На краю Ойкумены – краткое содержание романа Ефремова

На краю Ойкумены

Очень кратко

Молодой древнегреческий скульптор отправляется в путешествие, попадает в рабство, переживает множество опасных приключений, обретает свободу, пересекает Африку, возвращается домой и женится на любимой.

Пролог

Вторая половина XX века. В одном из ленинградских музеев хранится гемма — прозрачный голубовато-зелёный камень с вырезанными на нём фигурами обнажённой девушки и трёх обнявшихся воинов.

Загадочный камень не соответствует ни местности, где его нашли, ни времени, к которому его относят. Один из изучающих гемму учёных считает, что изображённые на ней воины — рабы, боровшиеся за свободу.

Глава первая. Ученик художника

Северная Греция, ек до нашей эры. Юноша Пандион жил с дедом в каменной хижине на берегу моря.

Отец юноши был воином и погиб в битве. Дед хотел, чтобы его внук тоже стал воином и постоянно заставлял его упражняться, Пандион же мечтал стать художником, и учился у скульптора Агенора.

Наступил день, когда дед, не желая обременять внука, уехал жить к одной из дочерей, Пандион поселился у своего учителя. Прошёл год. Пандион, влюблённый в дочь скульптора Тессу, пытался вылепить статую девушки, но не мог передать её красоту и это мучило его.

Плохо, когда человек ‹…› одержим исканиями — тогда любовь не излечит его от вечной тоски…

Агенор показал ученику привезённую с Крита статуэтку женщины, которая казалась живой. Пандион решил отправиться на Крит, хотя такое путешествие было опасно — одинокий путник легко мог стать рабом. Перед отъездом Тесса взяла с Пандиона клятву, что он не поедет дальше Крита и через полгода вернётся к ней.

Глава вторая. Пенная страна

Пандион пробыл на Крите пять месяцев. Перед отъездом юношу попытались взять в плен воины племени из центральной части острова. Он вырвался и прыгнул в море с отвесной скалы. Юношу увидели с торгового судна финикийцев и спасли.

Хозяин судна предложил Пандиону выбор: стать либо рабом-гребцом, либо воином. Юноше пришлось стать воином купца-финикийца.

Судно направлялось в столицу Финикии (юг современной Сирии). По дороге началась сильная буря, которая отнесла корабль к берегам Египта. Поскольку любой чужеземец, попавший в Древний Египет, автоматически становился рабом, команда решила, что Пандион принёс им несчастье, собралась принести его в жертву богам, и Пандиону пришлось спасать свой жизнь — прыгать в бушующие волны.

Бесчувственного Пандиона нашли на берегу египетские воины. Юношу отправили в столицу как дар фараону.

Для человека нет худшего состояния, чем быть одному среди чужих и враждебных людей, в непонятной и неизвестной стране…

Пандиона заклеймили, поселили в шене — рабочем доме — и заставили обслуживать сады и каналы дворца. От самоубийства юношу удерживала только надежда на освобождение.

Глава третья. Раб фараона

У Пандиона появились друзья — Кидого, чернокожий скульптор из центральной Африки и мрачный чернобородый этруск Кави, попавший в плен во время военного похода.

Эту группу сильных рабов стали посылать на разборку старых храмов и строительство новых. Вскоре скульптор фараона заметил талант Пандиона и Кидого и взял их к себе.

Гигантские храмы Египта не восхищали, а подавляли Пандиона.

Настоящее искусство — в радостном и простом слиянии с жизнью.

Юноша скучал по друзьям, оставленным в шене, и понимал, что сбежать от скульптора в одиночку намного труднее, чем всем вместе — из рабочего дома.

Скульптор пожелал, чтобы Пандион женился, а его дети стали семейными рабами. Юноша взбунтовался, его избили и вернули в шене. Вслед за ним вернулся и Кидого, специально разгромивший мастерскую скульптора.

Глава четвёртая. Борьба за свободу

Во время строительства храма, Пандион спас раба-египтянина, осуждённого на рабство за разграбление древних гробниц. Он рассказал, что Египет — тюрьма и для свободных египтян. Здесь свободно путешествовали только жрецы и вельможи, а рабам запрещалось общаться с бедняками — фараон боялся организованных мятежей.

Выбраться из страны, зажатой между непроходимыми пустынями, можно было, только подняв восстание. Оказалось, что шене Пандиона находится в середине долины Нила, и от моря его отделяет много километров. Египтянин подарил Пандиону прозрачный, голубовато-зелёный камень из древнего храма, ставший для юноши талисманом.

Пандион убедил Кави поднять рабов на восстание, к которому уже всё было готово. Ночью начался мятеж. Вместо того, чтобы уйти в пустыню с найденным Кави проводником, освобождённые рабы начали грабить поместья богачей. К охранникам прибыла подмога, и в пустыню ушли только две сотни человек, подчинившихся приказу Кави.

Начался тяжёлый поход. На середине пути отряд попал в песчаную бурю. Выжившим, в числе которых оказались Пандион, Кави и Кидого, пришлось вернуться к ближайшему источнику, где их схватили египетские воины. Через десять дней повстанцев отправили к Вратам Юга, «в страшные золотые рудники страны Нуб».

Начальнику Врат Юга приказали поймать живого носорога и доставить его во дворец фараона. Носороги были опасны и свирепы, начальник решил не рисковать своими воинами, а поручить это рабам-мятежникам, взамен пообещав им свободу.

Глава пятая. Золотая степь

Сотня мятежников и сорок негров-невольников отправилась в африканскую степь и отловили огромного носорога, который убил множество рабов. Пандион сломал руку, сильно ушиб голову и надолго потерял сознание.

Рабов отпустили, но запретили возвращаться в Египет. Вернувшиеся снова попадут в рабство. Один из воинов-нубийцев посоветовал Кави найти племя мирных кочевников-скотоводов и дал знак, благодаря которому кочевники гостеприимно встретят путников.

Группа разделилась. Азиаты отправились на север, чтобы быстрее попасть домой. Остальных Кидого повёл на юг, в своё племя, жившее на берегу океанского залива, куда часто приплывали Сыны ветра — белые люди на больших кораблях. С их помощью бывшие рабы могли вернуться домой.

Неся Пандиона на носилках, путники достигли стойбища кочевников. Знак помог — кочевники гостеприимно встретили бывших рабов.

Велика сила одинаковых чувств у людей, подверженных одинаковым невзгодам, а дружеская помощь делает чудеса!

Кидого, Кави и не пришедшего в сознание Пандиона вождь поселил в отдельном доме. Красивый юноша понравился Ируме, единственной дочери лучшего охотника племени.

Глава шестая. Тёмная дорога

Кости Пандиона срослись, но юноша так и не встал с постели. Рабы из Африки отправились по домам. Оставшиеся под началом Кави 27 человек хотели поскорее выйти к заливу, но болезнь Пандиона задерживала их.

Ирума провела над юношей ритуал, возвращающий жизненную силу, в котором участвовали только женщины. Выздоровевший Пандион влюбился в Ируму, но понял, что навсегда останется чужим в этом племени, и ушёл вместе со всеми.

Отряд покинул кишащую хищниками саванну и свернул в джунгли, росшие вдоль рек. За 25 дней пути из отряда ушло ещё восемь человек.

Глава седьмая. Сила лесов

Попав в непроходимые заросли твёрдого бамбука, путники решили вернуться в саванну и найти людей, которые подскажут им дорогу. Вскоре им встретились жители племени Повелителей слонов. Старейшины племени позволили путникам остаться.

Племя не только приручало слонов, но и возделывало землю, изготавливало посуду из глины. В гончарной мастерской Кидого и Пандион показали своё умение. Это увидел один из старейшин и попросил Пандиона вылепить его изображение из глины.

Мастерство Пандиона возросло, и бюст старейшины удался. В награду старик пообещал помочь путникам добраться до моря и подарил Пандиону мешочек с алмазами, которые тогда ещё не были известны на его родине. Он хотел, чтобы Пандион, вернувшись домой, всем рассказал о его племени.

Народы должны знать друг друга, а не бродить в потёмках, вслепую, подобно стадам животных в степи или в лесу.

Друзьям разрешили посмотреть, как воины отлавливают слонят, чтобы потом приручить их. Во время охоты что-то пошло не так и погибло много людей. Распорядитель охоты был так огорчён, что забыл друзей посреди саванны.

Глава восьмая. Сыны ветра

Ночью на друзей напал зверь, похожий на огромную гиену. Им удалось убить чудовище, но все трое сильно пострадали. Утром друзей нашли Повелители слонов и назвали великими воинами, ведь они убили гишу — ужаса ночи и пожирателя толстокожих.

Оправившись от ран, путники двинулись к океану вместе с отрядом, отправленным за целебными орехами и золотом. Дойдя до большой реки, путники попрощались с Повелителями слонов, построили плот и добрались до племени Кидого. Оставшиеся негры разошлись по родным племенам. Сынов ветра дожидались только Кави, Пандион и десять ливийцев.

Чтобы друзьям было чем заплатить Сынам ветра за места на кораблях, Кидого раздобыл золота и чёрного дерева. Пандион тем временем решил вырезать на голубовато-зелёном камне портрет Тессы, но у него получался лишь собирательный образ всех встреченных им красавиц. Тогда юноша изобразил на камне себя, Кави и Кидого.

Наконец, прибыли Сыны ветра. Пандион и Кави распрощались с Кидого, который оставался здесь, на краю Ойкумены (населённой земли), и отправились домой.

Прошло некоторое время. Пандион благополучно вернулся домой и женился на Тессе. Гемму, которую в Греции стали считать величайшим произведением искусства, юноша подарил на память этруску Кави.

Иван Ефремов – На краю Ойкумены

Иван Ефремов – На краю Ойкумены краткое содержание

Иван Ефремов – автор романа «Туманность Андромеды», совершившего революцию в советской фантастике, был очень разнообразен в своем творчестве. Его перу принадлежат как научно-фантастические, так и эзотерические и исторические произведения.

На краю Ойкумены – читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На краю Ойкумены

Свежий осенний ветер несся над простором подернутой рябью Невы. Острый шпиль Петропавловской крепости в блеске солнечного дня казался золотым лучом, взвившимся в голубую высоту неба. Под ним плавно выгибал свою широкую, могучую спину Дворцовый мост. Волны, качаясь и сверкая, мерно плескались на светлые гранитные ступени набережной.

Сидевший на скамье молодой моряк посмотрел на часы, вскочил и быстро пошел по набережной вдоль Адмиралтейства. Желтые стены легко поднимали ввысь свой венец белых колонн в прозрачном осеннем воздухе.

Автомобили мягко неслись по отполированному асфальту, играя мечущимися вспышками солнца на начищенных стеклах и разноцветной эмали кузовов.

Молодой человек быстро шел по набережной, не обращая внимания на праздничную суету кругом. Он шагал уверенно и легко. Юноше стало жарко, он сдвинул на затылок свою морскую фуражку. Звенели, сползая с моста, трамваи. Моряк пересек садик с деревьями, горевшими осенним багрянцем, прошел вдоль большой площадки и на секунду остановился перед входом, где великаны из полированного гранита подпирали массивный балкон над горбатым подъемом тротуара. Залеченные рубцы от фашистских бомб еще виднелись на двух исполинских гранитных телах. Юноша вошел в тяжелую дверь, снял черную шинель и поспешил к широкой лестнице белого мрамора, устремлявшейся из полутемного вестибюля к светлой колоннаде, обрамленной рядом мраморных статуй.

Навстречу ему, радостно улыбаясь, шла стройная девушка. Ее внимательные, широко расставленные серые глаза потемнели, сделавшись теплыми. Моряк чуть смущенно взглянул на девушку. Она на ходу прятала номерок вешалки в раскрытую сумочку – значит, он не опоздал. Юноша оживился и уверенно предложил начать осмотр снизу, с отделов древностей.

Пробившись сквозь толпу посетителей, юноша и девушка прошли между колоннами, подпиравшими расписанный яркими красками потолок. Они миновали несколько огромных залов. После обломков ваз и плит с непонятными надписями, после мрачных, черных изваяний Древнего Египта, саркофагов, мумий и всех других предметов погребального обихода, выглядевших еще более сумрачно под сводами хмурых залов нижнего этажа, захотелось ярких красок и солнца. Юноша и девушка заторопились наверх. Они быстро прошли еще две комнаты, направляясь к боковой лестнице, ведущей в верхние залы из небольшого помещения с узкими окнами, сквозь которые глядело бледное небо. Несколько восьмигранных конических витрин стояло между белыми колоннами – мелкие произведения древнего искусства, выставленные в них, не привлекали внимания проходивших.

Внезапно перед глазами девушки в третьей витрине выступило пятно чудесного голубовато-зеленого цвета, такого яркого, что, казалось, оно излучало свой собственный свет. Девушка подвела своего спутника в витрине. На серебристом бархате был наклонно прикреплен плоский камень с округлыми краями. Он был чрезвычайно чист и прозрачен, его сверкающий голубовато-зеленый цвет был неожиданно радостен, светел и глубок, с теплым оттенком прозрачного вина. На гладкой, видимо отполированной рукой человека, верхней грани выделялись четко вырезанные человеческие фигурки размером в мизинец.

Цвет, блеск и светоносная прозрачность камня резко выделялись среди пасмурной строгости зала и бледных красок осеннего неба.

Девушка услышала шумный вздох своего спутника, увидела его затуманенный воспоминанием взгляд.

– Таким бывает море на юге в ясную погоду, в полдневные часы, – медленно сказал молодой моряк. Непреклонная уверенность очевидца прозвучала в его словах.

– Я не видела этого, – откликнулась девушка, – только чувствую в этом камне какую-то глубину, свет или радость, не могу сказать, что именно… Где это находят такие камни?

Ни крупная, общая четырем витринам надпись: «Антские погребения VII века. Среднее Приднепровье, река Рось», ни маленькая этикетка в самой витрине: «Гребенецкий курган, древнее родовое святилище» – ничего не объяснили молодым людям. Непонятными были и предметы, окружавшие замечательный камень: обезображенные до неузнаваемости ржавчиной обломки ножей и копий, плоские чаши, какие-то подвески в форме трапеций из почерневшей бронзы и серебра.

– Это раскопано в Киевской области, – пытался сообразить юноша, – но я не слыхал, чтобы там или где-нибудь на Украине добывались подобные камни… У кого бы спросить? – Молодой человек оглядел просторный зал.

Ни одного экскурсовода, как назло, не было поблизости, только в углу около лестницы сидела сторожиха.

Послышались шаги: в зал спускался высокий человек в тщательно отглаженном черном костюме. По тому, что сторожиха встала со стула и поздоровалась почтительно, девушка безошибочно догадалась, что этот человек здесь какое-то начальство. Она тихонько подтолкнула своего спутника, но тот уже шагал навстречу пришедшему и, вытянувшись по-военному, начал:

– Разрешаю. Что угодно? – сказал ученый, и его спокойные глаза близоруко сощурились, рассматривая молодых людей.

Юноша объяснил, что именно их интересует. Ученый улыбнулся.

– У вас есть чутье, молодой человек! – одобрительно воскликнул он. – Вы напали на одну из самых интересных вещей нашего музея! Изображение на камне вы хорошо рассмотрели. Нет. Мелко? А зачем же здесь это приспособление? Смотрите!

Ученый схватился за деревянную рамку, прикрепленную на верхнем срезе витрины, опустил ее. Как раз против камня установилось большое увеличительное стекло. Щелкнул выключатель, яркий свет залил поверхность камня. Заинтересованные еще более, девушка и юноша заглянули в стекло. Вырезанные на камне фигуры, увеличившись, стали полными жизни. С одного края прозрачной голубовато-зеленой пластины тонкими скупыми линиями была обозначена фигурка обнаженной девушки, стоявшей с поднятой к щеке правой рукой. Завитки густых вьющихся волос ложились на намеченную четкой дугой округлость плеча.

Всю остальную часть поверхности камня занимали три обнявшиеся мужские фигуры, выполненные с еще большим мастерством, чем изображение девушки.

Стройные, мускулистые тела замерли в момент движения. Повороты тел были сильны, резки и в то же время изящно сдержанны. В центре могучий человек, выше двух стоявших по сторонам, широко раскинул руки на их плечи. По бокам его двое, вооруженных копьями, стояли с внимательно наклоненными головами. В их позах была напряженная бдительность мощных воинов, готовых с уверенностью отразить любого врага.

Три маленькие фигурки были исполнены с большим мастерством. Идея – братство, дружба и совместная борьба – была в них выражена с необычайной силой.

Иван Ефремов «На краю Ойкумены»

На краю Ойкумены

Другие названия: Великая Дуга

Язык написания: русский

Перевод на эстонский: Б. Бетлем (Oikumeeni äärel), 1955 — 1 изд.

• Жанры/поджанры: Историческая проза
• Общие характеристики: Приключенческое
• Место действия: Наш мир (Земля)( Африка( Северная ) | Европа( Южная ) )
• Время действия: Древний мир
• Сюжетные ходы: Путешествие к особой цели | Становление/взросление героя
• Линейность сюжета: Линейный
• Возраст читателя: Любой

Знаменитая историческая дилогия Ивана Ефремова, две повести объединённые историей голубого камня. Книга, повествующая о человеческом упорстве, стремлении к неведомому и о настоящей дружбе, которая сильнее расовых, культурных и социальных различий.

В произведение входит:

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Издания на иностранных языках:

sergej210477, 6 ноября 2016 г.

Зачитывался этой книгой и в детстве и в подростковом возрасте. Это не фантастика, а исторический художественный роман. Какие великолепные приключения. А как описан мир Древней Греции, Египта! Пол учебника истории Древнего Мира поместилось в этом произведении. Это сейчас Греция, Египет, Африка стали доступны для туриста. Да и телевидение постаралось. А когда я читал «На краю Ойкумены», это был волшебный, таинственный мир. И Ефремов открыл его секреты, заставив читателя побывать там, пройдя через тьму веков, тысячелетий и расстояний.

Одна из лучших приключенческих книг, основанных на Древней истории.

strannik102, 4 августа 2016 г.

Всё-таки Иван Ефремов великолепный рассказчик. И допускаю, что в этом его мастерстве отчасти «виновато» научное академическое естество писателя — во всех картинках природы и во всех диалогах явно просматривается способность автора не только внимательно наблюдать, но и связно, полно и точно излагать, детально и беспристрастно описывать наблюдаемое. А при необходимости автор скрупулезно делает ссылку на научность перевода той или иной фразы своего героя — кажется совершенно излишняя дотошность автора, но, с другой стороны, ловишь себя на полном доверии к автору и к тому, что и как он нам подаёт. И отсюда же возникает полная включённость в повествование, ощущение документальности этой художественной исторической повести.

На краю Ойкумены

Опять-таки — совсем не хочется как-то комментировать сюжетные детали и подробности этой великолепной исторической книги (причём слово-термин «исторической» пожалуй вполне применимо в обоих его значениях). Потому что о сюжете этого повествования проще всего и правильнее всего узнать непосредственно из уст самого рассказчика — Ивана Ефремова. Но хочется просто сказать следующее:

Эта книга, при всей её схожести с фантастико-приключенческими книгами на исторические темы, всё-таки сильно смахивает на реконструкцию. И не только потому, что (повторюсь) её автор и в самом деле крупный учёный и специалист в области археологии, палеонтологии, наверное отчасти антропологии, геологии и разных прочих других -логий, но ещё истории, а также социологии, футуристики и философии. Но ещё и потому, что автор книги пишет эту (и другие свои произведения) не как вольную фантазию на знакомую тему, но максимально детализирует любое своё описание — хоть картин природы и ландшафта, хоть мелочи быта доисторических и прочих древних обществ. Вот просто открываешь книгу в любом месте и тут же буквально тонешь в крупных ярких красках и пьянящих запахах, узнаёшь давно тебе известные растения и познаёшь африканскую природу во всей её красе — будь это пустыня или полупустыня, или же степи и саванны, а может быть лесистые зоны или какие-то иные ландшафтно-природные районы и местности. И автор старается не придумывать ни одной ненужной детали, не вводит в повествование никаких таких саблезубых и прочих гипотетических животных, но вместе с тем его манера может стать хорошей школой для любого начинающего фэнтезийного писателя — так описывать мир, как это сделал Иван Антонович Ефремов, станет честью для любого современного фЭнтаста!

Ну, говорить о писательском целомудрии автора наверное даже и не нужно — даже там, где казалось бы напрашивается эротическая картинка или сцена, Ефремов делает всё с такой нежностью и осторожностью, что вытаскивает за собой наверное любого адекватного читателя. И читая эти повести из дня сегодняшнего просто поражаешься, как можно было обходится теми деталями и подробностями сюжета, которые включил Иван Ефремов в свои произведения, и не потерять при этом ни капли привлекательности и интересности, волнительности и остросюжетности написанных книг. Вот мастерство!

И вот ещё в голову пришло во время чтения, что вот писал-то он такую романтическую и немного возвышенную книгу во времена далеко не романтические и совсем далёкие от высоких материй — 1945-46 гг. (время написания книги) совсем не отличались ни сытостью ни красотой бытовой жизни. Но знаете, вот лично мне понятно, откуда растут ноги у «Туманности Андромеды» — первые ростки этого романа вполне можно разглядеть в этих повестях о Великой Дуге.

PS Непременно перечитаю «Туманность Андромеды» и ещё прочту «Лезвие бритвы«!

ffzm, 17 октября 2011 г.

В детстве и юношеские годы эта книга как-то прошла мимо меня, читал когда было уже за тридцать. Прочитал за два или три дня, получил массу положительных эмоций, особенно запомнились приключения в дикой Африке. Любителям головокружительных приключений очень советую почитать, тем кто не прочитал книгу в юные годы не бойтесь берите и читайте.

Oreon, 18 мая 2015 г.

Давно хотелось почитать чего-нибудь такого исторически-фантастического и этой дилогии Ефремова судилось частично утолить это мое хотение. И хоть по сути здесь все — авторский вымысел, но роман производит впечатление реалистичности и историчности описываемых событий. Вызывает уважение труд автора, в свое время наверняка потратившего много усилий на основательное изучение эпохи и места театра разворачивающихся в книге событий (и это — без интернета!). Чтение книги невольно побуждает к более глубокому изучению Египта, древности, фараонов. Тем более, что эта страна имеет некий мистический ореол оставленный своей монументальной архитектурой, связью с истоками современных теорий мировой закулисы в виде ока Ра на верху пирамиды (смотреть на купюру доллара ;)) и т.п. Или хотя бы тем, как Моисей вел свой народ через пустыню из земли египетской в землю обетованную. В общем египетский вопрос еще далеко не раскрыт и сулит темами еще для многих произведений в разных жанрах:).

Хотя, как водится, не обошлось и без мелких проколов в виде алмаза, легко разбитого на осколки для резцов, которыми создавалась гемма. Сквозь повествование сквозит не только воспеваемая везде в аннотациях к книге нить дружбы и взаимопомощи, расовой равноценности и т.п., но и ярко чувствуется нить восстания, революции против угнетения трудового класса. Причем восстание не только рабов против надсмотрщиков, но и коренного не бедного египтянина Баурджеда против власти фараона. В духе произведения чувствуется коммунистическая идеология, хотя, к счастью, в легкой степени, недостаточной, чтобы существенно повлиять на оценку. С другой стороны, уважаемый Сат-Ок, в своем отзыве показал коммунистичность автора несколько в другом ракурсе. Действительно, в самих идеях коммунизма, во взглядах автора, нет ничего крамольного: дружба, взаимовыручка, жертвенность идеалам и на благо общественной пользы, совместное строительство светлого будущего, в которое твердо верил автор. Вот только в результате почему-то опять получается тирания и новый фараон, повелевающий почитать себя выше богов и запрещающий все, что может расширить кругозор обывателя и умалить собственное величие тирана. В таком ракурсе посмотреть на современную автору реальность и культ Сталина я как-то без Сат-Ок и не разглядел. Хотя мне немного набивали оскому другие авторские параллели. Например к концу первой части обязательно должна была случится, надо понимать, такая милая сердцу автора революция, местами немного пафосно и излишне назидательно и т.п. Наигранной мне показалась и сцена вроде бы очень редкой игры с быком, свидетелем которой «случайно» довелось стать Пандиону, но которая в итоге привела не только к пленению Пандиона и его путешествию в Египет, но и много позже помогла всему отряду рабов повалить носорога.

Еще я не понимаю почему две практически ничем не связанные между собой повести, кроме как косвенная связь частично по стране происходящих событий (между которыми пролегло несколько столетий) и куска камня, принято считать романом, это скорее условный цикл. Если бы автор написал еще одну повесть, как этот кусок камня превратившись в гемму потом еще и попал в степи Украины — тогда точно вышел бы полноценный цикл про камень. Теперь же, по крайней мере для меня, объединение двух мало связанных между собой повестей с разными мотивами, героями, временами, кажется несколько странным.

Я оценил обе повести одинаково, но «На краю Ойкумены» мне показалась ощутимо более интересной. Хотя в обоих повестях автор больше внимания уделяет сюжету, описанию событий, назиданиям светлого будущего, а вот сами герои остаются несколько нераскрытыми, поверхностными и даже ГГ Пандион, по прочтению остается более-менее понятен, лишь как художник ищущий новые способы выразить живую красоту природы в камне. Но в целом признаю обе книги как хорошие, добротные произведения приключенческого плана, ..хоть и не шедевр.

PS: и очень сильно не хватало карты обеих путешествий (по крайней мере в моем издании их не было).

Кристо, 9 июня 2010 г.

Одна из тех книг, которые пробудили в детстве любовь к истории — вообще и к исторической художественной литературе — в частности. Очень давно не перечитывал, но отлично (как мне кажется) помню содержание до сих пор.

Иван Ефремов – На краю Ойкумены

Описание книги “На краю Ойкумены”

Описание и краткое содержание “На краю Ойкумены” читать бесплатно онлайн.

Иван Ефремов – автор романа «Туманность Андромеды», совершившего революцию в советской фантастике, был очень разнообразен в своем творчестве. Его перу принадлежат как научно-фантастические, так и эзотерические и исторические произведения.

На краю Ойкумены

Свежий осенний ветер несся над простором подернутой рябью Невы. Острый шпиль Петропавловской крепости в блеске солнечного дня казался золотым лучом, взвившимся в голубую высоту неба. Под ним плавно выгибал свою широкую, могучую спину Дворцовый мост. Волны, качаясь и сверкая, мерно плескались на светлые гранитные ступени набережной.

Сидевший на скамье молодой моряк посмотрел на часы, вскочил и быстро пошел по набережной вдоль Адмиралтейства. Желтые стены легко поднимали ввысь свой венец белых колонн в прозрачном осеннем воздухе.

Автомобили мягко неслись по отполированному асфальту, играя мечущимися вспышками солнца на начищенных стеклах и разноцветной эмали кузовов.

Молодой человек быстро шел по набережной, не обращая внимания на праздничную суету кругом. Он шагал уверенно и легко. Юноше стало жарко, он сдвинул на затылок свою морскую фуражку. Звенели, сползая с моста, трамваи. Моряк пересек садик с деревьями, горевшими осенним багрянцем, прошел вдоль большой площадки и на секунду остановился перед входом, где великаны из полированного гранита подпирали массивный балкон над горбатым подъемом тротуара. Залеченные рубцы от фашистских бомб еще виднелись на двух исполинских гранитных телах. Юноша вошел в тяжелую дверь, снял черную шинель и поспешил к широкой лестнице белого мрамора, устремлявшейся из полутемного вестибюля к светлой колоннаде, обрамленной рядом мраморных статуй.

Навстречу ему, радостно улыбаясь, шла стройная девушка. Ее внимательные, широко расставленные серые глаза потемнели, сделавшись теплыми. Моряк чуть смущенно взглянул на девушку. Она на ходу прятала номерок вешалки в раскрытую сумочку – значит, он не опоздал. Юноша оживился и уверенно предложил начать осмотр снизу, с отделов древностей.

Пробившись сквозь толпу посетителей, юноша и девушка прошли между колоннами, подпиравшими расписанный яркими красками потолок. Они миновали несколько огромных залов. После обломков ваз и плит с непонятными надписями, после мрачных, черных изваяний Древнего Египта, саркофагов, мумий и всех других предметов погребального обихода, выглядевших еще более сумрачно под сводами хмурых залов нижнего этажа, захотелось ярких красок и солнца. Юноша и девушка заторопились наверх. Они быстро прошли еще две комнаты, направляясь к боковой лестнице, ведущей в верхние залы из небольшого помещения с узкими окнами, сквозь которые глядело бледное небо. Несколько восьмигранных конических витрин стояло между белыми колоннами – мелкие произведения древнего искусства, выставленные в них, не привлекали внимания проходивших.

Внезапно перед глазами девушки в третьей витрине выступило пятно чудесного голубовато-зеленого цвета, такого яркого, что, казалось, оно излучало свой собственный свет. Девушка подвела своего спутника в витрине. На серебристом бархате был наклонно прикреплен плоский камень с округлыми краями. Он был чрезвычайно чист и прозрачен, его сверкающий голубовато-зеленый цвет был неожиданно радостен, светел и глубок, с теплым оттенком прозрачного вина. На гладкой, видимо отполированной рукой человека, верхней грани выделялись четко вырезанные человеческие фигурки размером в мизинец.

Цвет, блеск и светоносная прозрачность камня резко выделялись среди пасмурной строгости зала и бледных красок осеннего неба.

Девушка услышала шумный вздох своего спутника, увидела его затуманенный воспоминанием взгляд.

– Таким бывает море на юге в ясную погоду, в полдневные часы, – медленно сказал молодой моряк. Непреклонная уверенность очевидца прозвучала в его словах.

– Я не видела этого, – откликнулась девушка, – только чувствую в этом камне какую-то глубину, свет или радость, не могу сказать, что именно… Где это находят такие камни?

Ни крупная, общая четырем витринам надпись: «Антские погребения VII века. Среднее Приднепровье, река Рось», ни маленькая этикетка в самой витрине: «Гребенецкий курган, древнее родовое святилище» – ничего не объяснили молодым людям. Непонятными были и предметы, окружавшие замечательный камень: обезображенные до неузнаваемости ржавчиной обломки ножей и копий, плоские чаши, какие-то подвески в форме трапеций из почерневшей бронзы и серебра.

– Это раскопано в Киевской области, – пытался сообразить юноша, – но я не слыхал, чтобы там или где-нибудь на Украине добывались подобные камни… У кого бы спросить? – Молодой человек оглядел просторный зал.

Ни одного экскурсовода, как назло, не было поблизости, только в углу около лестницы сидела сторожиха.

Послышались шаги: в зал спускался высокий человек в тщательно отглаженном черном костюме. По тому, что сторожиха встала со стула и поздоровалась почтительно, девушка безошибочно догадалась, что этот человек здесь какое-то начальство. Она тихонько подтолкнула своего спутника, но тот уже шагал навстречу пришедшему и, вытянувшись по-военному, начал:

– Разрешаю. Что угодно? – сказал ученый, и его спокойные глаза близоруко сощурились, рассматривая молодых людей.

Юноша объяснил, что именно их интересует. Ученый улыбнулся.

– У вас есть чутье, молодой человек! – одобрительно воскликнул он. – Вы напали на одну из самых интересных вещей нашего музея! Изображение на камне вы хорошо рассмотрели. Нет. Мелко? А зачем же здесь это приспособление? Смотрите!

Ученый схватился за деревянную рамку, прикрепленную на верхнем срезе витрины, опустил ее. Как раз против камня установилось большое увеличительное стекло. Щелкнул выключатель, яркий свет залил поверхность камня. Заинтересованные еще более, девушка и юноша заглянули в стекло. Вырезанные на камне фигуры, увеличившись, стали полными жизни. С одного края прозрачной голубовато-зеленой пластины тонкими скупыми линиями была обозначена фигурка обнаженной девушки, стоявшей с поднятой к щеке правой рукой. Завитки густых вьющихся волос ложились на намеченную четкой дугой округлость плеча.

Всю остальную часть поверхности камня занимали три обнявшиеся мужские фигуры, выполненные с еще большим мастерством, чем изображение девушки.

Стройные, мускулистые тела замерли в момент движения. Повороты тел были сильны, резки и в то же время изящно сдержанны. В центре могучий человек, выше двух стоявших по сторонам, широко раскинул руки на их плечи. По бокам его двое, вооруженных копьями, стояли с внимательно наклоненными головами. В их позах была напряженная бдительность мощных воинов, готовых с уверенностью отразить любого врага.

Три маленькие фигурки были исполнены с большим мастерством. Идея – братство, дружба и совместная борьба – была в них выражена с необычайной силой.

Глубина прозрачного и светлого камня, служившего одновременно и фоном и материалом, усиливала красоту произведения. Теплый влажный отблеск, казалось исходивший откуда-то из камня, придавал телам трех обнявшихся людей золотистую веселость солнечного света…

Под фигурами и на гладком сломе нижнего края можно было заметить неровно и поспешно нацарапанные непонятные знаки.

– Насмотрелись? Вижу, что вас захватило! – Голос ученого заставил вздрогнуть обоих молодых людей. – Хорошо. Хотите, немного расскажу про камень? Этот камень – одна из загадок, какие встречаются нам иногда в исторических документах древности. В чем загадка? Слушайте по порядку. Это берилл,[1] минерал не из очень редких. Но такие голубовато-зеленые бериллы чистейшей воды крайне редки. Во всем мире находятся только на юге Африки. Раз. Теперь, на камне вырезана гемма[2] – подобные вещи любили делать в расцвете древнегреческого искусства в Элладе. Но берилл – камень очень твердый. Чтобы вырезать на нем изображения с такой тщательностью, нужно резать только алмазами – эллинские мастера их не имели. Два. Далее, из трех мужских фигур средняя, несомненно, изображает негра, правая – эллина, а левая – это какой-то человек из других средиземноморских народов: может быть, критянин или этруск. И, наконец, по технике изображения человеческого тела гемма должна бы относиться к эпохе расцвета Эллады; в то же время целый ряд особенностей указывает на время несравненно более раннее. Я уже не говорю о том, что копья, здесь изображенные, совсем особенной, не свойственной ни Элладе, ни Египту формы… Целый ряд противоречивых, несовместимых указаний… Но гемма-то существует, вот она…

Ученый помолчал, потом продолжал так же отрывисто:

– Есть еще много исторических загадок. Все они говорят одно: мало, мало мы знаем! Плохо представляем жизнь древности. Например, здесь у нас в золотой кладовой есть среди скифских изделий одна золотая пряжка. Ей две тысячи шестьсот лет, а на ней изображен ископаемый саблезубый тигр[3] во всех подробностях. Так. А палеонтологи вам скажут, что этот тигр вымер триста тысяч лет назад… Ха. В египетских гробницах вы увидите фрески, где с поразительной точностью нарисованы все породы зверей, обитавших в Египте. Среди них неизвестный зверь огромной величины, похожий на гигантскую гиену, – такой неизвестен ни в Египте, ни во всей Африке. Или в Каирском музее есть статуя девушки, найденная в развалинах города Ахетатона, в Египте, построенного в XIV веке до нашей эры, – вовсе не египтянки, и работа совсем не египетская – будто из другого мира. Мои коллеги вам сразу объяснят коротко – сти-ли-за-ция, – шутливо растянул слово ученый. – А я всегда при этом вспоминаю одну историю. В тех же египетских стенных росписях часто встречалась одна рыбка. Небольшая, ничем не особенная. Но нарисована всегда кверху брюхом. Как это так: египтяне, такие точные художники, и вдруг неестественная рыба? Объяснили, конечно: и стилизация тут была, и религия, от влияния культа бога Аммона. Вполне убедительно, ну и успокоились. А спустя пятнадцать лет выяснилось: есть в Ниле и сейчас такая рыбка, и – совершенно точно – плавает она всегда кверху брюхом. Поучительно. Вот заговорился я, увлекся! До свидания, молодые люди, интересуйтесь загадками истории…

Иван Ефремов – На краю Ойкумены

Иван Ефремов – На краю Ойкумены краткое содержание

На краю Ойкумены читать онлайн бесплатно

На краю Ойкумены

Свежий осенний ветер несся над простором подернутой рябью Невы. Острый шпиль Петропавловской крепости в блеске солнечного дня казался золотым лучом, взвившимся в голубую высоту неба. Под ним плавно выгибал свою широкую, могучую спину Дворцовый мост. Волны, качаясь и сверкая, мерно плескались на светлые гранитные ступени набережной.

Сидевший на скамье молодой моряк посмотрел на часы, вскочил и быстро пошел по набережной вдоль Адмиралтейства. Желтые стены легко поднимали ввысь свой венец белых колонн в прозрачном осеннем воздухе.

Автомобили мягко неслись по отполированному асфальту, играя мечущимися вспышками солнца на начищенных стеклах и разноцветной эмали кузовов.

Молодой человек быстро шел по набережной, не обращая внимания на праздничную суету кругом. Он шагал уверенно и легко. Юноше стало жарко, он сдвинул на затылок свою морскую фуражку. Звенели, сползая с моста, трамваи. Моряк пересек садик с деревьями, горевшими осенним багрянцем, прошел вдоль большой площадки и на секунду остановился перед входом, где великаны из полированного гранита подпирали массивный балкон над горбатым подъемом тротуара. Залеченные рубцы от фашистских бомб еще виднелись на двух исполинских гранитных телах. Юноша вошел в тяжелую дверь, снял черную шинель и поспешил к широкой лестнице белого мрамора, устремлявшейся из полутемного вестибюля к светлой колоннаде, обрамленной рядом мраморных статуй.

Навстречу ему, радостно улыбаясь, шла стройная девушка. Ее внимательные, широко расставленные серые глаза потемнели, сделавшись теплыми. Моряк чуть смущенно взглянул на девушку. Она на ходу прятала номерок вешалки в раскрытую сумочку – значит, он не опоздал. Юноша оживился и уверенно предложил начать осмотр снизу, с отделов древностей.

Пробившись сквозь толпу посетителей, юноша и девушка прошли между колоннами, подпиравшими расписанный яркими красками потолок. Они миновали несколько огромных залов. После обломков ваз и плит с непонятными надписями, после мрачных, черных изваяний Древнего Египта, саркофагов, мумий и всех других предметов погребального обихода, выглядевших еще более сумрачно под сводами хмурых залов нижнего этажа, захотелось ярких красок и солнца. Юноша и девушка заторопились наверх. Они быстро прошли еще две комнаты, направляясь к боковой лестнице, ведущей в верхние залы из небольшого помещения с узкими окнами, сквозь которые глядело бледное небо. Несколько восьмигранных конических витрин стояло между белыми колоннами – мелкие произведения древнего искусства, выставленные в них, не привлекали внимания проходивших.

Внезапно перед глазами девушки в третьей витрине выступило пятно чудесного голубовато-зеленого цвета, такого яркого, что, казалось, оно излучало свой собственный свет. Девушка подвела своего спутника в витрине. На серебристом бархате был наклонно прикреплен плоский камень с округлыми краями. Он был чрезвычайно чист и прозрачен, его сверкающий голубовато-зеленый цвет был неожиданно радостен, светел и глубок, с теплым оттенком прозрачного вина. На гладкой, видимо отполированной рукой человека, верхней грани выделялись четко вырезанные человеческие фигурки размером в мизинец.

Цвет, блеск и светоносная прозрачность камня резко выделялись среди пасмурной строгости зала и бледных красок осеннего неба.

Девушка услышала шумный вздох своего спутника, увидела его затуманенный воспоминанием взгляд.

– Таким бывает море на юге в ясную погоду, в полдневные часы, – медленно сказал молодой моряк. Непреклонная уверенность очевидца прозвучала в его словах.

– Я не видела этого, – откликнулась девушка, – только чувствую в этом камне какую-то глубину, свет или радость, не могу сказать, что именно… Где это находят такие камни?

Ни крупная, общая четырем витринам надпись: «Антские погребения VII века. Среднее Приднепровье, река Рось», ни маленькая этикетка в самой витрине: «Гребенецкий курган, древнее родовое святилище» – ничего не объяснили молодым людям. Непонятными были и предметы, окружавшие замечательный камень: обезображенные до неузнаваемости ржавчиной обломки ножей и копий, плоские чаши, какие-то подвески в форме трапеций из почерневшей бронзы и серебра.

– Это раскопано в Киевской области, – пытался сообразить юноша, – но я не слыхал, чтобы там или где-нибудь на Украине добывались подобные камни… У кого бы спросить? – Молодой человек оглядел просторный зал.

Ни одного экскурсовода, как назло, не было поблизости, только в углу около лестницы сидела сторожиха.

Послышались шаги: в зал спускался высокий человек в тщательно отглаженном черном костюме. По тому, что сторожиха встала со стула и поздоровалась почтительно, девушка безошибочно догадалась, что этот человек здесь какое-то начальство. Она тихонько подтолкнула своего спутника, но тот уже шагал навстречу пришедшему и, вытянувшись по-военному, начал:

– Разрешаю. Что угодно? – сказал ученый, и его спокойные глаза близоруко сощурились, рассматривая молодых людей.

Юноша объяснил, что именно их интересует. Ученый улыбнулся.

– У вас есть чутье, молодой человек! – одобрительно воскликнул он. – Вы напали на одну из самых интересных вещей нашего музея! Изображение на камне вы хорошо рассмотрели. Нет. Мелко? А зачем же здесь это приспособление? Смотрите!

Ученый схватился за деревянную рамку, прикрепленную на верхнем срезе витрины, опустил ее. Как раз против камня установилось большое увеличительное стекло. Щелкнул выключатель, яркий свет залил поверхность камня. Заинтересованные еще более, девушка и юноша заглянули в стекло. Вырезанные на камне фигуры, увеличившись, стали полными жизни. С одного края прозрачной голубовато-зеленой пластины тонкими скупыми линиями была обозначена фигурка обнаженной девушки, стоявшей с поднятой к щеке правой рукой. Завитки густых вьющихся волос ложились на намеченную четкой дугой округлость плеча.

Всю остальную часть поверхности камня занимали три обнявшиеся мужские фигуры, выполненные с еще большим мастерством, чем изображение девушки.

Стройные, мускулистые тела замерли в момент движения. Повороты тел были сильны, резки и в то же время изящно сдержанны. В центре могучий человек, выше двух стоявших по сторонам, широко раскинул руки на их плечи. По бокам его двое, вооруженных копьями, стояли с внимательно наклоненными головами. В их позах была напряженная бдительность мощных воинов, готовых с уверенностью отразить любого врага.

Три маленькие фигурки были исполнены с большим мастерством. Идея – братство, дружба и совместная борьба – была в них выражена с необычайной силой.

На краю Ойкумены – краткое содержание романа Ефремова

На краю Ойкумены

Свежий осенний ветер несся над простором подернутой рябью Невы. Острый шпиль Петропавловской крепости в блеске солнечного дня казался золотым лучом, взвившимся в голубую высоту неба. Под ним плавно выгибал свою широкую, могучую спину Дворцовый мост. Волны, качаясь и сверкая, мерно плескались на светлые гранитные ступени набережной.

Сидевший на скамье молодой моряк посмотрел на часы, вскочил и быстро пошел по набережной вдоль Адмиралтейства. Желтые стены легко поднимали ввысь свой венец белых колонн в прозрачном осеннем воздухе.

Автомобили мягко неслись по отполированному асфальту, играя мечущимися вспышками солнца на начищенных стеклах и разноцветной эмали кузовов.

Молодой человек быстро шел по набережной, не обращая внимания на праздничную суету кругом. Он шагал уверенно и легко. Юноше стало жарко, он сдвинул на затылок свою морскую фуражку. Звенели, сползая с моста, трамваи. Моряк пересек садик с деревьями, горевшими осенним багрянцем, прошел вдоль большой площадки и на секунду остановился перед входом, где великаны из полированного гранита подпирали массивный балкон над горбатым подъемом тротуара. Залеченные рубцы от фашистских бомб еще виднелись на двух исполинских гранитных телах. Юноша вошел в тяжелую дверь, снял черную шинель и поспешил к широкой лестнице белого мрамора, устремлявшейся из полутемного вестибюля к светлой колоннаде, обрамленной рядом мраморных статуй.

Навстречу ему, радостно улыбаясь, шла стройная девушка. Ее внимательные, широко расставленные серые глаза потемнели, сделавшись теплыми. Моряк чуть смущенно взглянул на девушку. Она на ходу прятала номерок вешалки в раскрытую сумочку – значит, он не опоздал. Юноша оживился и уверенно предложил начать осмотр снизу, с отделов древностей.

Пробившись сквозь толпу посетителей, юноша и девушка прошли между колоннами, подпиравшими расписанный яркими красками потолок. Они миновали несколько огромных залов. После обломков ваз и плит с непонятными надписями, после мрачных, черных изваяний Древнего Египта, саркофагов, мумий и всех других предметов погребального обихода, выглядевших еще более сумрачно под сводами хмурых залов нижнего этажа, захотелось ярких красок и солнца. Юноша и девушка заторопились наверх. Они быстро прошли еще две комнаты, направляясь к боковой лестнице, ведущей в верхние залы из небольшого помещения с узкими окнами, сквозь которые глядело бледное небо. Несколько восьмигранных конических витрин стояло между белыми колоннами – мелкие произведения древнего искусства, выставленные в них, не привлекали внимания проходивших.

Внезапно перед глазами девушки в третьей витрине выступило пятно чудесного голубовато-зеленого цвета, такого яркого, что, казалось, оно излучало свой собственный свет. Девушка подвела своего спутника в витрине. На серебристом бархате был наклонно прикреплен плоский камень с округлыми краями. Он был чрезвычайно чист и прозрачен, его сверкающий голубовато-зеленый цвет был неожиданно радостен, светел и глубок, с теплым оттенком прозрачного вина. На гладкой, видимо отполированной рукой человека, верхней грани выделялись четко вырезанные человеческие фигурки размером в мизинец.

Цвет, блеск и светоносная прозрачность камня резко выделялись среди пасмурной строгости зала и бледных красок осеннего неба.

Девушка услышала шумный вздох своего спутника, увидела его затуманенный воспоминанием взгляд.

– Таким бывает море на юге в ясную погоду, в полдневные часы, – медленно сказал молодой моряк. Непреклонная уверенность очевидца прозвучала в его словах.

– Я не видела этого, – откликнулась девушка, – только чувствую в этом камне какую-то глубину, свет или радость, не могу сказать, что именно… Где это находят такие камни?

Ни крупная, общая четырем витринам надпись: «Антские погребения VII века. Среднее Приднепровье, река Рось», ни маленькая этикетка в самой витрине: «Гребенецкий курган, древнее родовое святилище» – ничего не объяснили молодым людям. Непонятными были и предметы, окружавшие замечательный камень: обезображенные до неузнаваемости ржавчиной обломки ножей и копий, плоские чаши, какие-то подвески в форме трапеций из почерневшей бронзы и серебра.

– Это раскопано в Киевской области, – пытался сообразить юноша, – но я не слыхал, чтобы там или где-нибудь на Украине добывались подобные камни… У кого бы спросить? – Молодой человек оглядел просторный зал.

Ни одного экскурсовода, как назло, не было поблизости, только в углу около лестницы сидела сторожиха.

Послышались шаги: в зал спускался высокий человек в тщательно отглаженном черном костюме. По тому, что сторожиха встала со стула и поздоровалась почтительно, девушка безошибочно догадалась, что этот человек здесь какое-то начальство. Она тихонько подтолкнула своего спутника, но тот уже шагал навстречу пришедшему и, вытянувшись по-военному, начал:

– Разрешаю. Что угодно? – сказал ученый, и его спокойные глаза близоруко сощурились, рассматривая молодых людей.

Юноша объяснил, что именно их интересует. Ученый улыбнулся.

– У вас есть чутье, молодой человек! – одобрительно воскликнул он. – Вы напали на одну из самых интересных вещей нашего музея! Изображение на камне вы хорошо рассмотрели. Нет. Мелко? А зачем же здесь это приспособление? Смотрите!

Ученый схватился за деревянную рамку, прикрепленную на верхнем срезе витрины, опустил ее. Как раз против камня установилось большое увеличительное стекло. Щелкнул выключатель, яркий свет залил поверхность камня. Заинтересованные еще более, девушка и юноша заглянули в стекло. Вырезанные на камне фигуры, увеличившись, стали полными жизни. С одного края прозрачной голубовато-зеленой пластины тонкими скупыми линиями была обозначена фигурка обнаженной девушки, стоявшей с поднятой к щеке правой рукой. Завитки густых вьющихся волос ложились на намеченную четкой дугой округлость плеча.

Всю остальную часть поверхности камня занимали три обнявшиеся мужские фигуры, выполненные с еще большим мастерством, чем изображение девушки.

Стройные, мускулистые тела замерли в момент движения. Повороты тел были сильны, резки и в то же время изящно сдержанны. В центре могучий человек, выше двух стоявших по сторонам, широко раскинул руки на их плечи. По бокам его двое, вооруженных копьями, стояли с внимательно наклоненными головами. В их позах была напряженная бдительность мощных воинов, готовых с уверенностью отразить любого врага.

Три маленькие фигурки были исполнены с большим мастерством. Идея – братство, дружба и совместная борьба – была в них выражена с необычайной силой.

Глубина прозрачного и светлого камня, служившего одновременно и фоном и материалом, усиливала красоту произведения. Теплый влажный отблеск, казалось исходивший откуда-то из камня, придавал телам трех обнявшихся людей золотистую веселость солнечного света…

Под фигурами и на гладком сломе нижнего края можно было заметить неровно и поспешно нацарапанные непонятные знаки.

– Насмотрелись? Вижу, что вас захватило! – Голос ученого заставил вздрогнуть обоих молодых людей. – Хорошо. Хотите, немного расскажу про камень? Этот камень – одна из загадок, какие встречаются нам иногда в исторических документах древности. В чем загадка? Слушайте по порядку. Это берилл,[1] минерал не из очень редких. Но такие голубовато-зеленые бериллы чистейшей воды крайне редки. Во всем мире находятся только на юге Африки. Раз. Теперь, на камне вырезана гемма[2] – подобные вещи любили делать в расцвете древнегреческого искусства в Элладе. Но берилл – камень очень твердый. Чтобы вырезать на нем изображения с такой тщательностью, нужно резать только алмазами – эллинские мастера их не имели. Два. Далее, из трех мужских фигур средняя, несомненно, изображает негра, правая – эллина, а левая – это какой-то человек из других средиземноморских народов: может быть, критянин или этруск. И, наконец, по технике изображения человеческого тела гемма должна бы относиться к эпохе расцвета Эллады; в то же время целый ряд особенностей указывает на время несравненно более раннее. Я уже не говорю о том, что копья, здесь изображенные, совсем особенной, не свойственной ни Элладе, ни Египту формы… Целый ряд противоречивых, несовместимых указаний… Но гемма-то существует, вот она…

Берилл – минерал из группы алюмосиликатов. Твердость 7,5–8. Разновидности, прозрачные и окрашенные в густой изумрудно-зеленый цвет, называются изумрудами и являются драгоценными камнями. Синевато-голубые разновидности называются аквамаринами, розовые – воробьевитами.

Гемма – небольшое изображение, вырезанное на камне.