисленная дворня: стряпка Катря с дочуркой Гапкой, Ивась – молодой садовник, младший брат кучера Андрея, собака Милка – моя любимица, верный товарищ наших игр – и, наконец, моя милая старушка няня, с громкими рыданиями провожающая свое “дорогое дитятко”.
Я видела сквозь слезы эти простодушные, любящие лица, слышала искренние пожелания “доброй панночке” и, боясь сама разрыдаться навзрыд, поспешно села в бричку с мамой и Васей.
Минута, другая, взмах кнута – и родимый хутор, тонувший в целой роще фруктовых деревьев, исчез из виду. Потянулись поля, поля бесконечные, милые, родные поля близкой моему сердцу Украины. А день, сухой, солнечный, улыбался мне голубым небом, как бы прощаясь со мною.
На станции меня ждала наша соседка по хуторам, бывшая институтка, взявшая на себя обязанность отвезти меня в тот самый институт, в котором она когда-то воспитывалась.
Недолго пришлось мне побыть с моими в ожидании поезда. Скоро подползло ненавистное чудовище, увозившее меня от них. Я не плакала. Что-то тяжелое надавило мне грудь и клокотало в горле, когда мама дрожащими руками перекрестила меня и, благословив снятым ею с себя образком, повесила его мне на шею.
Я крепко обняла дорогую, прижалась к ней. Горячо целуя ее худенькие, бледные щеки, ее ясные, как у ребенка, синие глаза, полные слез, я обещала ей шепотом:
– Мамуля, я буду хорошо учиться, ты не беспокойся.
Потом мы обнялись с Васей, и я села в вагон.
Дорога от Полтавы до Петербурга мне показалась бесконечной.
Анна Фоминишна, моя попутчица, старалась всячески рассеять меня, рассказывая мне о Петербурге, об институте, в котором воспитывалась она сама и куда везла меня теперь. Поминутно при этом она угощала меня пастилой, конфектами и яблоками, взятыми из дома. Но кусок не шел мне в горло. Лицо мамы, такое, каким я его видела на станции, не выходило из памяти, и мое сердце больно сжималось.
В Петербурге нас встретил невзрачный, серенький день. Серое небо грозило проливным дождем, когда мы сходили на подъезд вокзала.
Наемная карета отвезла нас в большую мрачную гостиницу. Я видела, сквозь стекла ее, шумные улицы, громадные дома и беспрерывно снующую толпу, но мои мысли были далеко-далеко, под синим небом моей родной Украины, в фруктовом садике, подле мамочки, Васи, няни.
Новые лица, новые впечатления
Было 12 часов дня, когда мы подъехали с Анной Фоминишной к большому красному зданию в Х-й улице.
Загрузка...