Дальние страны. А. П. Гайдар

Иллюстрация А. Самсонова к повести А. Гайдара «Дальние страны»

Зимою очень скучно. Разъезд маленький. Кругом лес. Заметет зимою, завалит снегом — и высунуться некуда. Одно только развлечение — с горы кататься. Но опять, не весь же день с горы кататься. Ну прокатился раз, ну прокатился другой, ну двадцать раз прокатился, а потом все-таки надоест, да и устанешь. Кабы они, санки, и на гору сами вкатывались. А то с горы катятся, а на гору — никак.

Ребят на разъезде мало: у сторожа на переезде — Васька, у машиниста — Петька, у телеграфиста — Сережка. Остальные ребята — вовсе мелкота: одному три года, другому четыре. Какие же это товарищи?

Петька да Васька дружили. А Сережка вредный был. Драться любил.

Позовет он Петьку:

— Иди сюда, Петька. Я тебе американский фокус покажу.

А Петька не идет. Опасается:

— Ты в прошлый раз тоже говорил — фокус. А сам по шее два раза стукнул.

— Ну, так то простой фокус, а это американский, без стуканья. Иди скорей, смотри, как оно у меня прыгает.

Видит Петька, действительно что-то в руке у Сережки прыгает. Как не подойти!

А Сережка — мастер. Накрутит на палочку нитку, резинку. Вот у него и скачет на ладони какая-то штуковина, не то свинья, не то рыба.

— Сейчас еще лучше покажу. Повернись спиной. Только повернется Петька, а Сережка его сзади как дернет коленом, так Петька сразу головой в сугроб.

Вот тебе и американский…

Попадало и Ваське тоже. Однако когда Васька и Петька играли вдвоем, то Сережка их не трогал. Ого! Тронь только! Вдвоем-то они и сами храбрые.

Заболело однажды у Васьки горло, и не позволили ему на улицу выходить.

Мать к соседке ушла, отец — на переезд, встречать скорый поезд. Тихо дома.

Сидит Васька и думает: что бы это такое интересное сделать? Или фокус какой-нибудь? Или тоже какую-нибудь штуковину? Походил, походил из угла в угол — нет ничего интересного.

Подставил стул к шкапу. Открыл дверцу. Заглянул на верхнюю полку, где стояла завязанная банка с медом, и потыкал ее пальцем. Конечно, хорошо бы развязать банку да зачерпнуть меду столовой ложкой…

Однако он вздохнул и слез, потому что уже заранее знал, что такой фокус матери не понравится. Сел он к окну и стал поджидать, когда промчится скорый поезд.

Жаль только, что никогда не успеешь рассмотреть, что там, внутри скорого, делается.

Заревет, разбрасывая искры. Прогрохочет так, что вздрогнут стены и задребезжит посуда на полках. Сверкнет яркими огнями. Как тени, промелькнут в окнах чьи-то лица, цветы на белых столиках большого вагон-ресторана. Блеснут золотом тяжелые желтые ручки, разноцветные стекла. Пронесется белый колпак повара. Вот тебе и нет уже ничего. Только чуть виден сигнальный фонарь позади последнего вагона.

И никогда, ни разу не останавливался скорый на их маленьком разъезде.

Всегда торопится, мчится в какую-то очень далекую страну — Сибирь.

И в Сибирь мчится и из Сибири мчится. Очень, очень неспокойная жизнь у этого скорого поезда.

Сидит Васька у окна и вдруг видит, что идет по дороге Петька, как-то по-необыкновенному важно, а под мышкой какой-то сверток тащит. Ну, настоящий техник или дорожный мастер с портфелем.

Очень удивился Васька. Хотел в форточку закричать: «Куда это ты, Петька, идешь? И что там у тебя в бумаге завернуто?»

Но только он открыл форточку, как пришла мать и заругалась, зачем он с больным горлом на морозный воздух лезет.

Тут с ревом и грохотом промчался скорый. Потом сели обедать, и забыл Васька про странное Петькино хождение.

Однако на другой день видит он, что опять, как вчера, идет Петька по дороге и несет что-то завернутое в газету. А лицо такое важное, ну прямо как дежурный на большой станции.

Забарабанил Васька кулаком по раме, да мать прикрикнула.

Так и прошел Петька мимо, своей дорогой.

Любопытно стало Ваське: что это с Петькой сделалось? То, бывало, он целыми днями или собак гоняет, или над маленькими командует, или от Сережки улепетывает, а тут идет важный, и лицо что-то уж очень гордое.

Вот Васька откашлялся потихоньку и говорит спокойным голосом:

— А у меня, мама, горло перестало болеть.

— Ну и хорошо, что перестало.

— Совсем перестало. Ну даже нисколько не болит. Скоро и мне гулять можно будет.

— Скоро можно, а сегодня сиди, — ответила мать, — ты ведь еще утром похрипывал.

— Так то утром, а сейчас уже вечер, — возразил Васька, придумывая, как бы попасть на улицу.

Он походил молча, выпил воды и тихонько запел песню. Он запел ту, которую слыхал летом от приезжих комсомольцев, о том, как под частыми разрывами гремучих гранат очень геройски сражался отряд коммунаров. Собственно, петь ему не хотелось, и пел он с тайной мыслью, что мать, услышав его пение, поверит в то, что горло у него уже не болит, и отпустит на улицу. Но так как занятая на кухне мать не обращала на него внимания, то он запел погромче о том, как коммунары попали в плен к злобному генералу и какие он готовил им мученья.

Когда и это не помогло, он во весь голос запел о том, как коммунары, не испугавшись обещанных мучений, начали копать глубокую могилу.

Пел он не то чтобы очень хорошо, но зато очень громко, и так как мать молчала, то Васька решил, что ей понравилось пение и, вероятно, она сейчас же отпустит его на улицу.

Но едва только он подошел к самому торжественному моменту, когда окончившие свою работу коммунары дружно принялись обличать проклятого генерала, как мать перестала громыхать посудой и просунула в дверь рассерженное и удивленное лицо.

— И что ты, идол, разорался? — закричала она. — Я слушаю, слушаю… Думаю, или он с ума спятил? Орет, как Марьин козел, когда заблудится!

Обидно стало Ваське, и он замолчал. И не то обидно, что мать сравнила его с Марьиным козлом, а то, что понапрасну он только старался и на улицу его все равно сегодня не пустят.

Насупившись, он забрался на теплую печку. Положил под голову овчинный полушубок и под ровное мурлыканье рыжего кота Ивана Ивановича задумался над своей печальной судьбой.

Скучно! Школы нет. Пионеров нет. Скорый поезд не останавливается. Зима не проходит. Скучно! Хоть бы лето скорей наступило! Летом — рыба, малина, грибы, орехи.

И Васька вспомнил о том, как однажды летом, всем на удивление, он поймал на удочку здоровенного окуня.

Дело было к ночи, и он положил окуня в сени, чтобы утром подарить его матери. А за ночь в сени прокрался негодный Иван Иванович и сожрал окуня, оставив только голову да хвост.

Вспомнив об этом, Васька с досадой ткнул Ивана Ивановича кулаком и сказал сердито:

— В другой раз за такие дела голову сверну!

Рыжий кот испуганно подпрыгнул, сердито мяукнул и лениво спрыгнул с печки. А Васька полежал-полежал, да и уснул.

На другой день горло прошло, и Ваську отпустили на улицу.

За ночь наступила оттепель. С крыш свесились толстые острые сосульки. Подул влажный, мягкий ветер. Весна была недалеко.

Хотел Васька бежать разыскивать Петьку, а Петька и сам навстречу идет.

— И куда ты, Петька, ходишь? — спросил Васька. — И почему ты, Петька, ко мне ни разу не зашел? Когда у тебя заболел живот, то я к тебе зашел, а когда у меня горло, то ты не зашел.

— Я заходил, — ответил Петька. — Я подошел к дому, да вспомнил, что мы с тобой недавно ваше ведро в колодце утопили. Ну, думаю, сейчас Васькина мать меня ругать начнет. Постоял я, постоял, да и раздумал заходить.

— Эх, ты! Да она уже давно отругалась и позабыла, а ведро батька из колодца еще позавчера достал. Ты вперед обязательно заходи… Что это за штуковина у тебя в газету завернута?

— Это не штуковина. Это книги. Одна книга для чтения, другая книга — арифметика. Я уже третий день с ними хожу к Ивану Михайловичу. Читать-то я умею, а писать нет и арифметику нет. Вот он меня и учит. Хочешь, я тебе сейчас задам арифметику? Ну вот, ловили мы с тобой рыбу. Я поймал десять рыб, а ты три рыбы. Сколько мы вместе поймали?

— Что же это я так мало поймал? — обиделся Васька. — Ты десять, а я три. А помнишь, какого окуня я в прошлое лето выудил? Тебе такого и не выудить.

— Так ведь это же арифметика, Васька!

— Ну и что ж, что арифметика? Все равно мало. Я три, а он десять! У меня на удилище поплавок настоящий, а у тебя пробка, да и удилище-то у тебя кривое…

— Кривое? Вот так сказал! Отчего же это оно кривое? Просто скривилось немного, так я его уже давно выпрямил. Ну ладно, я поймал десять рыб, а ты семь.

— Почему же это я семь?

— Как — почему? Ну, не клюет больше, вот и все.

— У меня не клюет, а у тебя почему-то клюет? Очень какая-то дурацкая арифметика.

— Экий ты, право! — вздохнул Петька. — Ну, пускай я десять рыб поймал и ты десять. Сколько всего будет?

— А много, пожалуй, будет, — ответил, подумав, Васька.

— «Много»! Разве так считают? Двадцать будет, вот сколько. Я теперь каждый день к Ивану Михайловичу ходить буду, он меня и арифметике научит и писать научит. А то что! Школы нет, так неученым дураком сидеть, что ли…

— Когда ты, Петька, за грушами лазил да упал и руку свихнул, то я тебе домой из лесу свежих орехов принес, да две железные гайки, да живого ежа. А когда у меня горло заболело, то ты без меня живо к Ивану Михайловичу пристроился! Ты, значит, будешь ученый, а я просто так? А еще товарищ…

Почувствовал Петька, что Васька правду говорит, и про орехи и про ежа. Покраснел он, отвернулся и замолчал. Так помолчали они, постояли. И хотели уже разойтись поссорившись. Да только вечер был уж очень хороший, теплый.

И весна была близко, и по улицам маленькие ребятки дружно плясали возле рыхлой снежной бабы…

— Давай ребятишкам из санок поезд сделаем, — неожиданно предложил Петька. — Я буду паровозом, ты — машинистом, а они — пассажирами. А завтра пойдем вместе к Ивану Михайловичу и попросим. Он добрый, он и тебя тоже научит. Хорошо, Васька?

Так и не поссорились ребята, а еще крепче подружились. Весь вечер играли и катались с маленькими. А утром отправились к доброму человеку, к Ивану Михайловичу.

Краткое содержание Дальние страны Гайдара

Советский писатель после рассказа «Четвертый блиндаж» замыслил сочинить еще несколько произведений, соединив их в одну книгу под названием «Дальние страны». Эта повесть о детских годах мальчишек, выросших в одном селе.

С первых страниц автор показал нам небольшой разъезд. Зима. Детишкам делать нечего, да и друзей маловато. Петька с Васькой дружат, а Сергей – страшный драчун, и поэтому его обходят стороной.

Однажды Васька простудился и лежал в постели. Вдруг, видит в окно, как друг несет загадочную вещь, обернутую в газету. Интересно стало Ваське, что же это такое его товарищ носит каждый день. И он, чтобы мама его выпустила погулять, начинает петь, но она только отругала его, объяснив, что так можно и голос потерять.

Когда мальчик выздоровел, он вышел на улицу и, встретив Петьку, расспросил его, куда он ходит ежедневно с пакетом. Друг объяснил ему, что он ходит получать знания к Ивану Михайловичу. Вначале Васька обиделся, что товарищ посещал занятия без него, но они скоро помирились, и приняли решение учиться вместе. В годы Гражданской войны машинист получил тяжкое ранение и сейчас числился пенсионером.

И вот он попросил ребят сходить к председателю сельсовета передать ему доверенность на получение пенсии для него. Именно Его Михайлович в тяжелых военных условиях помог машинисту двинуть тепловоз дальше и оказал ему медицинскую помощь .

Добравшись до хутора Алешино, они находят Егора Михайловича на собрании и передают ему бумагу. Он обещал выполнить поручение, и тут же принялся выступать перед односельчанами о том, что надо расширять колхоз, желательно вступить всем для своего же блага.

Родители тоже спорили по этому же вопросу , но ребятишки их даже не слушали, а побежали на речку. Там они увидели аэроплан, который стремительно улетел. Васька длительное время смотрел ему вслед, и почему то решил, что он направился в дальние страны.

В один из дней на занятии у бывшего машиниста, дети узнали, что около их деревни будет находиться огромный завод. Через некоторое время начали прибывать незнакомые люди, которые ставили палатки, и началось строительство. Вскоре от старшего брата Васьки пришло известие, что он возвращается в родные края с семьей и начнет трудиться на этом заводе.

Ребята были горды, что именно у них будет такое крупное предприятие, они начнут жить в новых домах, но им искренно жаль своей речки, которую загрязнили землей, и красивую поляну.

Когда стройка закончилась, состоялся праздник. И одновременно нашелся труп убитого Егора Михайловича, которого долго не могли найти. В этот же день милиция забрала всех врагов, виноватых в его гибели. И если бы не помощь Петьки в этом деле, вряд ли виновные были бы наказаны. На похороны пришли все жители, и даже строители. Из города прибыл человек, который выступил с торжественной речью и сказал, то теперь их станция будет называться «Крылья самолета».

Произведение учит нас, что всегда надо стремиться к лучшему. Каждый из нас, конечно же живет по своим потребностям, и возможно удовлетворен этим. Но общество развивается, и мы вместе с тем, поэтому надо совершенствоваться, и привлекать к этому своих друзей, знакомых.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Гайдар. Все произведения

Дальние страны. Картинка к рассказу

Сейчас читают

В книге рассказывается о зимнем вечере, когда собрались 6 человек у старого друга. Все люди имели определенное образование и разговаривали о Шекспире. Между разговорами хозяин дома решил рассказать историю об одном человеке по имени Мартын Харлов

Действия происходят в 1950 году в Париже. Главная героиня романа Здравствуй грусть, Сесиль – семнадцатилетняя девушка, избалованная и легкомысленная, впрочем, как и её отец сорокалетний Реймон.

В повести рассказывается о воспитанниках учебного учреждения. Шкид – это школа социально – трудового воспитания для подростков. Школа была открыта в 1920 году. Заведение находится в городе Петроград

В повести описываются предвоенные дни в 1941 году в селе Усвяты. В книге рассказывается о деревенском быте. Автор описывает жизнь и труд сельских мужиков на поле. Основным персонажем книги является мужчина по имени Касьян

Почти все любители порыбачить создают себе определённое место. И используют именно его. Не далёко, возле речной глади, они сооружают укрытие от проливных ливней. В форме крыши.

Аркадий Гайдар – Дальние страны

Аркадий Гайдар – Дальние страны краткое содержание

Дальние страны читать онлайн бесплатно

Гайдар Аркадий Петрович

Зимою очень скучно. Разъезд маленький. Кругом лес. Заметет зимою, завалит снегом – и высунуться некуда.

Одно только развлечение – с горы кататься. Но опять, не весь же день с горы кататься? Ну прокатился раз, ну прокатился другой, ну двадцать раз прокатился, а потом все-таки надоест, да и устанешь. Кабы они, санки, и на гору сами вкатывались. А то с горы катятся, а на гору – никак.

Ребят на разъезде мало: у сторожа на переезде – Васька, у машиниста Петька, у телеграфиста – Сережка. Остальные ребята – вовсе мелкота: одному три года, другому четыре. Какие же это товарищи?

Петька да Васька дружили. А Сережка вредный был. Драться любил.

Позовет он Петьку:

– Иди сюда, Петька. Я тебе американский фокус покажу.

А Петька не идет. Опасается:

– Ты в прошлый раз тоже говорил – фокус. А сам по шее два раза стукнул.

– Ну, так то простой фокус, а это американский, без стуканья. Иди скорей, смотри, как оно у меня прыгает.

Видит Петька, действительно что-то в руке у Сережки прыгает. Как не подойти!

А Сережка – мастер. Накрутит на палочку нитку, резинку. Вот у него и скачет на ладони какая-то штуковина – не то свинья, не то рыба.

– Сейчас еще лучше покажу. Повернись спиной.

Только повернется Петька, а Сережка его сзади как дернет коленом, так Петька сразу головой в сугроб.

Вот тебе и американский.

Попадало и Ваське тоже. Однако когда Васька и Петька играли вдвоем, то Сережка их не трогал. Ого! Тронь только. Вдвоем-то они и сами храбрые.

Заболело однажды у Васьки горло, и не позволили ему на улицу выходить.

Мать к соседке ушла, отец – на переезд, встречать скорый поезд. Тихо дома.

Сидит Васька и думает: что бы это такое интересное сделать? Или фокус какой-нибудь? Или тоже какую-нибудь штуковину? Походил, походил из угла в угол – нет ничего интересного.

Подставил стул к шкапу. Открыл дверцу. Заглянул на верхнюю полку, где стояла завязанная банка с медом, и потыкал ее пальцем. Конечно, хорошо бы развязать банку да зачерпнуть меду столовой ложкой.

Однако он вздохнул и слез, потому что уже заранее знал, что такой фокус матери не понравится. Сел он к окну и стал поджидать, когда промчится скорый поезд.

Жаль только, что никогда не успеешь рассмотреть, что там, внутри скорого, делается.

Заревет, разбрасывая искры. Прогрохочет так, что вздрогнут стены и задребезжит посуда на полках. Сверкнет яркими огнями. Как тени, промелькнут в окнах чьи-то лица, цветы на белых столиках большого вагона-ресторана. Блеснут золотом тяжелые желтые ручки, разноцветные стекла. Пронесется белый колпак повара. Вот тебе и нет уже ничего. Только чуть виден сигнальный фонарь позади последнего вагона.

И никогда, ни разу не останавливался скорый на их маленьком разъезде.

Всегда торопится, мчится в какую-то очень далекую страну – Сибирь.

И в Сибирь мчится и из Сибири мчится. Очень, очень неспокойная жизнь у этого скорого поезда.

Сидит Васька у окна и вдруг видит, что идет по дороге Петька, как-то по-необыкновенному важно, а под мышкой какой-то сверток тащит. Ну, настоящий техник или дорожный мастер с портфелем.

Очень удивился Васька. Хотел в форточку закричать: “Куда это ты, Петька, идешь? И что там у тебя в бумаге завернуто?”

Но только он открыл форточку, как пришла мать и заругалась, зачем он с больным горлом ни морозный воздух лезет.

Тут с ревом и грохотом промчался скорый. Потом сели обедать, и забыл Васька про странное Петькино хождение.

Однако на другой день видит он, что опять, как вчера, идет Петька по дороге и несет что-то завернутое в газету. А лицо такое важное, ну прямо как дежурный на большой станции.

Забарабанил Васька кулаком по раме, да мать прикрикнула.

Так и прошел Петька мимо, своей дорогой.

Любопытно стало Ваське: что это с Петькой сделалось? То, бывало, он целыми днями или собак гоняет, или над маленькими командует, или от Сережки улепетывает, а тут идет важный, и лицо что-то уж очень гордое.

Вот Васька откашлялся потихоньку и говорит спокойным голосом:

– А у меня, мама, горло перестало болеть.

– Ну и хорошо, что перестало.

– Совсем перестало. Ну даже нисколько не болит. Скоро и мне гулять можно будет.

– Скоро можно, а сегодня сиди, – ответила мать, – ты ведь еще утром похрипывал.

– Так то утром, а сейчас уже вечер, – возразил Васька, придумывая, как бы попасть на улицу.

Он походил молча, выпил воды и тихонько запел песню. Он запел ту, которую слыхал летом от приезжих комсомольцев, о том, как под частыми разрывами гремучих гранат очень геройски сражался отряд коммунаров. Собственно, петь ему не хотелось, и пел он с тайной мыслью, что мать, услышав его пение, поверит в то, что горло у него уже не болит, и отпустит на улицу. Но так как занятая на кухне мать не обращала на него внимания, то он запел погромче о том, как коммунары попали в плен к злобному генералу и какие он готовил им мучения.

Когда и это не помогло, он во весь голос запел о том, как коммунары, не испугавшись обещанных мучений, начали копать глубокую могилу.

Пел он не то чтобы очень хорошо, но зато очень громко, и так как мать молчала, то Васька решил, что ей понравилось пение и, вероятно, она сейчас же отпустит его на улицу.

Но едва только он подошел к самому торжественному моменту, когда окончившие свою работу коммунары дружно принялись обличать проклятого генерала, как мать перестала громыхать посудой и просунула в дверь рассерженное и удивленное лицо.

– И что ты, идол, разорался? – закричала она. – Я слушаю, слушаю. Думаю, или он с ума спятил? Орет, как Марьин козел, когда заблудится.

Обидно стало Ваське, и он замолчал. И не то обидно, что мать сравнила его с Марьиным козлом, а то, что понапрасну он только старался и на улицу его все равно сегодня не пустят.

Насупившись, он забрался на теплую печку. Положил под голову овчинный полушубок и под ровное мурлыканье рыжего кота Ивана Ивановича задумался над своей печальной судьбой.

Скучно! Школы нет. Пионеров нет. Скорый поезд не останавливается. Зима не проходит. Скучно! Хоть бы лето скорей наступило! Летом – рыба, малина, грибы, орехи.

И Васька вспомнил о том, как однажды летом, всем на удивление, он поймал на удочку здоровенного окуня.

Дело было к ночи, и он положил окуня в сени, чтобы утром подарить его матери. А за ночь в сени прокрался негодный Иван Иванович и сожрал окуня, оставив только голову да хвост.

Вспомнив об этом, Васька с досадой ткнул Ивана Ивановича кулаком я сказал сердито:

– В другой раз за такие дела голову сверну!

Рыжий кот испуганно подпрыгнул, сердито мяукнул и лениво спрыгнул с печки. А Васька полежал, полежал, да и уснул.

На другой день горло прошло, и Ваську отпустили на улицу.

За ночь наступила оттепель. С крыш свесились толстые острые сосульки. Подул влажный, мягкий ветер. Весна была недалеко.

Хотел Васька бежать разыскивать Петьку, а Петька и сам навстречу идет.

– И куда ты, Петька, ходишь? – спросил Васька. – И почему ты, Петька, ко мне ни разу не зашел? Когда у тебя заболел живот, то я к тебе зашел, а когда у меня горло, то ты не зашел.

– Я заходил, – ответил Петька. – Я подошел к дому, да вспомнил, что мы с тобой недавно ваше ведро в колодце утопили. Ну, думаю, сейчас Васькина мать меня ругать начнет. Постоял я, постоял, да и раздумал заходить.

– Эх, ты! Да она уже давно отругалась и позабыла, а ведро батька из колодца еще позавчера достал. Ты вперед обязательно заходи. Что это за штуковина у тебя в газету завернута?

– Это не штуковина. Это книги. Одна книга для чтения, другая книга арифметика. Я уже третий день с ними хожу к Ивану Михайловичу. Читать-то я умею, а писать нет и арифметику нет. Вот он меня и учит. Хочешь, я тебе сейчас задам арифметику? Ну вот, ловили мы с тобой рыбу. Я поймал десять рыб, а ты три рыбы. Сколько мы вместе поймали?

– Что же это я как мало поймал? – обиделся Васька. – Ты десять, а я три. А помнишь, какого окуня я в прошлое лето выудил? Тебе такого и не выудить.

– Так ведь это же арифметика, Васька.

– Ну и что ж, что арифметика? Все равно мало. Я три, а он десять. У меня на удилище поплавок настоящий, а у тебя пробка, да и удилище-то у тебя кривое.

– Кривое? Вот так сказал! Отчего же это оно кривое? Просто скривилось немного, так я его уже давно выпрямил. Ну ладно, я поймал десять рыб, а ты семь.

– Почему же это я семь?

– Как почему? Ну, не клюет больше, вот и все.

– У меня не клюет, а у тебя почему-то клюет? Очень какая-то дурацкая арифметика.

– Экий ты, право! – вздохнул Петька. – Ну, пускай я десять рыб поймал и ты десять. Сколько всего будет?

– А много, пожалуй, будет, – ответил, подумав, Васька.

– “Много”! Разве так считают? Двадцать будет, вот сколько. Я теперь каждый день к Ивану Михайловичу ходить буду, он меня и арифметике научит и писать научит. А то что! Школы нет, так неученым дураком сидеть, что ли.

Русские народные сказки, детские рассказы, сказки мира, стихотворения, загадки!

Искать

Сказки:

Рассказы:

Стихотворения:

Басни для детей:

Загадки, пословицы, поговорки

Навигация по авторам и тематики:

Поиск сказок:

Дальние страны Гайдар рассказ

Дальние страны А. П. Гайдар

1

Зимою очень скучно. Разъезд маленький. Кругом лес. Заметёт зимою, завалит снегом – и высунуться некуда. Одно только развлечение – с горы кататься. Но опять, не весь же день с горы кататься? Ну прокатился раз, ну прокатился другой, ну двадцать раз прокатился, а потом всё – таки надоест, да и устанешь. Кабы они, санки, и на гору сами вкатывались. А то с горы катятся, а на гору – никак.

Ребят на разъезде мало: у сторожа на переезде – Васька, у машиниста – Петька, у телеграфиста – Серёжка. Остальные ребята – вовсе мелкота: одному три года, другому четыре.

Какие же это товарищи?

Петька да Васька дружили. А Серёжка вредный был. Драться любил.

Позовёт он Петьку:

– Иди сюда, Петька. Я тебе американский фокус покажу. А Петька не идёт. Опасается.

– Ты в прошлый раз тоже говорил – фокус. А сам по шее два раза стукнул.

– Ну, так то простой фокус, а это американский, без стуканья. Иди скорей, смотри, как оно у меня прыгает.

Видит Петька, действительно что – то в руке у Серёжки прыгает. Как не подойти!

А Серёжка – мастер. Накрутит на палочку нитку, резинку. Вот у него и скачет на ладони какая – то штуковина – не то свинья, не то рыба.

– Сейчас ещё лучше покажу. Повернись спиной.

Только повернётся Петька, а Серёжка его сзади как дёрнет коленом, так Петька сразу головой в сугроб. Вот тебе и американский.

Попадало и Ваське тоже. Однако когда Васька и Петька играли вдвоём, то Серёжка их не трогал. Ого! Тронь только

Вдвоём – то они и сами храбрые.

Заболело однажды у Васьки горло, и не позволили ему на улицу выходить.

Мать к соседке ушла, отец – на переезд, встречать скорый поезд. Тихо дома.

Сидит Васька и думает: что бы это такое интересное сделать?! Или фокус какой – нибудь? Или тоже какую – нибудь штуковину?! Походил, походил из угла в угол – нет ничего интересного.

Подставил стул к шкапу. Открыл дверцу. Заглянул на верхнюю полку, где стояла завязанная банка с мёдом, и потыкал её пальцем.

Конечно, хорошо бы развязать банку да зачерпнуть мёду столовой ложкой.

Однако он вздохнул и слез, потому что уже заранее знал, что такой фокус матери не понравится. Сел он к окну и стал поджидать, когда промчится скорый поезд.

Жаль только, что никогда не успеешь рассмотреть, что там, внутри скорого делается.

Заревёт, разбрасывая искры. Прогрохочет так, что вздрогнут стены и задребезжит посуда на полках. Сверкнёт яркими огнями. Как тени, промелькнут в окнах чьи – то лица, цветы на белых

столиках большого вагона – ресторана. Блеснут золотом тяжелые жёлтые ручки, разноцветные стёкла. Пронесётся белый колпак повара. Вот тебе и нет уже ничего. Только чуть виден сигнальный фонарь позади последнего вагона.

И никогда, ни разу не останавливался скорый на их маленьком разъезде.

Всегда торопится, мчится в какую – то очень далёкую страну – Сибирь.

И в Сибирь мчится и из Сибири мчится. Очень, очень неспокойная жизнь у этого поезда.

Сидит Васька у окна и вдруг видит, что идёт по дороге Петька, как – то по – необыкновенному важно, а под мышкой какой – то свёрток тащит. Ну, настоящий техник или дорожный мастер с портфелем.

Очень удивился Васька. Хотел в форточку закричать: «Куда это ты, Петька, идёшь? И что там у тебя в бумаге завёрнуто?»

Но только он открыл форточку, как пришла мать и заругалась, зачем он с больным горлом на морозный воздух лезет.

Тут с рёвом и грохотом промчался скорый. Потом сели обедать, и забыл Васька про странное Петькино хождение.

Однако на другой день видит он, что опять, как вчера, идёт Петька по дороге и несёт что – то, завёрнутое в газету. А лицо такое важное, ну прямо как дежурный на большой станции.

Забарабанил Васька кулаком по раме, да мать прикрикнула.

Так и прошёл Петька мимо, своей дорогой.

Любопытно стало Ваське: что это с Петькой сделалось? То, бывало, он целыми днями или собак гоняет, или над маленькими командует, или от Серёжки улепётывает, а тут идёт важный, и лицо что – то уж очень гордое.

Вот Васька откашлялся потихоньку и говорит спокойным голосом:

– А у меня, мама, горло перестало болеть.

– Ну и хорошо, что перестало.

– Совсем перестало. Ну даже нисколько не болит. Скоро и мне гулять можно будет.

– Скоро можно, а сегодня сиди, – ответила мать, – ты ведь ещё утром похрипывал.

– Так то утром, а сейчас уже вечер, – возразил Васька, придумывая, как бы попасть на улицу.

Он походил молча, выпил воды и тихонько запел песню. Он запел ту, которую слыхал летом от приезжих комсомольцев, о том, как под частыми разрывами гремучих гранат очень геройски сражался отряд коммунаров. Собственно, петь ему не хотелось, и пел он с тайной мыслью, что мать, услышав его пение,; поверит в то, что горло уже не болит, и отпустит на улицу. Но так как занятая на кухне мать не обращала на него внимания, то он запел погромче о том, как коммунары попали в плен к злобному генералу и какие он готовил им мученья.

Когда и это не помогло, он во весь голос запел о том, как коммунары, не испугавшись обещанных мучений, начали копать глубокую могилу.

Пел он не то чтобы очень хорошо, но зато очень громко, и так как мать молчала, то Васька решил, что ей понравилось пение и, вероятно, она сейчас же отпустит его на улицу.

Но едва только он подошёл к самому торжественному моменту, когда окончившие свою работу коммунары дружно принялись обличать проклятого генерала, как мать перестала громыхать посудой и просунула в дверь рассерженное и удивлённое лицо.

– И что ты, идол, разорался? – закричала она. – Я слушаю, слушаю. Думаю, или он с ума спятил? Орёт, как Марьин козёл, когда заблудится.

Обидно стало Ваське, и он замолчал. И не то обидно, что мать сравнила его с Марьиным козлом, а то, что понапрасну он только старался и на улицу его всё равно сегодня не пустят.

Насупившись, он забрался на тёплую печку. Положил под голову овчинный полушубок и под ровное мурлыканье рыжего кота Ивана Ивановича задумался над своей печальной судьбой.

Скучно! Школы нет. Пионеров нет. Скорый поезд не останавливается. Зима не проходит! Скучно! Хоть бы лето скорей наступило! Летом – рыба, малина, грибы, орехи.

И Васька вспомнил о том, как однажды летом, всем на удивление, он поймал на удочку здоровенного окуня.

Дело было к ночи, и он положил окуня в сени, чтобы утром подарить его матери. А за ночь в сени прокрался негодный Иван Иванович и сожрал окуня, оставив только голову да хвост.

Вспомнив об этом, Васька с досадой ткнул Ивана Ивановича кулаком и сказал сердито:

– В другой раз за такие дела голову сверну.

Рыжий кот испуганно подпрыгнул, сердито мяукнул и лениво спрыгнул с печки. А Васька полежал – полежал да и уснул.

На другой день горло прошло, и Ваську отпустили на улицу.

За ночь наступила оттепель. С крыш свесились толстые острые сосульки. Подул влажный, мягкий ветер. Весна была недалеко.

Хотел Васька бежать разыскивать Петьку, а Петька и сам навстречу идёт.

– И куда ты, Петька, ходишь? – спросил Васька. – И почему ты, Петька, ко мне ни разу не зашёл? Когда у тебя заболел живот, то я к тебе зашёл, а когда у меня горло, то ты не зашёл.

– Я заходил, – ответил Петька. – Я подошёл к дому, да вспомнил, что мы с тобой недавно ваше ведро в колодце утопили. Ну, думаю, сейчас Васькина мать меня ругать начнёт. Постоял я, постоял да и раздумал заходить.

– Эх ты. Да она уже давно отругалась и позабыла, а ведро батька из колодца ещё позавчера достал. Ты вперёд обязательно заходи. Что это за штуковина у тебя в газету завёрнута?

– Это не штуковина. Это книги. Одна книга для чтения, другая книга – арифметика. Я уже третий день с ними хожу к Ивану Михайловичу. Читать – то я умею, а писать нет и арифметику нет. Вот он меня и учит. Хочешь, я тебе сейчас задав арифметику? Ну вот, ловили мы с тобой рыбу. Я поймал десять рыб, а ты три рыбы. Сколько мы вместе поймали?

– Что же это я как мало поймал? – обиделся Васька. – Ты десять, а я три. А помнишь, какого окуня я в прошлое лето выудил. Тебе такого и не выудить.

– Так ведь это же арифметика, Васька. Ну и что ж, что арифметика? Всё равно мало. Я три, а он десять. У меня на удилище поплавок настоящий, а у тебя пробка, да и удилище – то у тебя кривое.

Кривое? Вот так сказал? Отчего же это оно кривое? Просто скривилось немного, так я его уже давно выпрямил. Ну ладно, я поймал десять рыб, а ты семь.

Почему же это я семь?

– Как – почему? Ну, не клюёт больше, вот и всё.

– У меня не клюёт, а у тебя почему – то клюёт! Очень какая – то дурацкая арифметика.

– Экий ты, право! – вздохнул Петька. – Ну, пускай я десять рыб поймал и ты десять. Сколько всего будет?

– А много, пожалуй, будет, – ответил, подумав, Васька.

– «Много»! Разве так считают? Двадцать будет, вот сколько. Я теперь каждый день к Ивану Михайловичу ходить буду, он меня и арифметике научит и писать научит. А то что! Школы нет, так неучёным дураком сидеть, что ли.

– Когда ты, Петька, за грушами лазил да упал и руку свихнул, то я тебе домой из лесу свежих орехов принёс, да две железные гайки, да живого ежа. А когда у меня горло заболело, то ты без меня живо к Ивану Михайловичу пристроился. Ты, значит, будешь учёный, а я просто так? А ещё товарищ.

Почувствовал Петька, что Васька правду говорит и про орехи и про ежа. Покраснел он, отвернулся и замолчал. Так помолчали они, постояли. И хотели уже разойтись, поссорившись. Да только вечер был уж очень хороший, тёплый.

И весна была близко, на улице маленькие ребятки дружно плясали возле рыхлой снежной бабы.

Давай ребятишкам из санок поезд сделаем, – неожиданно предложил Петька. – Я буду паровозом, ты – машинистом, а они – пассажирами. А завтра пойдём вместе к Ивану Михайловичу и попросим. Он добрый, он и тебя тоже научит. Хорошо, Васька?

Так и не поссорились ребята, а ещё крепче подружились. Весь вечер играли и катались с маленькими. А утром отправились вместе к доброму человеку, к Ивану Михайловичу.

2

Васька с Петькой шли на урок. Вредный Серёжка выскочил из – за калитки и заорал:

– Эй, Васька! А ну – ка сосчитай. Сначала я тебя три раза по шее стукну, а потом ещё пять, сколько это всего будет?

– Пойдём, Петька, поколотим его, – предложил обидевшийся Васька. – Ты один раз стукнешь, да я один раз. Вдвоём мы справимся. Стукнем по разу, да и пойдём.

– А потом он нас поодиночке поймает да вздует, – ответил более осторожный Петька.

– А мы не будем поодиночке, мы будем всегда вместе. Ты вместе, и я вместе. Давай, Петька, стукнем по разу, да и пойдём. –

Не надо, – отказался Петька. – А то во время драки книжки изорвать можно. Лето будет, тогда мы ему зададим. И чтоб не дразнился и чтоб из нашей нырётки рыбы не вытаскивал.

– Всё равно будет вытаскивать! – вздохнул Васька.

– Не будет. Мы в такое место нырётку закинем, что он никак не найдёт.

– Найдёт, – уныло возразил Васька. – Он хитрый, да и «кошка» у него хитрая, острая.

– Что ж, что хитрый! Мы и сами теперь хитрые. Тебе уже восемь лет, и мне восемь – значит, вдвоём нам сколько.

– Шестнадцать, – сосчитал Васька.

– Ну вот, нам шестнадцать, а ему девять. Значит, мы хитрее.

– Почему же шестнадцать хитрее, чем девять? – удивился Васька.

– Обязательно хитрей. Чем человек старей, тем он хитрей.» Возьми – ка ты Павлика Припрыгина. Ему четыре года, – какая же у него хитрость? У него что хочешь выпросить или стянуть можно. А возьми – ка ты хуторского Данилу Егоровича. Ему пятьдесят лет, и хитрей его не найдёшь. На него налогу двести пудов наложили, а он поставил мужикам водки, они ему спьяну – то какую – то бумагу и подписали. Пошёл он с этой бумагой в район, ему полтораста пудов и скостили.

– А люди не так говорят, – перебил Васька. – Люди говорят, что он хитрый не оттого, что старый, а оттого, что кулак. Как по – твоему, Петька, что это такое кулак? Почему один человек – как человек, а другой человек – как кулак?

– Богатый, вот и кулак. Ты вот бедный, так ты и не кулак. А Данила Егорович – кулак.

– Почему же это я бедный, – удивился Васька. – У нас батька сто двадцать рублей получает. У нас поросёнок есть, да коза, да четыре курицы. Какие же мы бедные? У нас отец рабочий человек, а не какой – нибудь вроде пропащего Епифана, который христа ради побирается.

– Ну, пусть ты не бедный. Так у тебя отец сам работает, и у меня сам, и у всех сам. А у Данилы Егоровича на огороде летом четыре девки работали, да ещё какой – то племянник приезжал, да ещё какой – то будто бы свояк, да пьяный Ермолай сад сторожить нанимался. Помнишь, как тебя Ермолай крапивой отжучил, когда мы с тобой за яблоками лазили? Ух, и орал ты тогда! А я сижу в кустах и думаю: вот здорово Васька орёт – не иначе, как Ермолай его крапивой жучит.

Ты – то хорош, – нахмурился Васька. – Сам убежал, а меня оставил.

Неужели дожидаться? – хладнокровно ответил Петька. – Я, брат, через забор, как тигр, перескочил. Он, Ермолай, успел меня всего только два раза хворостиной по спине протянуть. А ты копался, как индюк, вот тебе и попало.

. Давно когда – то Иван Михайлович был машинистом. До революции он был машинистом на простом паровозе. А когда пришла революция и началась гражданская война, то с простого паровоза перешёл Иван Михайлович на бронированный.

Петька и Васька много разных паровозов видели. Знали они и паровоз системы «С» – высокий, лёгкий, быстрый, тот, что носится со скорым поездом в далёкую страну – Сибирь. Видали они и огромные трёхцилиндровые паровозы «М» – те, что могли тянуть тяжёлые, длинные составы на крутые подъёмы, и неуклюжие маневровые «О», у которых и весь путь – то только от входного семафора до выходного. Всякие паровозы видели ребята. Но вот такого паровоза, какой был на фотографии у Ивана Михайловича, они не видали ещё никогда. И паровоза не видали и вагонов не видали тоже.

Трубы нет. Колёс не видно. Тяжёлые стальные окна у паровоза закрыты наглухо. Вместо окон узкие продольные щели, из которых торчат пулемёты. Крыши нет. Вместо крыши низкие круглые башни, и из тех башен выдвинулись тяжёлые жерла артиллерийских орудий.

И ничего у бронепоезда не блестит: нет ни начищенных жёлтых ручек, ни яркой окраски, ни светлых стёкол. Весь бронепоезд, тяжёлый, широкий, как будто бы прижавшийся к рельсам, выкрашен в серо – зелёный цвет.

И никого не видно: ни машиниста, ни кондуктора с фонарями, ни главного со свистком.

Где – то там, внутри, за щитом, за стальной обшивкой, возле массивных рычагов, возле пулемётов, возле орудий, насторожившись, притаились красноармейцы, но всё это закрыто, вся спрятано, всё молчит.

Молчит до поры до времени. Но вот прокрадётся без гудков, без свистков бронепоезд ночью туда, где близок враг, или вырвется на поле, туда, где идёт тяжёлый бой красных с белыми. Ах, как резанут тогда из тёмных щелей гибельные пулемёты» Ух, как грохнут тогда из поворачивающихся башен залпы проснувшихся могучих орудий

И вот однажды в бою ударил в упор очень тяжёлый снаряди по бронированному поезду. Прорвал снаряд обшивку и осколками оторвал руку военному машинисту Ивану Михайловичу.

С той поры Иван Михайлович уже не машинист. Получает он пенсию и живёт в городе у старшего сына – токаря в паровозных мастерских. А на разъезд он приезжает в гости Я к своей сестре. Есть такие люди, которые поговаривают, что Ивану Михайловичу не только оторвало руку, но и зашибло снарядом голову и что от этого он немного. ну, как бы сказать, не то что больной, а так, странный какой – то.

Однако ни Петька, ни Васька таким зловредным людям нисколько не верили, потому что Иван Михайлович был очень хороший человек. Одно только: курил Иван Михайлович уж очень много, да чуть – чуть вздрагивали у него густые брови, когда рассказывал он что – нибудь интересное про прежние года, про тяжёлые войны, про то, как их белые начали да как их красные окончили.

А весна прорвалась как – то сразу. Что ни ночь – то тёплый дождик, что ни день – то яркое солнце. Снег таял быстро, как куски масла на сковороде.

Хлынули ручьи, взломало на Тихой речке лёд, распушилась верба, прилетели грачи и скворцы. И всё это разом. Пошёл всего десятый день, как нагрянула весна, а снегу уже нисколько, и грязь на дороге подсохла.

Вот однажды после урока, когда хотели ребята бежать на речку, чтобы посмотреть, намного ли спала вода, Иван Михайлович попросил:

– А что, ребята, не сбегаете ли в Алёшино? Мне бы Егору Михайловичу записку передать надо. Отнесите ему доверенность с запиской. Он за меня в городе пенсию получит и сюда привезёт.

– Мы сбегаем, – живо ответил Васька.

– Мы очень даже быстро сбегаем, прямо как кавалерия.

– Мы знаем Егора, – подтвердил Петька. – Это тот Егор, который председатель? У него ребята есть: Пашка да Машка. Мы в прошлом году с его ребятами в лесу малину собирали. Мы по целому лукошку набрали, а они – чуть на донышке, потому что малы ещё и никак вперёд нас не поспеют.

– Вот к нему и сбегайте, – сказал Иван Михайлович. – Мы с ним старые друзья. Когда я на броневике машинистом был, он, Егор, ещё молодой тогда парнишка, кочегаром у меня работал. Когда прорвало снарядом обшивку и отхватило осколком мне руку, мы вместе были. После взрыва я ещё минуту – другую в памяти оставался. Ну, думаю, пропало дело. Парнишка ещё несмышлёный, машину почти не знает. Один остался на паровозе. Разобьёт он и погубит весь броневик. Двинулся я, чтобы задний ход дать и машины из боя вывести. А в это время от командира сигнал: «Полный вперёд!» Оттолкнул меня Егор в угол на кучу обтирочной пакли, а сам как рванётся к рычагу: «Есть полный вперёд!» Тут закрыл я глаза и думаю: «Ну, пропал броневик».

Очнулся, слышу – тихо. Бой окончился. Глянул – рука у меня рубахой перевязана. А сам Егорка полуголый. Весь мокрый, губы запеклись, на теле – ожоги. Стоит он и шатается – вот – вот упадёт. Целых два часа один в бою машиной управлял. И за кочегара, и за машиниста, и со мной возился за лекаря.

Брови Ивана Михайловича вздрогнули, он замолчал и покачал головой, то ли над чем задумавшись, то ли что – то припоминая. А ребятишки молча стояли, ожидая, не расскажет ли Иван Михайлович ещё чего – нибудь, и удивлялись очень, Пашкин и Машкин отец, Егор, оказался таким героем, потом что он вовсе не был похож на тех героев, которых видели ребят на картинках, висевших в красном уголке на разъезде. Те герои рослые, и лица у них гордые, а в руках у них красные знамёна или сверкающие сабли. А Пашкин да Машкин отец был не высокий, лицо у него было в веснушках, глаза узкие, прищуренные. Носил он простую чёрную рубаху и серую клетчатую кепку. Одно только, что упрямый был и если уж что заладит то так и не отстанет, пока своего не добьётся.

Об этом ребята и в Алёшине от мужиков слышали и на разъезде слышали тоже.

Иван Михайлович написал записку, дал ребятам по лепёшке чтобы в дороге не проголодались. И Васька с Петькой, сломав по хлыстику из налившегося соком ракитника, подхлёстывая себя по ногам, дружным галопом понеслись под горку.

Биография Гайдара

Детство и юношеские годы

Аркадий Петрович Гайдар (Голиков) родился 9 (22) января 1904 в городе Льгов Курской губернии в семье учителей. Детство мальчика большей частью прошло в Арзамасе – небольшом городе Нижегородской области. Здесь же будущий писатель обучался в реальном училище.

Аркадий был самоотверженным уже в раннем возрасте. Когда в первую мировую войну его отца забрали на фронт, мальчик сбежал из дома, чтобы тоже отправиться воевать. Однако по дороге его задержали.

В 1918 году в краткой биографии Гайдара произошло важное событие – четырнадцатилетний Аркадий вступил в коммунистическую партию, начал работать в газете «Молот». В конце года его зачислили в Красную армию.

Служба в действующей армии

После окончания в 1919 году курсов подготовки командного состава в Москве, Голиков был назначен помощником командира взвода. В 1911 году досрочно окончил Высшую стрелковую школу. Вскоре был назначен командиром отделения Нижегородского полка, воевал на Дону, на Кавказском фронте, под Сочи.

В 1922 году Голиков участвовал в подавлении антисоветского повстанческого движения в Хакасии, лидером которого был И. Соловьев. Возглавляя командование вторым боевым участком в Енисейской губернии, Аркадий Петрович отдавал достаточно жесткие приказы, направленные на жестокое обращение с местными жителями, которые противились приходу советской власти.

В мае 1922 года по распоряжению Голикова были расстреляны пять улусов. О случившемся узнали в губернском отделе ГПУ. Аркадия Петровича демобилизовали с диагнозом «травматический невроз», который возник после неудачного падения с лошади. Это событие стало поворотным в биографии Гайдара.

Литературная деятельность

В 1925 году Голиков опубликовал повесть «В дни поражений и побед» в ленинградском альманахе «Ковш». Вскоре писатель переехал в Пермь, где впервые начал издаваться под псевдонимом Гайдар. В 1930 году была закончена работа над произведениями «Школа», «Четвертый блиндаж».

С 1932 года Аркадий Петрович работает разъездным корреспондентом в газете «Тихоокеанская звезда». В 1932 – 1938 годах увидели свет повести и рассказ «Дальние страны», «Военная тайна», «Голубая чашка», «Судьба барабанщика». В 1939 – 1940 годах писатель закончил работу над наиболее известными своими произведениями для детей – «Тимур и его команда», «Чук и Гек», которые изучаются сейчас в начальных классах.

Великая Отечественная война

В годы Великой Отечественной войны писатель Гайдар работал корреспондентом «Комсомольской правды». В этот период Аркадий Петрович создает очерки «Мост», «Ракеты и гранаты», «У переправы», «У переднего края», философскую сказку «Горячий камень».

26 октября 1941 года Аркадий Петрович Гайдар был убит немцами недалеко от села Лепляво Каневского района. Похоронили писателя в 1947 году в Каневе Черкасской области.

Другие варианты биографии

• Вариант 2 более сжатая для доклада или сообщения в классе

Интересные факты

• По наиболее известной версии псевдоним «Гайдар» расшифровывается как «Голиков АркадиЙ Д’АРзамас» (по аналогии с именем д’Артаньяна из романа Дюма).
• В 1939 году Гайдар был награжден орденом «Знак почета», в 1964 посмертно был отмечен орденом Отечественной войны 1-й степени.
• Аркадий Гайдар страдал от сильных головных болей, перепадов настроения, неоднократно проходил лечение в психиатрической клинике.
• Личная жизнь Гайдара сложилась не сразу. Писатель был трижды женат – на медсестре Марии Плаксиной (их сын умер, не дожив до двух лет), комсомолке Лии Соломянской (в браке родился сын Тимур) и Доре Чернышевой (усыновил дочь жены).
• Среди близких друзей Гайдара были писатели Фраерман и Паустовский.

Тест по биографии

Чтобы проверить свои знания краткой биографии Гайдара – попробуйте ответить на вопросы теста:

Оценка по биографии

Новая функция! Средняя оценка, которую получила эта биография. Показать оценку

Гайдар “Дальние страны”, краткое содержание, что написать?

Рассказ идет о детстве трех мальчишек друзей. Ребята увлекались поездами и знали многие паровозы. Но бронепоезд с войны, которые они рассматривали на фото Ивана Михайловича они не видели никогда. Однажды в газете Ивана Михайловича они увидели новость, что в их разъезде будет строиться завод. Все больше людей стали прибывать в их поселок и строить палатки. Как оказалось дома ребятишек должны будут сносить.

Мать Васьки получает письмо от старшего сына, что тот приезжает домой, чтобы работать на будущем заводе.

Несмотря на все хорошее ребятам было жалко поляну и речку, которую они знали с детства.

В поселке состоялся праздник по поводу закладки фундамента. Теперь их станция называлась “Крылья самолета”.

Здесь можно прочитать о главных героях и о главной мысли рассказа.

Повесть советского писателя Аркадия Гайдара – “Дальние страны”.

Год написания повести – 1931 год, а вот первое издание повести состоялось в 1932 году.

В повести отображаются авторские воспоминания детства, мечта о дальних странах.

Краткое содержание повести.

Повесть нам повествует о детстве деревенских мальчишек, Ваське, Петьке, Серёжки. Дружили они. Из всех них, самым вредным был Серёжка. Серёжка, то подножку поставит, то фокус покажет, из-за которого можно оказаться в сугробе. Но, все ребята любили смотреть на паровозы. Они знали многие паровозы, но, такого паровоза как у бывшего машиниста Ивана Михайловича на фотографии, они ни где не видели. Бывший машинист часто рассказывал о войне, и как он работал на бронепоезде. Бронепоезд не был похож на другие поезда, поэтому, ребята с большим удовольствием рассматривали фото. Однажды, ребята гуляя у реки, увидели красивый аэроплан. Они задумчиво смотрели ему в след. Тогда Васька сказал, что он полетел в дальние страны.

Рассказ Гайдара под названием “Дальние страны” повествует о детстве трех деревенских мальчишек – Васе, Пете и Сереже. Они очень любили смотреть на паровозы и даже многие знали, но вот бронепоезд военный о котром ребятам рассказывал бывший машинист Иван Михайлович, им был незнаком. Однажды ребята гуляя увидели аэроплан, и Васька сказал, что тоже как-нибудь полетит в дальние страны. Вскоре они из заметки в газете узнали, что у них в поселке будет строиться завод, стали приезжать люди и товарные поезда. Мать Василия получила письмо от старшего сына, что тот вместе с женой приезжает на Родину чтобы работать на новом заводе слесарем. Ради завода уничтожили поляну и речку.

“Дальние страны” – так называется рассказ А. Гайдара. Прежде, чем он появился, сначала был другой рассказ написан, – “Четвертый блиндаж”. Позже автор дополнил другими двумя рассказами, так появилось произведение “Дальние страны”. В нем показывает сюжет, где главными героями являются мальчики, которые живут в деревушке, а также там происходят интересные события. Мальчиков зовут Петя, Вася, есть еще Сережа, более драчливый, чем Вася с Петей. Автор описывает события вокруг этих мальчиков.

Поначалу на дворе стояла зима, ребята пытаются заняться чем-нибудь, слоняются. Однажды Вася заболел, настолько тяжело, что предписано быть в постели. Он видел в окно, как приходит Петя, а в руках его что-то непонятное, обернутое газетой, странный сверток. Мальчик хотел выйти к другу, но мама не давала, пока тот не поправился. А когда вернул силы и здоровье, то оказалось, что Петя времени не терял, занимался уроками с соседом Иваном Михайловичем, пенсионером. Дедушка поведал немало рассказов мальчикам про военное время. Тогда он был машинистом, его ранили, пришлось лечиться. На фотографии, которая есть у Ивана Михайловича, красивый бронепоезд, какого ребята не видели, мальчикам нравится наблюдать за паровозами. Как-то раз, находясь у реки, герои смотрели на улетающий дельтаплан, а Вася решил, что тот направляется в дальние страны.

Иван Михайлович дает поручение: просит пойти к Егору Михайловичу за документами на пенсию. В этот момент Егор Михайлович на собрании, а еще на том собрании присутствуют родители ребят, но мальчики их не замечают, а выполняют то, что должны и уходят. Егор Михайлович общается с парнишками и говорит о колхозе, о значении появления колхозов.

Там, где живут мальчики, вскоре собираются построить завод. Приезжает много людей, которые живут в палаточном городке. Старший брат Васи, женатый человек, присылает послание, сообщая, что вернется в родные края, чтобы помогать сделать завод, работать сантехником.

Когда завод был построен, люди отмечали праздник. Выясняется, что Егор Михайлович потерялся. Позже оказывается, что он убит, а его обидчики найдены. Все приходят попрощаться с Егором Михайловичем на похороны. Станцию, где живут ребята наименовали “Крылья самолета”.

Рассказ учит жить в настоящем и думать о будущем, стремиться идти вперед, быть сплоченными, помогать друг другу и остальным, кому нужна помощь, самим тоже не стесняться попросить поддержку, потому что не откажутся, когда искренне попросить.

Из рассказа Аркадия Гайдара “Дальние страны” читатель узнает о детстве простых деревенских мальчишек, об их проказах, развлечениях и мечтах. Одного звали Васька, другого Петька, их другом был Серёжка – дружная компания. Мальчики очень любили паровозы, хорошо знали их. Но больше всего они хотели увидеть паровоз с фотографии машиниста Ивана Михайловича. Иван Михайлович, работавший до революции на обычном паровозе, а во время войны на бронепоезде, часто рассказывал мальчикам о войне и о своей нелегкой работе.

В поселке ведутся споры, стоит ли расширять колхоз. Ребята видят аэроплан и мечтают, что тоже смогут когда-нибудь отправиться в далекие страны. Это были мечты Васи. Вскоре мальчики узнали, что рядом будет построен крупный завод. В их поселок стали приходить вагоны, приехали многие люди. Поселок оживился. Но дома самих ребят должны были снести.

Мать Васи получила письмо от старшего сына, он возвращался с женой и детками, чтобы работать на новом заводе. Начали расчищать местность. Ребятам было очень жаль красивую поляну и любимую речку, на которой они ловили рыбу. Вскоре в поселке организовали праздник по случаю закладки фундамента. Разъезду дали новое название – «Крылья самолёта». События были омрачены тем, что нашли убитого Егора Михайловича, его убил Ермолай. Виновники были арестованы, а Егора похоронили в день закладки фундамента нового завода. Ребятам удалось увидеть скорый поезд, мчавшийся в далекую Сибирь. Друзья помахали ему руками.

На этой странице, в другом вопросе можно узнать, в чем главная мысль рассказа “Дальние страны”.

В повести Аркадия Гайдара “Дальние страны” (1932) рассказывается о том, кто такие кулаки и за что их репрессировали и расстреливали при советской власти.

Сейчас малообразованным людям внушается мысль, что кулаками де считали тех, кто жил в деревне зажиточно и имел “крепкое хозяйство”, а репрессировали исключительно из зависти.

Однако эта мысль очень далека от правды. Откровенный бандитизм со стороны тех, кого называли кулаками, вынудил власть пойти на жесткие меры, как и положено поступать с бандитами, убийцами и вредителями.

Главные герои повести – мальчишки Петька и Васька, живущие на маленьком железнодорожном разъезде в лесу. Жители местной деревни Алёшино собираются организовать колхоз, некоторые за, некоторые против, но их агитирует председатель сельсовета Егор Михайлов. Собрав с селян на тракторы три тысячи рублей, Егор уезжает с ними в город, но не возвращается.

Люди сходятся на мысли, что он жулик и скрылся с деньгами к своей городской зазнобе. Колхоз начинает разваливаться, вступившие из него выходят, но тут Петька признается, что видел в лесу окровавленную кепку Егора. Его убил Ермолай, работник кулака Данилы Егоровича, который внешне благодушно относился к советской власти, а в душе её ненавидел и не остановился даже перед убийством человека, чтобы развалить колхоз.

Гайдар “Дальние страны. Жили трое друзей на разъезде. Их звали Сережка, Петька, Васька. Самым интересным они считали паровоз машиниста по имени Иван Михайлович. Очень любили друзья бегать в депо, чтобы смотреть на этот необычный паровоз, потому что во времена войны Иван Михайлович работал на нем. Машинист сам рассказывал об этом ребятам. Однажды они из газеты узнали, что новый завод построят построят. Это стало радостью для мальчишек. хотя на разъезде многое из-за стройки уничтожили. Но праздник пришел в деревню, когда пустили завод. А вскоре и брат Васьки собрался приехать с семьей, чтобы работать на заводе. О главных героя рассказа, главной мысли произведения здесь.

На железнодорожном разъезде живут трое друзей, Сережа, Вася и Петя. Как и все мальчишки, они мечтают о путешествиях и дальних странах. Еще они очень любят наблюдать за поездами и часто бегают на станцию посмотреть на них.

Вскоре становится известно, что в их населенном пункте будет построен большой новый завод. С каждым днем жизнь становится все интереснее. На строительство завода начинают съезжаться люди.

Должны снести их старые дома и построить новые.

Брат Васи написал матери письмо, в котором сообщил, что возвращается с семьей на разъезд, чтобы работать на новом заводе.

Мимо мальчишек пролетает скорый поезд в Сибирь.

Разъезд теперь называется Крылья самолета.

А. Гайдар “Дальние страны”, краткое содержание рассказа для читательского дневника:

1. Трое друзей Сережа, Васька и Петька очень интересовались поездами и бегали на них смотреть.
2. Бывший машинист Иван Михайлович рассказывает им много историй, в том числе и про войну, которую сам прошел.
3. Ребята узнают из газет о строительстве нового завода.
4. Они огорчены, что будут уничтожены поля, дома, водоемы в связи со строительством завода.
5. Васька узнает, что приедет его брат с семьей, который нашел работу на новом заводе.
6. Разъезд получает новое название – “Крылья самолета”.

Рассказ учит тому, что общество не стоит на месте, а развивается, идет прогресс, и к этому нужно привыкать.

В рассказе описывается жизнь мальчишек из деревни. Хотя характеры и разные, друзья они хорошие и им нравятся поезда и самолеты. Когда рядом с их селом было решено построить большой завод, их жизнь поменялась. Каждый мальчик имел свои мечты: например, Васька мечтал полететь в дальние страны. Они наблюдали с грустью на то, как перерывалась любимая поляна. Но все же хотели поверить, что будет лучше. Хотя ради завода была уничтожена речка и поляна, старший сын Матери Василия вместе женой готов приехать на Родину для того, чтобы работать на строящемся заводи слесарем.