«Мгновение», анализ произведения Короленко
История создания
Очерк «Мгновение» был опубликован в 1886 г. в № 286 газеты «Волжский вестник». При первой публикации он назывался «Море». Короленко изменил название и значительно переработал произведение, чтобы напечатать его в сборнике 1900 г. «На славном посту».
Литературное направление и жанр
Короленко считал рассказ «Мгновение» тяготеющим к очерку. Рассказ претендует на документальность, эпичен, имеет один центральный конфликт, характер главного героя динамичен. Но у рассказа есть черты новеллы: неожиданный и загадочный конец, почти фантастическое стечение обстоятельств, позволившее заключенному убежать и выжить. Реализм Короленко не подлежит сомнению, но герои (Диац и молодой испанский офицер), подобно романтическим героям, оторваны от общества, противопоставлены ему. Они выше остальных людей и понимают особую тайну жизни. Всё это, как в реализме, объяснено психологическими причинами.
Тематика и проблематика
Тема очерка – цена свободы. Основная мысль состоит в том, что ради свободы стоит пожертвовать жизнью, потому что жизнь в неволе – это прозябание. Короленко поднимает излюбленную проблему человеческого счастья и смысла жизни.
Сюжет и композиция
Очерк сочетает в себе две, казалось бы, противоположные черты – динамичность и созерцательность. Произведение начинается с диалога, предвосхищающего настроение всего текста. Читатель не знает, кто разговаривает, но предполагает, что это моряки (упоминание о буре) и люди одной профессии (коллегиальное обращение «товарищ»).
Беседующие капрал и часовой замирают в ожидании приближающейся бури. Следующий за диалогом пейзаж не только передаёт тревожное настроение людей, но и является блестящей художественной миниатюрой. В пейзаже сочетаются стихии воды, огня (разгорается закат, облака загораются одно за другим), воздуха (ветер, облака). Этот пейзаж – экспозиция для событий, связанных с отношениями между людьми. Завязка во второй части: запоздалый рыбак вынужден пристать к форту, потому что море страшнее испанских ружей. Люди пренебрегают правилами перед лицом стихии, проявляя смирение или милосердие. Привязанная в бухте лодка – одна из составляющих случайностей, приведших к побегу.
В третьей части появляется главный герой очерка – Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац. Все дальнейшие события, кроме развязки, описаны с точки зрения главного героя. Гуманист Короленко старательно обходит вопрос вины мятежника и флибустьера. Его интересует только психология человека, лишённого свободы. В третьей части рассказана история пребывания мятежника в испанской тюрьме в угловой башне на острове, где он провёл десятилетия.
Четвёртая часть о внезапно налетевшей буре, совпавшей со звуками восстания на берегу. Это толчок к пробуждению героя.
В пятой главе Диац делает свой выбор: свобода дороже жизни.
В шестой главе читатель в последний раз видит героя, который ныряет на лодке в хаос и бурю.
Развязка в седьмой главе объясняет название очерка: «Море дало ему несколько мгновений свободы». Молодой офицер дон Фернандо, ищущий беглеца, сочувствует преступнику: «Не стоит ли один миг настоящей жизни целых годов прозябанья?» Это рассуждение становится основной мыслью очерка.
Авторская позиция – позиция высшей справедливости, совпадающая с настроением стихии: после бурной ночи всюду смеётся жизнь, и волны смеются загадочно.
Герои рассказа
Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац был арестован как мятежник, участник восстания, и приговорён испанцами к смерти, но потом помилован и помещён в тюрьму на острове. Короленко интересует, как чувствует себя человек, жизнь которого состоит в том, чтобы «смотреть в окно на далёкий берег», вспоминать и надеяться.
Короленко подробно описывает, как с годами гасла надежда заключённого увидеть на дальнем берегу новое восстание «с родным флагом возмущенья и свободы».
Долгие годы Диац долбил стену возле решётки «терпеливо, осторожно, настойчиво». Жизнь героя подобна сну, летаргии. Спустя годы Диац перестал надеяться, долбить решётку и смотреть на другой берег.
Вынужденное бездействие героя происходит из-за сонного спокойствия дальнего берега (метонимия покоя соратников заключённого), контрастирующего с живым морем, которое бывает то бурным, то спокойным.
Спустя годы дальний берег, наконец, оживает. Но сознание героя уснуло, бурное море только раздражает его. Ему нет дела до появившейся «рабьей лодки с рабского берега», до голосов моря. Он просыпается от порыва шквала, «точно кто назвал его по имени». К шуму бури примешиваются звуки восстания на том берегу и визг лодки под окном.
«Тяжёлый, безопасный сон неволи» герой готов сменить, несмотря на опасность гибели на море. Окончательно помогает ему принять решение взгляд на свою тюрьму со стороны, из окна, в которое он уже вылез для побега, выломав решетку. Заключённый увидел стенку, на которой отмечал время днями, неделями, месяцами, наконец, годами, а потом и годы считать перестал. В этот момент происходит озарение героя, это кульминация. Диац понимает, что вошёл в тюрьму полным сил и любви к жизни и свободе, а сейчас подобен спящему с тупым спокойствием тяжёлым сном человеку.
Меняется даже взгляд принявшего решение Диаца: брови сжаты, твёрдый взгляд глядит только вперёд, он издаёт «крик неудержимой радости, безграничного восторга».
Художественное своеобразие
Очерк начинается с пейзажа, наполненного цветами (пурпурный закат, тёмная синева моря, белые гребни валов, зловещая бледная глубь океана).
Писатель создаёт образы контрастами света и тени (тёмная зыбь, белый парус, озарённый горизонт), звуками (глубокий и протяжный рёв моря).
Стихии изображаются как живые с помощью олицетворений или сравнений: «таинственная глубь океана пытается выглянуть наружу», она долго сдерживала гнев; ураган как будто кидает облака «в жерло огромной раскалённой печи», парус в море подобен крылу испуганной птицы, море ревёт, кричит «громко, торопливо, жалобно, тревожно».
Весь рассказ подчинён идее стихии как движущей силы и в природе, и в жизни человека. Поэтому и тропы связаны с темой моря: мирные рыбачьи суда сравниваются с морскими чайками, снующими за добычей; неясная и тупая тоска в глубине души Хосе похожа на поднимающиеся с дна моря во время бури камни.
Писателю удаётся показать, что единственное движущееся пространство в повести – морская пучина. А ход времени передаётся с помощью детали: за годы жизни заключённый вытоптал босыми ногами дорожку в камне из угла в угол.
От начала до конца произведения усиливается антитеза спокойствия и бури. В шестой главе кипучий восторг, наконец, переполняет застывшую душу героя, сливаясь с природной стихией.
Пейзажем начинаются 5, 6, 7 главы. В последней части пейзаж меняется, сверкающие весёлыми брызгами волны смеются загадочно. Пейзаж в произведении – вечно бурлящая жизнь, в которую главный герой возвращается из забытья.
Короленко мгновение краткое содержание для читательского. Владимир короленко – мгновение
Буря Рассказ начинает с описания автором сильной бури. В это время происходит разговор капрала и часового. Они смотрят на то, как сгущаются тучи, поднимаются волны и понимают, что скоро начнётся буря. Разговор проходил в испанском форте. Именно сюда поспешил в поисках убежища рыбак. Писатель не рассказывает кто это был, как звали человека. Главное то, что у него была лодка. Именно её ввёл в свой рассказ Короленко. Краткое содержание «Мгновение» поможет читателю разобраться в том, зачем был нужен этот атрибут с белым парусом. Рыбак понимал, что до берега на своей посудине он уже никак не доберётся, ведь буря крепчала на глазах, поднимались высокие суровые волны. Тогда он направил парусник к форту и стал просить там убежища. Часовой сначала сказал, что спросит разрешение у начальства. Офицер разрешил пустить рыбака. Человек нашёл убежище на всю ночь, а лодка была привязана у стен форта. Вот так начинается рассказ, который придумал Короленко. Краткое содержание «Мгновение» познакомит читателя с главным действующим лицом.Заключённый Диац В форте находилась и военная тюрьма. В ней вот уже более десяти лет отбывал заключение испанец Хозе-Мария-Мигуэль-Диац. Он участвовал в вооружённом восстании. Сначала мятежника приговорили к смертной казни, но потом заменили её заключением. Так рассказывает о нём Короленко, краткое содержание «Мгновение» познакомит читателя с условиями пребывания и расскажет о поведении узника. Сначала Диац не хотел мириться со своей участью. Он был полон физических и душевных сил. Мятежник пытался расшатать решётку и вытащить несколько камней, чтобы проложить себе путь к свободе. Но постепенно он стал понимать тщетность своих попыток и смирился.Диац много спал, смотрел в окно. Он надеялся услышать выстрелы, которые подарили бы ему надежду на освобождение. Ведь это означало бы новое восстание. Путь к свободе В тот вечер заключённый снова смотрел в окно, но за годы, проведённые в неволе, взгляд его становился всё более спокойным и равнодушным. Он стал вспоминать, привиделось ли ему во сне, или он действительно видел какое-то людское волнение и слышал выстрелы? Пока он не мог дать себе ответ на этот вопрос. Что же дальше приготовил читателю Короленко? Краткое содержание «Мгновение» расскажет об этом. Диац выглянул в окно и увидел белый парус. В голове его пронеслись мысли о возможном освобождении. Узник вдруг отчётливо вспомнил, что он действительно слышал выстрелы. Это придало ему силы. Он сбросил с себя сонное оцепенение и начал изо всех сил обеими руками трясти решётку. Камни, расположенные вокруг неё, упали, и решётка поддалась. Диац снял её и выпрыгнул в окно. Он попал в воду и на время потерял сознание. Очнувшись, узник подумал, что в такой пучине легко погибнуть, а в камере нет опасности, там сухо. Диац снова забрался в помещение и прикрыл за собою решётку. Но на этом не заканчивает повествование Короленко. Краткое содержание «Мгновение» рассказывает о том, что мятежник всё-таки решился бежать и прыгнул в лодку. Часовой нескоро, но заметил его. Но Диац думал только о свободе, и выстрелы его не остановили. Однако неясно, выжил ли Диац во время бури. Вот такой написал Короленко рассказ. Мгновение свободы дороже нескольких лет заключения – таков основной вывод данного литературного произведения.
Подготовка текста и примечания: С.Л.КОРОЛЕНКО и Н.В.КОРОЛЕНКО-ЛЯХОВИЧ
Будет буря, товарищ.
Да, капрал, будет сильная буря. Я хорошо знаю этот восточный ветер. Ночь на море будет очень беспокойная.
Святой Иосиф пусть хранит наших моряков. Рыбаки успели все убраться.
Однако посмотрите: вон там, кажется, я видел парус.
Нет, это мелькнуло крыло птицы. От ветра можешь скрыться за зубцами стены. Прощай. Смена через два часа.
Капрал ушел, часовой остался на стенке небольшого форта, со всех сторон окруженного колыхающимися валами.
Действительно, близилась буря. Солнце садилось, ветер все крепчал, закат разгорался пурпуром, и по мере того как пламя разливалось по небу,синева моря становилась все глубже и холоднее. Кое-где темную поверхность его уже прорезали белые гребни валов, и тогда казалось, что это таинственная глубь океана пытается выглянуть наружу, зловещая и бледная от долго сдержанного гнева.
На небе тоже водворялась торопливая тревога. Облака, вытянувшись длинными полосами, летели от востока к западу и там загорались одно за другим, как будто ураган кидал их в жерло огромной раскаленной печи.
Дыхание близкой грозы уже веяло над океаном.
Над темной зыбью, точно крыло испуганной птицы, мелькал парус: запоздалый рыбак, убегая перед бурей, видимо, не надеялся уже достигнуть отдаленного берега и направил свою лодку к форту.
Дальний берег давно утонул в тумане, брызгах и сумерках приближавшегося вечера. Море ревело глубоко и протяжно, и вал за валом катился вдаль к озаренному еще горизонту. Парус мелькал, то исчезая, то появляясь. Лодка лавировала, трудно побеждая волны и медленно приближаясь к острову. Часовому, который глядел на нее со стены форта, казалось, что сумерки и море с грозной сознательностью торопятся покрыть это единственное суденышко мглою, гибелью, плеском своих пустынных валов.
В стенке форта вспыхнул огонек, другой, третий. Лодки уже не было видно, но рыбак мог видеть огни – несколько трепетных искр над беспредельным взволнованным океаном.
Часовой со стены окликает лодку и берет ее на прицел.
Но море страшнее этой угрозы. Рыбаку нельзя оставить руль, потому что волны мгновенно бросят лодку на камни. К тому же старые испанские ружья не очень метки. Лодка осторожно, словно плавающая птица, выжидает прибоя, поворачивается на самом гребне волны и вдруг опускает парус. Прибоем ее кинуло вперед, и киль скользнул по щебню в маленькой бухте.
Кто идет? – опять громко кричит часовой, с участием следивший за опасными эволюциями лодки.
Брат! – отвечает рыбак,- отворите ворота ради святого Иосифа. Видишь, какая буря!
Погоди, сейчас придет капрал.
На стене задвигались тени, потом открылась тяжелая дверь, мелькнул фонарь, послышались разговоры. Испанцы приняли рыбака. За стеной, в солдатской казарме, он найдет приют и тепло на всю ночь. Хорошо будет вспоминать на покое о сердитом грохоте океана и о грозной темноте над бездной, где еще так недавно качалась его лодка.
Дверь захлопнулась, как будто форт заперся от моря, по которому, таинственно поблескивая вспышками фосфорической пены, набегал уже первый шквал широкою, во все море, грядою.
А в окне угловой башни неуверенно светил огонек, и лодка, введенная в бухту, мерно качалась и тихо взвизгивала под ударами отраженной и разбитой, но все еще крепкой волны.
В угловой башне была келья испанской военной тюрьмы. На одно мгновение красный огонек, светивший из ее окна, затмился, и за решеткой силуэтом обрисовалась фигура человека. Кто-то посмотрел оттуда на темное море и отошел. Огонек опять заколебался красными отражениями на верхушках валов.
Это был Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац, инсургент [Мятежник, участник восстания (лат.)] и флибустьер [Морской партизан (франц.)]. В прошлое восстание испанцы взяли его в плен и приговорили к смерти, но затем, по прихоти чьего-то милосердия, он был помилован. Ему подарили жизнь, то есть привезли на этот остров и посадили в башню. Здесь с него сняли оковы. Они были не нужны: стены были из камня, в окне – толстая железная решетка, за окном – море. Его жизнь состояла в том, что он мог смотреть в окно на далекий берег. И вспоминать. И, может быть, еще – надеяться.
Первое время, в светлые дни, когда солнце сверкало на верхушках синих волн и выдвигало далекий берег, он подолгу смотрел туда, вглядываясь в очертания родных гор, в выступавшие неясными извилинами ущелья, в чуть заметные пятнышки далеких деревень. Угадывал бухты, дороги, горные тропинки, по которым, казалось ему, бродят легкие тени и среди них одна, когда-то близкая ему. Он ждал, что в горах опять засверкают огоньки выстрелов с клубками дыма, что по волнам оттуда, с дальнего берега, понесутся паруса с родным флагом возмущенья и свободы. Он готовился к этому и терпеливо, осторожно, настойчиво долбил камень около ржавой решетки.
Но годы шли. На берегу все было спокойно, в ущельях лежала синяя мгла, от берега отделялся лишь небольшой испанский сторожевой катер, да мирные рыбачьи суда сновали по морю, как морские чайки за добычей.
Понемногу все прошлое становилось для него, как сон. Как во сне, дремал в золотистом тумане усмирившийся берег, и во сне же бродили по нем призрачные тени давно прошедшего. А когда от берега отделялся дымок и, разрезая волны, бежал военный катер,-он знал: это везут на остров новую смену тюремщиков и стражи.
И еще годы прошли в этой летаргии. Хуан-Мария-Мигуэль-Хозе-Диац успокоился и стал забывать даже свои сны. Даже на дальний берег он смотрел уже с тупым равнодушием и давно уже перестал долбить решетку. К чему.
Только когда поднимался восточный ветер, особенно сильный в этих местах, и волны начинали шевелить камнями на откосе маленького острова,- в глубине его души, как эти камни на дне моря, начинала глухо шевелиться тоска, неясная и тупая. От затянутого мглою берега, казалось ему, опять отделяются какие-то тени и несутся над морскими валами, и кричат о чем-то громко, торопливо, жалобно, тревожно. Он знал, что это кричит только море, но не мог не прислушиваться невольно к этим крикам. И в глубине его души поднималось тяжелое, темное волнение.
Данный архив содержит презентацию урока (анализ “Мгновения” и сопоставление “Мгновения” и “Мцыри”), вопросы для проверки знания текста очерка; текст очерка с выделенными средствами выразительности
«Мгновение_Проверка знания текста»
Кто такой Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац? За что он томится в испанской военной тюрьме?
Владимир Короленко – Мгновение
Владимир Короленко – Мгновение краткое содержание
Мгновение читать онлайн бесплатно
Короленко Владимир Галактионович
Подготовка текста и примечания: С.Л.КОРОЛЕНКО и Н.В.КОРОЛЕНКО-ЛЯХОВИЧ
– Будет буря, товарищ.
– Да, капрал, будет сильная буря. Я хорошо знаю этот восточный ветер. Ночь на море будет очень беспокойная.
– Святой Иосиф пусть хранит наших моряков. Рыбаки успели все убраться.
– Однако посмотрите: вон там, кажется, я видел парус.
– Нет, это мелькнуло крыло птицы. От ветра можешь скрыться за зубцами стены. Прощай. Смена через два часа.
Капрал ушел, часовой остался на стенке небольшого форта, со всех сторон окруженного колыхающимися валами.
Действительно, близилась буря. Солнце садилось, ветер все крепчал, закат разгорался пурпуром, и по мере того как пламя разливалось по небу,синева моря становилась все глубже и холоднее. Кое-где темную поверхность его уже прорезали белые гребни валов, и тогда казалось, что это таинственная глубь океана пытается выглянуть наружу, зловещая и бледная от долго сдержанного гнева.
На небе тоже водворялась торопливая тревога. Облака, вытянувшись длинными полосами, летели от востока к западу и там загорались одно за другим, как будто ураган кидал их в жерло огромной раскаленной печи.
Дыхание близкой грозы уже веяло над океаном.
Над темной зыбью, точно крыло испуганной птицы, мелькал парус: запоздалый рыбак, убегая перед бурей, видимо, не надеялся уже достигнуть отдаленного берега и направил свою лодку к форту.
Дальний берег давно утонул в тумане, брызгах и сумерках приближавшегося вечера. Море ревело глубоко и протяжно, и вал за валом катился вдаль к озаренному еще горизонту. Парус мелькал, то исчезая, то появляясь. Лодка лавировала, трудно побеждая волны и медленно приближаясь к острову. Часовому, который глядел на нее со стены форта, казалось, что сумерки и море с грозной сознательностью торопятся покрыть это единственное суденышко мглою, гибелью, плеском своих пустынных валов.
В стенке форта вспыхнул огонек, другой, третий. Лодки уже не было видно, но рыбак мог видеть огни – несколько трепетных искр над беспредельным взволнованным океаном.
Часовой со стены окликает лодку и берет ее на прицел.
Но море страшнее этой угрозы. Рыбаку нельзя оставить руль, потому что волны мгновенно бросят лодку на камни. К тому же старые испанские ружья не очень метки. Лодка осторожно, словно плавающая птица, выжидает прибоя, поворачивается на самом гребне волны и вдруг опускает парус. Прибоем ее кинуло вперед, и киль скользнул по щебню в маленькой бухте.
– Кто идет? – опять громко кричит часовой, с участием следивший за опасными эволюциями лодки.
– Брат! – отвечает рыбак,- отворите ворота ради святого Иосифа. Видишь, какая буря!
– Погоди, сейчас придет капрал.
На стене задвигались тени, потом открылась тяжелая дверь, мелькнул фонарь, послышались разговоры. Испанцы приняли рыбака. За стеной, в солдатской казарме, он найдет приют и тепло на всю ночь. Хорошо будет вспоминать на покое о сердитом грохоте океана и о грозной темноте над бездной, где еще так недавно качалась его лодка.
Дверь захлопнулась, как будто форт заперся от моря, по которому, таинственно поблескивая вспышками фосфорической пены, набегал уже первый шквал широкою, во все море, грядою.
А в окне угловой башни неуверенно светил огонек, и лодка, введенная в бухту, мерно качалась и тихо взвизгивала под ударами отраженной и разбитой, но все еще крепкой волны.
В угловой башне была келья испанской военной тюрьмы. На одно мгновение красный огонек, светивший из ее окна, затмился, и за решеткой силуэтом обрисовалась фигура человека. Кто-то посмотрел оттуда на темное море и отошел. Огонек опять заколебался красными отражениями на верхушках валов.
Это был Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац, инсургент [Мятежник, участник восстания (лат.)] и флибустьер [Морской партизан (франц.)]. В прошлое восстание испанцы взяли его в плен и приговорили к смерти, но затем, по прихоти чьего-то милосердия, он был помилован. Ему подарили жизнь, то есть привезли на этот остров и посадили в башню. Здесь с него сняли оковы. Они были не нужны: стены были из камня, в окне – толстая железная решетка, за окном – море. Его жизнь состояла в том, что он мог смотреть в окно на далекий берег. И вспоминать. И, может быть, еще – надеяться.
Первое время, в светлые дни, когда солнце сверкало на верхушках синих волн и выдвигало далекий берег, он подолгу смотрел туда, вглядываясь в очертания родных гор, в выступавшие неясными извилинами ущелья, в чуть заметные пятнышки далеких деревень. Угадывал бухты, дороги, горные тропинки, по которым, казалось ему, бродят легкие тени и среди них одна, когда-то близкая ему. Он ждал, что в горах опять засверкают огоньки выстрелов с клубками дыма, что по волнам оттуда, с дальнего берега, понесутся паруса с родным флагом возмущенья и свободы. Он готовился к этому и терпеливо, осторожно, настойчиво долбил камень около ржавой решетки.
Но годы шли. На берегу все было спокойно, в ущельях лежала синяя мгла, от берега отделялся лишь небольшой испанский сторожевой катер, да мирные рыбачьи суда сновали по морю, как морские чайки за добычей.
Понемногу все прошлое становилось для него, как сон. Как во сне, дремал в золотистом тумане усмирившийся берег, и во сне же бродили по нем призрачные тени давно прошедшего. А когда от берега отделялся дымок и, разрезая волны, бежал военный катер,-он знал: это везут на остров новую смену тюремщиков и стражи.
И еще годы прошли в этой летаргии. Хуан-Мария-Мигуэль-Хозе-Диац успокоился и стал забывать даже свои сны. Даже на дальний берег он смотрел уже с тупым равнодушием и давно уже перестал долбить решетку. К чему.
Только когда поднимался восточный ветер, особенно сильный в этих местах, и волны начинали шевелить камнями на откосе маленького острова,- в глубине его души, как эти камни на дне моря, начинала глухо шевелиться тоска, неясная и тупая. От затянутого мглою берега, казалось ему, опять отделяются какие-то тени и несутся над морскими валами, и кричат о чем-то громко, торопливо, жалобно, тревожно. Он знал, что это кричит только море, но не мог не прислушиваться невольно к этим крикам. И в глубине его души поднималось тяжелое, темное волнение.
В его каморке от угла к углу, по диагонали, была обозначена в каменном полу углубленная дорожка. Это он вытоптал босыми ногами камень, бегая в бурные ночи по своей клетке. Порой в такие ночи он опять царапал стену около решетки. Но в первое же утро, когда море, успокоившись, ласково лизало каменные уступы острова, он также успокаивался и забывал минуты исступления.
Он знал, что его держит здесь не решетка. Его держало это коварное, то сердитое, то ласковое море, и еще. сонное спокойствие отдаленного берега, лениво и тупо дремавшего в своих туманах.
Так прошли еще годы, которые казались уже днями. Время сна не существует для сознанья,.а его жизнь уже вся была сном, тупым, тяжелым и бесследным.
Однако с некоторых пор в этом сне опять начинали мелькать странные видения. В очень светлые дни на берегу поднимался дым костров или пожаров. В форте происходило необычайное движение: испанцы принялись чинить старые стены; изъяны, образовавшиеся в годы безмятежной тишины, торопливо заделывались; чаще прежнего мелькали между берегом и островом паровые баркасы с военным испанским флагом. Раза два, точно грузные спины морских чудовищ, тяжело проползли мониторы с башенками над самой водой. Диац смотрел на них тусклым взглядом, в котором порой пробивалось удивление. Один раз ему показалось даже, что в ущельи и по уступам знакомой горы, в этот день ярко освещенной солнцем, встают белые дымки от выстрелов, маленькие, как булавочные головки, выплывают внезапно и ярко на темно-зеленом фоне и тихо тают в светлом воздухе. Один раз длинная черная полоса монитора продвинулась к дальнему берегу, и несколько коротких оборванных ударов толкнулось с моря в его окно. Он схватился руками за решетку и крепко затряс ее. Она звякнула и задрожала. Щебенка и мусор посыпались из гнезд, где железные полосы были вделаны в стены.
Но прошло еще несколько дней. Берег опять затих и задремал; море было пусто, волны тихо, задумчиво накатывались одна на другую и, как будто от нечего делать, хлопали в каменный берег. И он подумал, что это опять был только сон.
Но в этот день с утра море начинало опять раздражать его. Несколько валов уже перекатилось через волнолом, отделяющий бухту, и слева было слышно, как камни лезут со дна на откосы берега. К вечеру в четырехугольнике окна то и дело мелькали сверкающие брызги пены. Прибой заводил свою глубокую песню, берег отвечал глубокими стонами и гулом.
Диац только повел плечами и решил лечь пораньше. Пусть море говорит, что хочет; пусть как хочет выбирается из беспорядочной груды валов и эта запоздалая лодка, которую он заметил в окно. Рабья лодка с рабского берега. Ему нет дела ни до нее, ни до голосов моря.
«Мгновение» Главные герои Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац Краткое
| Название | «Мгновение» Главные герои Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац Краткое |
| страница | 1/3 |
| Владимир Галактионович Короленко | |
| Дата конвертации | 07.01.2013 |
| Размер | 277.52 Kb. |
| Тип | Краткое содержание |
Читательский дневник по литературе — 8 класс
| Автор, название книги | Владимир Галактионович Короленко «Мгновение» |
| Главные герои | Хуан-Мария-Хозе-Мигуэль-Диац |
| Краткое содержание книги, заметки о прочитанном | На море шторм. Часовой со стены видит лодку, в которой находится человек. Это Диац — инсургент и флибустьер, который сидел в крепости как участник восстания. Он был заключённым уже более десяти лет, но всегда мечтал о свободе. Наконец, ему удалось освободиться, и вот лодка принесла его на противоположный берег, где он нашёл своё спасение. |
| Авторские афоризмы | Он знал, что он свободен, что никто в целом мире теперь не сравняется с ним, потому что все хотят жизни. Море было бесформенно и дико. |
| Толкование непонятных слов | Инсургент (повстанец) — участник восстания. Флибустьер — пират, морской разбойник и контрабандист. |
| Декорации и костюмы | Диац одет в одежду, в которой ходят все заключённые: что-то серое и блёклое. |
| Цветовое восприятие произведения | Серые оттенки: тюрьма, сам герой, долго находившийся в заключении. Море сине-чёрное. |
| Автор, название книги | Иван Андреевич Бунин «Кавказ» |
| Главные герои | Он и она, её муж |
| Краткое содержание книги, заметки о прочитанном | Они любили друг друга, но она была замужем. Они поехали на Кавказ отдыхать, были счастливы. Она не хотела возвращаться в Москву к мужу. А муж поехал искать её, не нашёл и застрелился. |
| Авторские афоризмы | В осуществлении нашего плана мы не верили до последней минуты — слишком великим счастьем казалось нам это. Но Бог с ним, лучше смерть, чем эти муки. |
| Толкование непонятных слов | Пролётка — лёгкий четырёхколёсный экипаж. Чинара — дерево – восточный платан. Платан — большое дерево с зеленовато-серой корой и широкими лапчатыми листьями. Кизяк — прессованный навоз, употребляется как топливо в степных районах на юге и востоке России Духан – небольшой трактир, ресторан на Кавказе. |
| Автор, название книги | Виктор Петрович Астафьев «Фотография, на которой меня нет» |
| Главные герои | Витька, учитель Евгений Николаевич, бабушка Катерина |
| Краткое содержание книги, заметки о прочитанном | В село должен был приехать фотограф. Решили поселить его у Ильи Ивановича Чехова — десятника сплавконторы. Всех учеников, которые плохо учились, было решено поставить сзади, поэтому Витька с Саньком пошли на увал, накатались до такой степени, что все были сырые. Ночью у Вити заболели ноги (эта болезнь досталась ему от матери). Бабушка растирала ноги нашатырным спиртом, дедушка затопил баню, затем напоили молоком, и мальчик уснул. На следующий день Санька пришёл за Витькой фотографироваться, но бабушка не пустила его, так как ноги у него совсем не ходили. Пришёл учитель, принёс фотографию, на которой были все ребята, кроме Витьки и Саньки. Евгений Николаевич разговаривал с бабушкой, пил чай. Витьке сказал, что, наверное, фотограф приедет ещё. Все уважали учителя и учительницу, помогали им, так как у них был маленький ребёнок. Раньше в школе не было ни карандашей, ни тетрадей, а затем всё это появилось, и даже учебник был один на двоих. Учитель ушёл, Витька был очень рад, что такой человек побывал у них в гостях, бабушка потом всем рассказывала об этом. Школьную фотографию повесили в рамку на стену, это была память. |
| Авторские афоризмы | Всем хотелось угодить фотографу, чтобы оценил он заботу о нём и снимал бы ребят как полагается, хорошо снимал. Через три-четыре дня из тёмной нежилой земли проткнутся бледно-зелёные острые побеги — и пойдут, пойдут они торопливо вверх, на ходу накапливая в себе тёмную зелень, разворачиваясь в длинные листья, и однажды возникнет в пазухе этих листьев круглая палка, проворно двинется та зелёная палка в рост, опережая листья, породившие её, набухнет щепотью на конце и вдруг замрёт перед тем, как сотворить чудо. Я очень рад и доволен, что учитель пьёт у нас чай, безо всяких церемоний разговаривает с бабушкой, и всё у нас есть, и стыдиться перед таким редким гостем за угощение не приходится. И улыбнулся при этом так, как только он умел улыбаться, – вроде бы грустно и в то же время ласково и приветливо. А я таким вот и помню деревенского учителя — с чуть виноватой улыбкой, вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде, облегчить и улучшить людскую жизнь. Но фамилию учителя можно и забыть, важно, чтоб осталось слово «учитель»! И каждый человек, мечтающий стать учителем, пусть доживёт до такой почести, как наши учителя, чтоб раствориться в памяти народа, с которым и для которого они жили, чтоб сделаться частицей его и навечно остаться в сердце даже таких нерадивых и непослушных людей, как я и Санька. Деревенские фотографии — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история. |
| Одер – одёр — старая изнурённая лошадь. Обиход — привычный уклад жизни. |
| Автор, название книги | Виктор Петрович Астафьев «Ангел-хранитель» |
| Главные герои | Витька, бабушка Катерина, дедушка, отец |
| Краткое содержание книги, заметки о прочитанном | В тридцать третьем году село придавило голодом. Бабушка смотрела на внука и ей было его жалко. В доме почти всё уже обменяли на еду, осталась лишь машинка «Зингер», с которой бабушка не хотела расставаться. Было очень тяжело. Наконец, бабушка решила продать золотые серёжки, которые остались от матери Вити. Она очень переживала, но делать было нечего. Однажды бабушка пришла из города и принесла маленького щенка. Все считали его ангелом-хранителем. Шарик (так его назвали) радовал всех обитателей дома, хотя иногда бабушка с ним воевала. Стало жить полегче: корова удачно отелилась, отец и его новая жена работали на посевной. Все считали, что это ангел-хранитель — Шарик, помогает им. |
| Авторские афоризмы | Всем им да и бабушке верилось, что пока есть машинка, стоит на своём месте — живы и надежды на то, что минуют беды, что поработает ещё она, будут люди шить обновы. Смерть причину найдёт. Каждой божьей твари жить надобно. Крута гора, да забывчива, лиха беда, но избывчива. И человека, и животину жалеть надо, потому как у животиной тоже душа есть. Памятливая душа. Добро животная пуще человека помнит. Сердилась старуха три года на мир, а мир того не заметил. Не думаю, что Шарик понимал, что ему говорили, но одно он усвоил твёрдо: чем глупей, чем придурковатей себя вести, тем выгодней и лучше прожить на свете можно. |
| Ватага — шумная толпа. Яр — крутой берег, обрыв. Паёк — продовольствие, выдаваемое по определённой норме на определённый срок. Чувяки — мягкая обувь без каблуков. Заимка — земельный участок, занятый кем-то по праву первого владения, обычно вдали от других пахотных земель. Скопидомные — бережливый до скупости человек. Лопашни — лопасть — плоская гребная часть весла, судовых колёс. Бона — плавучее ограждение на реках, озёрах. Батожок – палка, трость. Лесина — срубленное дерево. |
| Автор, название книги | Михаил Зощенко «История болезни» | ||||||||||
| Главные герои | Мужчина Пётр | ||||||||||
| Краткое содержание книги, заметки о прочитанном | Пётр попадает в больницу с брюшным тифом. Но обслуживание в больнице заставляет желать лучшего. Обращение грубоватое, одежду дают не по размеру, вывески такие, что страх берёт. Например, «Выдача трупов от трёх до четырёх». Когда Пётр выздоравливает, его долго не могут выписать, его это раздражает, он заболевает сначала коклюшем, затем нервным заболеванием. И приехав домой, он говорит о том, что лучше лечиться дома. | ||||||||||
| Авторские афоризмы | Дома и солома едома. Толкование непонятных слов | Фельдшер — помощник врача — лицо со средним медицинским образованием. Коклюш — заразная детская болезнь, выражающаяся в приступах судорожного кашля. Распатронить — распаковать, разворошить. Флигель — пристройка сбоку главного здания или дом во дворе большого здания.
|
Загрузка...