Звезда Соломона – краткое содержание рассказа Куприна

Александр Куприн – Звезда Соломона

  • 60
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5

Александр Куприн – Звезда Соломона краткое содержание

Звезда Соломона – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

I

Странные и маловероятные события, о которых сейчас будет рассказано, произошли в начале нынешнего столетия в жизни одного молодого человека, ничем не замечательного, кроме разве своей скромности, доброты и полнейшей неизвестности миру. Звали его Иван Степанович Цвет. Служил он маленьким чиновником в Сиротском суде, даже, говоря точнее, и не чиновником, а только канцелярским служителем, потому что еще не выслужил первого громкого чина коллежского регистратора и получал 37 руб. 24 1/2 коп. в месяц. Конечно, трудно было бы сводить концы с концами при таком ничтожном жалованье, но милостивая судьба благоволила к Цвету, должно быть, за его душевную простоту. У него был малюсенький, но чистенький, свежий и приятный голосок, так себе, карманный голосишко, тенорок-брелок, — сокровище не Бог весть какой важности, но все-таки благодаря ему Цвет пел в церковном хоре своего богатого прихода, заменяя иногда солистов, а это вместе с разными певческими халтурами, вроде свадеб, молебнов, похорон, панихид и прочего, увеличивало более чем вдвое его скудный казенный заработок. Кроме того, он с удивительным мастерством и вкусом вырезал и клеил из бумаги, фольги, позументов и обрезков атласа и шелка очень изящные бонбоньерки для кондитерских, блестящие котильонные ордена и елочные украшения. Это побочное ремесло тоже давало небольшую прибыль, которую Иван Степанович аккуратно высылал в город Кинешму своей матушке, вдове брандмейстера, тихо доживавшей старушечий век на нищенской пенсии в крошечном собственном домишке, вместе с двумя дочерьми, перезрелыми и весьма некрасивыми девицами.

Жил Цвет мирно и уютно, вот уже шестой год подряд все в одной и той же комнате в мансарде над пятым этажом. Потолком ему служил наклонный и трехгранный скат крыши, отчего вся комнатка имела форму гроба; зимой бывало в ней холодно, а летом чрезвычайно жарко. Зато за окном был довольно широкий внешний выступ, на котором Цвет по весне выгонял в лучинных коробках настурцию, резеду, лакфиоль, петунью и душистый горошек. Зимою же на внутреннем подоконнике шарашились колючие бородавчатые кактусы и степенно благоухала герань. Между тюлевыми занавесками, подхваченными синими бантами, висела клетка с породистым голосистым кенарем, который погожими днями, купаясь в солнечном свете и в фарфоровом корытце, распевал пронзительно и самозабвенно. У кровати стояли дешевенькие ширмочки с китайским рисунком, а в красном углу, обрамленное шитым старинным костромским полотенцем, утверждено было Божие милосердие, образ Богородицы-троеручицы, и перед ним под праздники сонно и сладостно теплилась розовая граненая лампадка.

И все любили Ивана Степановича. Квартирная хозяйка — за порядочное, в пример иным прочим, буйным и скоропреходящим жильцам, поведение, товарищи — за открытый приветливый характер, за всегдашнюю готовность услужить работой и денежной ссудой или заменить на дежурстве товарища, увлекаемом любовным свиданием; начальство — за трезвость, прекрасный почерк и точность по службе. Своим канареечным прозябанием сам Цвет был весьма доволен и никогда не испытывал судьбу чрезмерными вожделениями. Хотелось ему, правда, и круто хотелось — получить заветный первый чин и надеть в одно счастливое утро великолепную фуражку с темно-зеленым бархатным околышем, с зерцалом и с широкой тульей, франтовато притиснутой с обоих боков. И экзамен был им на этот предмет сдан, только далеко не блестяще, особенно по географии и истории, и потому мечты носились пока в густом розовом тумане. Давно заказанная фуражка покоилась в картонке, в нижнем ящике комода. Иногда, придя из присутствия, Цвет извлекал ее на свет Божий, приглаживал бархат рукавом и сдувал с сукна невидимые пылинки. Он не курил, не пил, не был ни картежником, ни волокитой. Позволял себе только разумные и дешевые удовольствия: по субботам, после всенощной, — жаркую баню с долгим любовным пареньем на полке, а в воскресенье утром — кофе с топлеными сливками и с шафранным кренделем. Изредка совершал он прогулки на вербы, на троицкое катанье, на балаганы, на ледоход и на Иордань и раз в год ходил в театр на какую-нибудь сильную, патриотическую пьесу, где было побольше действий, а также слез, криков и порохового дыма.

Была у него одна невинная страстишка, а пожалуй, даже призвание — разгадывать в журналах и газетах всевозможные ребусы, шарады, арифмографы, криптограммы и прочую путаную белиберду. В этой пустяковой области Цвет отличался несомненным, выдающимся, исключительным талантом, и много было случаев, что он для своих товарищей и знакомых, выписывающих недорогие еженедельные изданьица, разгадывал шутя сложные премированные задачи. Высоким мастером был он также в чтении всевозможных секретных шифров, и об этом странном даровании Ивана Степановича наша правдивая, хотя и неправдоподобная повесть рассказывает не случайно, а с нарочитым подчеркиванием, которое станет ясным в дальнейшем изложении.

Изредка, в праздничные дни, под вечерок, заходил Цвет — и то по особо настойчивым приглашениям — в один трактирный низок под названием “Белые лебеди”. Там иногда собирались почтамтские, консисторские, благочинские и сиротские чиновники, а также семинаристы и кое-кто из соборных певчих — голосистая, хорошо сладившаяся, опытная в хоровом пении компания. Толстый и суровый хозяин, господин Нагурный, страстный обожатель умилительных церковных песнопений, охотно отводил на эти случаи просторный “банкетный” кабинет. Пелись старинные русские песни, кое-что из малорусского репертуара, особенно из “Запорожца за Дунаем”, но чаще — церковное, строгого стиля, вроде “Чертог твой вижду”, “Егда славнии ученицы” или из бахметьевского обихода греческие распевы. Регентовал обычно великий знаток Среброструнов от Знамения, а октаву держал сам знаменитый и препрославленный Сугробов, бродячий октавист, горький пьяница и сверхъестественной глубины бас. Хозяину Нагурному петь раз навсегда было строго запрещено, вследствие полного отсутствия голоса и слуха. Он только дирижировал головой, делал то скорбное, то строгое, то восторженное лицо, закатывал глаза, хлюпал носом и — старый, потертый крокодил — плакал настоящими, в орех величиною, слезами. И часто, разнежившись, ставил выпивку и закуску.

На этих любительских концертах Иван Степанович, случалось, не мог отказаться от стакана-другого пива, от рюмочки сантуринского или кагора. Но приятнее ему было все-таки скромно угостить хорошего знакомого, чаще всего — волосатого и звероподобного октависта Сугробова, к которому он питал те же почтительные, боязливые, наивные и влюбленные чувства, какие испытывает порою пылкий десятилетний мальчуган перед пожарным трубником в сияющей медной каске.

Поэтика «Звезды Соломона» А.И. Куприна

Куприн пишет свою повесть «Звезда Соломона» в 1917 году. Именно в это время писателя интересуют гуманистические темы. Он приходит к мысли, что жизнью человека кто-то управляет и очень сильно ее может изменить лишь один случай. В этой повети отчетливо просматривается интертекст. Автор обращается к образу Фауста и связанным с ним проблемам, которые волновали всю мировую литературу уже много веков, – теме Фауста. К образу Дьявола также прибегали многие писатели: Данте («Божественная комедия. Ад»), К. Марло («Доктор Фауст»), Вондел («Люцефер»), Д. Мильтон («Потерянный рай»). Наиболее яркое выражение в мировой литературе легенда о Фаусте приобрела в трагедии Гете, а в русской литературе – в творчестве А.С. Пушкина. Однако в образе Ивана Цвета предстает скорее анти-Фауст, поскольку этому герою чужда жажда познания и жизненная активность, это «маленький человек», служащий чиновником. В повести Куприна отчетлива параллель с такими героями, как Вырин («Станционный смотритель» А.С. Пушкина) и Башмачкин («Шинель» Н.В. Гоголя). Цвет не обладает особыми умственными способностями и не понимает, как это он может «открыть то, что не удавалось открыть трем умным и образованным людям на протяжении целого века». В итоге он узнает магическое слово благодаря тому, что в его голову пришла очень простая мысль, которая не могла прийти в голову мудрецам, посвященным в науку, – пересмотреть квадратики на свет. В повести переплетается действительность и фантастика.

Комната Цвета, похожая на гроб, ассоциируется с комнатой Раскольникова в романе «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского. Особо следует рассмотреть «Звезду Соломона» в контексте Серебряного века. Яркими предшественниками Куприна, которые также обращались к фаустовской и дьявольской тематике, выступают Ф. Сологуб и В. Брюсов. В повести «Звезда Соломона» отчетливо просматривается интертекст сологубовского стихотворения «Чертовы качели», в котором жизнь человека представлена как раскачивание на качелях вверх-вниз по воле Дьявола. Это раскачивание неизбежно заканчивается смертью.

В романе «Огненный ангел» В. Брюсова дьяволиада приобретает необычные черты: в нем Фауст выступает как реальное лицо, жившее в XVI веке. Уже позднее к подобной тематике обратится Л. Андреев в романе «Дневник Сатаны” М.А. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита».

В первой редакции повесть имела название «Каждое желание», и это неслучайно. Автор изображает Цвета добрым и наивным человеком, напоминающим сказочного героя Емелю, у которого все должно произойти само собой. Сказочная формула «По щучьему веленью, по моему хотенью» была бы очень уместна и применительно к повести «Звезда Соломона».

Повесть начинается со слов: «Странные и маловероятные события, о которых сейчас будет рассказано, произошли в начале нынешнего столетия в жизни одного молодого человека, ничем не замечательного, кроме своей скромности». Повествователь сразу же вводит читателя в атмосферу мистического и загадочного, а также знакомит с главным героем, обозначая основное его качество. В начале также говорится о том, что Цвет любит разгадывать в журналах разнообразные ребусы, арифмографы, криптограммы, что он был мастером в чтении всевозможных секретных шифров. Повествователь упоминает о том, что об этом умении героя он пишет не случайно, а «с нарочитым подчеркиванием, которое станет ясным в дальнейшем изложении». Таким образом, очевидно, что начало здесь играет немаловажную «кодирующую» роль, ведь именно в нем обозначены важные особенности художественного мира повести и развития сюжета.

Повествование в повести ведется от третьего лица. Повествователь не персонифицируется, ничего не известно о его внешности и личности. В начале повести повествователь знакомит читателя с героем и образом его жизни как бы со стороны. В дальнейшем повествователь передвигается вместе с героем: он описывает те помещения, в которых находится герой (трактир, его комната, карета, поезд, старый дом), озвучивает мысли, чувства, переживания героя («Как его звать? – подумал Цвет. – Удивительно знакомое имя. И где же я видел эту странно-помятую физиономию?»). Только в X главе мы узнаем, что повествователь был лично знаком с героем: «Все, что я здесь пишу, я пишу по устному, не особенно связному рассказу Цвета». В конце повести повествователь упоминает об авторе в третьем лице: «Но автор не считает себя вправе умолчать о нескольких незначительных мелочах…». В пространственной сфере позицию повествователя на первый взгляд можно назвать объективной, поскольку он изображает окружающий мир через восприятие героя. Однако в повести изображается не действительность, а сон, что заставляет сомневаться в этой объективности. По ходу развития события становится ясно, что в этом сне существует еще один сон, а сон во сне – обусловливает очень важную степень субъективности. Все это дает основания полагать, что повествование в повести все же субъективное. Собственно повествование состоит из текста повествователя, который гармонично переплетается с «неавторскими» формами – диалогами и монологами, которые наполняют повествование прямой речью.

Как показывает анализ, сюжет «Звезды Соломона» эпический. Повествователь является посредником между событиями и читателем, но не вносит свою эмоционально-оценочную окраску в развитие сюжета.

Он развивается в двух пространственно-временных плоскостях – реальной и фантастической. Изначально Цвет находится в своей реальной действительности, потом погружается в сон, а затем перед ним предстает незнакомый мужчина (позже оказывается, что это Тоффель. В этот момент читатель уже перестает понимать, явь это или сон. В конце повести все эти фантастические события окажутся сном. Правда, автор указывает на те незначительные мелочи, которые «как будто бы свидетельствовали о правдоподобности сна, увиденного Цветом»: ветки сирени, блокнот с нарисованной звездой Соломона, квадратная пластинка из слоновой кости и девушка, с которой они в одну ночь видели друг друга во сне. В этом сне существует еще один сон, в котором Цвет разгадывает магическое слово.

Такое взаимопроникновение двух миров определяет и характер конфликта, и тип героев, и структуру хронотопа. Хронотоп двойного сна усложняет сюжетно-композиционную структуру. По отношению ко второму сну о разгадывании слова, первый сон является реальным миром, в котором происходят события, встречи с людьми, исполняются желания. Таким образом, мы можем отметить, что в повести ярко выражен мотив сна, как знак того, что все в этом мире зыбко, непрочно и непонятно. Сам Куприн задается вопросом: «Кто скажет, где граница между сном и бодрствованием? Да и намного ли разнится жизнь с открытыми глазами от жизни с закрытыми? Разве человек, одновременно слепой, глухой, немой и лишенный рук и ног, не живет? Разве во сне мы не смеемся, не любим, не испытываем радостей и ужасов, иногда гораздо более сильных, чем в рассеянной действительности. И что такое, если поглядим глубоко, вся жизнь человека и человечества, как не краткий, узорчатый и, вероятно, напрасный сон? Ибо – рождение наше случайно, зыбко наше бытие, и лишь вечный сон непреложен”.

Основу конфликта повести составляет идея соблазна перед властью. Собственно конфликт разрешается тем, что Цвет не поддался этому соблазну. Обретя могущественную и ни с чем не сравнимую власть, Цвет так и не воспользовался ней. В развязке повети сам Тоффель замечает: «Но сколькими огромными человеческими соблазнами вы пренебрегли, мой милый Цвет. Вы могли бы объездить весь земной шар и увидеть его во всем многообразии . Вы точно забыли или не хотели знать, что в мире существует множество прекрасных женщин . Вы никогда не подумали о власти, о громадном господстве над людской массой. Вы не властолюбивы, но и не любопытны».

Мысль о том, что Ивану власть не интересна, изложена еще в начале повести, когда в трактире на вопрос товарищей о том, что бы он сделал, если бы у него появилось много денег, Цвет практически рисует рай, в котором никто не ссорится, работа идет в радость, поют птички и плавают рыбки. И это все, чего он хочет – ни к какой власти, в отличие от своих товарищей, он не стремится. Наряду с этим, автор обращает внимание на то, что Иван Степанович «совсем не удивился тому, что с ним происходило. Но временами испытывал тоскливую покорность судьбе и бессилие перед неизбежным». Здесь выражена авторская идея о том, что человек, даже случайно получивший власть, не может претендовать на роль хозяина судьбы, поскольку его судьбой все равно управляет кто-то невидимый. Однако это только внешний конфликт.

Читайте также:  Суламифь – краткое содержание рассказа Куприна

Размышления Ивана Цвета дают возможность говорить о внутреннем конфликте сознания и подсознания в человеческой природе. Ярким примером такого столкновения является эпизод, в котором Цвет видит человека, занимавшегося ремонтными работами на куполе церкви. Он задается вопросом: «А что, если упадет?», и человек действительно начинает подать. Позже Иван с ужасом будет думать о том, неужели же он действительно хотел, чтобы этот человек упал и разбился. Куприн пишет: «Нет, конечно же, он не хотел. Но где-то в самом низу души, на ужасной черной глубине. Под слоями одновременных мыслей, чувств и желаний, ясных, полуясных и почти бессознательных, все-таки пронеслась какая-то тень, похожая на гнусное любопытство». Подсознание человека глубоко и таинственно, а сознание сформировано культурой. Их роль в личности и поступках человека и интересует А.И. Куприна.

Особенным элементом сюжета «звезды Соломона» становится сказочный мотив исполнения желаний. После разгадывания слова Цвет обретает неограниченную власть, однако его тяготят исполнения его желаний и пугает тот факт, что каждая его мысль исполниться. При этом Цвет даже не пытается избавиться от обретенных способностей. Куприн заостряет особое внимание на том, что с момента явления дьявола и до того момента, когда все мистические события закончились, набожный Цвет о Боге ни разу не вспомнил.

Очень важными в повести являются мотивы скорости и времени. События в ней развиваются стремительно, со скоростью мысли. Куприн проводит параллель с кинематографом, где оператор с произвольной скоростью крутит ручку аппарата и действие убыстряется, сливаясь в единый поток. До встречи с дьяволом тихая и размеренная жизнь Цвета протекала очень медленно и спокойно, а после встречи события ускоряются. Этот же мотив обнаруживается в эпизоде, когда Цвету не понравилась скорость поезда, в котором он ехал. Герой мысленно начинает управлять поездом, то ускоряя, то замедляя его ход. В этом мотиве выражена мысль Куприна о том, что жизнью человека управляет невидимая рука оператора, который то ускоряет, то замедляет события в жизни человека.

Говоря о мотивах произведения, стоит упомянуть о мотиве старины (вечности) и тьмы. Для изображения всего мистического автор использует особую цветовую палитру, в которой доминируют черный и огненные цвета («На руках у Тоффеля были черные перчатки, на груди – огненно-красный галстук, под мышкой древний помятый, порыжевший портфель он извлек из кармана древние часы»). Мотив старины пропитывает всю повесть: древние часы, старинное кресло. С мотивом вечности связан круг, который ее и символизирует. Даже время в повести имеет круговой характер.

Если обратить внимание на даты, то можно увидеть, что герой встречается с дьяволом якобы на следующий день после 26 апреля. Он двое суток едет в имение, однако, оказавшись в имении, Цвет записывает в книгу именно эту дату. Время в фантастическом мире движется очень быстро, однако в другом мире знакомство дьявола и Ивана продлилось всего полторы минуты. Избавившись от действия магии, Цвет возвращается в свою комнату, где произошло его знакомство с Тоффелем. Вот она, замкнутость этого мира: Цвет в реальной действительности возвращается в тот самый миг туда, откуда и началось его необычайное происшествие.

В повести можно выделить мотив случая, случайности, ведь все события в повести происходят случайно: именно в тот вечер Цвет случайно выпил немного больше, чем обычно, случайно забыл запереть дверь в своей комнате, случайно получает власть над случаем. Но мы видим, что именно эти случайности являются главными в произведении, на них и построен сюжет. Отдельно можно выделить мотив огня в таких вариациях: огонь лампы, огненный шар, свеча, горящая на столе, и, в конце концов, книга, которая пылала. Характерным является то, что мотив огня появляется только в те моменты, когда «включается» мистический сюжет. Этот мотив таким образом становится как бы символом преисподней.

Говоря о преисподней, следует сказать о главном ее представителе – Мефодие Исаевиче Тоффеле. Вся канва фантастических событий начинается именно с появления этого персонажа. Тоффель появляется в комнате Цвета рано утром. Повествователь, описывая его, уделяет внимание каждой детали его внешности. Он также подчеркивает, что Цвету постоянно кажется, будто он этого человека откуда-то знает: «Странно знакомым показалось Цвету с первого взгляда узкое и длинное лицо его посетителя: этот ровный пробор посредине черной, седеющей на висках головы, с полукруглыми расчесами вверх в виде приподнятых концов бабочкиных крыльев, или маленьких рожек, этот тонкий, слегка крючковатый нос с нервными козлиными ноздрями; бледные, насмешливо изогнутые губы под наглыми воинственными устами; острая длинная французская бородка».

Обращаясь к этим деталям и сравнениям (например, в виде маленьких рожек, с козлиными ноздрями), повествователь вызывает определенные ассоциации, позволяющие читателю узнать образ черта в Тоффеле. Читателю сообщается, что у него «скрипучий голос», «пожатие его руки было твердо и сухо», «он горлом издает странный трескучий звук», а все детали его одежды были явно пропитаны древностью. Следует отметить, что описанию внешности этого персонажа Куприн уделяет гораздо больше внимания, чем внешности Цвета. Образ Ивана Степановича складывается из главных черт его характера и его привычек (служил маленьким чиновником, любил разгадывать ребусы), т.е. из того, что в развитии сюжета сыграет немаловажную роль.

В начале повести в трактире «Белые лебеди» товарищи Ивана Цвета размышляют о том, что бы они сделали, если бы у них оказалась большая сумма денег. Среброструнов объездил бы весь мир, набрал бы самый лучший хор, и тем самым стал бы самым знаменитым (позднее во сне Цвета Среброструнов придет к нему одолжить денег на устройство певческой капеллы); Сугробов бы отдал жене и ушел на волю (все знали, в каких тисках его держит жена). Все в трактире мечтали о вине, путешествиях, картах, женщинах. Пожилой чиновник Световидов мечтает о том, чтобы по мановению волшебного жезла стать царем. И только один Иван Цвет мечтает о красивом саде с большим количеством цветов, с «добрыми и ласковыми зверюшками, и чтобы все они жили в этом саду в простоте, дружбе и веселости, и никогда не ссорились».

Обо всех этих персонажах в повести сказано всего лишь пару строк, но из этого эпизода понятно, что все они жаждут власти, денег, известности и светской жизни. Парадоксально, что эту власть потом и получит Иван Степанович, т.е. тот единственный, который к ней не стремился.

В повести существуют персонажи, которые играют небольшую роль, однако они вводятся ради каких-то важных моментов в сюжете, а значит и жизни Ивана Степановича. К таким персонажам можно отнести хохла, который везет Цвета до имения. О нем практически ничего не известно, однако именно он сообщает главному герою о том, что это место плохое (он называет его «бисове кубло»), а также о том, что он сам это место очень боится К таким персонажам относится священник, у которого Цвет ненадолго остановился и пил чай. Священник вроде бы ничего не боится, в суеверия не верит, но все-таки предлагает Цвету остаться у него, сам же идти с Иваном отказывается во избежание разных слухов. Один только сторож, который провожает Ивана до имения, рассказывает о том, что он бывший солдат, а солдату бояться не положено, поэтому он спокойно может в этом имении находится. Все эти персонажи появляются не случайно: они дают понять читателю, что в этом доме произойдет что-то мистическое и непонятное, а также то, что с этого момента начнет развиваться основная коллизия событий.

Собственно эта коллизия обозначается в тот момент, когда Цвет знакомится с почтальоном и дарит свои часы, пошутив о том, что это дорогой хронометр, Цвет действительно достанет такой из своего кармана. Позже он пожелает почтальону повышение на службе и хорошую невесту, что в ближайшее время тоже осуществится. В это же время в повести появляется Варвара Николаевна -девушка, которая бросает букет цветов Цвету в окошко, а потом появляется в его вагоне по его же желанию. Она отмечает, что их «мимолетное знакомство, хотя и смешное, но не из обычных». Цвет замечает, что этой милой особе, также как и ему, не по душе Тоффель.

На скачках Иван Степанович знакомится с хозяином лошади, на которую он поставил крупную сумму денег, – Осипом Федоровичем Валдалаевым. Валдалаев не понимает, как на его лошадь можно ставить деньги, если она не имеет даже одного шанса на миллион, чтобы победить. На этой почве у них возникает конфликт и Валдалаев впадает в агрессию, ссорясь с Цветом. Агрессия персонажа говорит читателю о том, что победа этой лошади не может произойти просто так, без вмешательства нечистой силы, а также дает предположение, что произойдет какое-то не совсем хорошее событие. После победы Сатанеллы (говорящее имя) Валдалаев говорит Цвету: «Ваша удача от дьявола. Не завидую вам». Услышав эти слова, Иван Степанович сам начинает задумываться над тем, сколько еще несчастий он принесет окружающим людям.

Пользуясь своими способностями, Цвет без особого усилия убирает от себя своего секретаря – Бориса Марковича, которого ему приставил Тоффель. Этот персонаж не нравился Цвету, поскольку был «вертляв, дерзок, высокомерен, шумлив, всеми понукал», но при этом ничего не знал, не умел и не делал. Позже сам Тоффель восхитится тем, как Цвет его «испарил», и скажет, что это вообще «мальчишка на побегушках». Образ этого персонажа говорил о том, что это особа незначительная и не имеет никакого чина даже в мире Тоффеля.

Таким образом, можно сказать, что всех этих персонажей автор вводит в произведение именно с теми характеристиками, которые каким-то образом имеют значение для сюжета: в ком-то важны внешние черты, а в ком-то особенности характера или особые привычки. Ни один персонаж не появляется в повести случайно. Они все несут какой-то смысл в произведении.

Прочитывая повесть «Звезда Соломона», читатель несомненно обратит внимание на то, что в ней практически не изображаются пейзажи, интерьеры. Мы совсем немного узнаем о внешнем виде комнаты героя, о трактире, в котором он находится. Автор указывает на то, что по дороге в имение герой в дневное время любовался из окна на реки, поля, леса и деревни, однако описания этой природы автор не дает. Первое и единственное большое описание помещения – это интерьер имения. Здесь довольно детально описывается само помещение и мебель в нем, чтобы показать древность и ветхость этого дома: «все покоробилось, сморщилось от времени и издавало тяжелые старческие вздохи». В целом же предметов в повести немного – это часы, ветки сирени, квадратные пластинки из слоновой кости, т.е. те, что имеют отношение к мистическому сюжету повести.

Краткое содержание «Суламифь»

Повесть «Суламифь» Куприна была написана в 1907 году. В основу сюжета легли «Песни песней царя Соломона» и Ветхого Завета Библии, а центральным персонажем произведения стала прекрасная Суламифь – возлюбленная мудрого царя Соломона.

Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Суламифи» по главам, а после – пройти тест для проверки знаний.

Главные герои

Соломон – мудрый и справедливый правитель Израильского царства.

Суламифь – юная девушка из бедной семьи, самая сильная любовь Соломона.

Другие персонажи

Астис – царица, которая до появления Суламифи была самой любимой женой Соломона.

Элиав – начальник царской охраны, одурманенный чарами Астис.

Краткое содержание

Глава 1

Царь Соломон не вошел еще в пору зрелости, но «слава о его мудрости и красоте, о великолепии его жизни и пышности его двора» распространилась далеко за пределы Израильского царства.

Он организовал строительство величественных сооружений, и «через семь лет, в месяце Буле, был завершен храм Господень и через тринадцать лет – царский дворец» . На украшение храма и царского дворца ушло невероятное количество золота, драгоценных камней, редких пород деревьев и самых дорогих тканей. Вокруг дворца Соломон повелел разбить пышные сады и виноградники.

Из самых дальних стран стекались в Иерусалим купцы и путешественники, чтобы воочию убедиться в неслыханном богатстве царя Соломона.

Глава 2

Соломон привык ни в чем себе не отказывать, и малейшие его прихоти исполнялись незамедлительно. Он обладал огромным гаремом – «семьсот жен было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц» , привезенных с разных концов света.

Соломон был удивительно хорош собой, и женщины любили его всем сердцем. Холеные его руки обладали такой жизненной силой, что «царь исцелял головные боли, судороги, черную меланхолию и беснование» . И даже дикие животные чувствовали внутреннюю мощь царя, позволяя себя гладить и ласкать.

Глава 3

Бог даровал Соломону «сердце мудрое и разумное» . Словно в раскрытой книге читал он все «помыслы в сердце человеческом» , и потому со всей Палестины устремлялось к нему «великое множество людей, прося суда, совета, помощи, разрешения спора» . Он стремился познать смысл бытия и вскоре пришел к выводу, что «все суета сует и томление духа» . Тогда Соломон еще не знал, что «скоро пошлет ему Бог такую нежную и пламенную, преданную и прекрасную любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости» .

Глава 4

На одном из южных склонов горы Ватн-эль-Хав был разбит живописный виноградник – «туда любил царь уединяться в часы великих размышлений» . Однажды, гуляя по саду, он услыхал «милый женский голос, ясный и чистый» . Он принадлежал красивой рыжеволосой девушке в простеньком голубом платье. Соломон был поражен красотой юной прелестницы, которую звали Суламифь. Не раскрыв своего царского титула, он попросил разрешения навестить ее этой ночью. Суламифь согласилась, поскольку с первого взгляда влюбилась в Соломона.

Глава 5

В этот день Соломон «творил суд над людьми, приходившими к нему» . Царь был облачен в пышные одежды, его окружали придворные и воины в золотых латах.

«Первым предстал перед Соломоном со своей жалобой» гранильщик, чей друг решил присвоить себе драгоценный камень. Царю без труда удалось найти виновных и доказать их преступный замысел.

Затем к царю обратились «три брата, судившиеся о наследстве» . Соломон столь мудро разделил его между всеми наследниками, что никто из них не был обижен.

И все последующие дела мудрый правитель разрешал быстро и справедливо. В этот день он хотел всех осчастливить и «роздал столько наград, пенсий и подарков, сколько не раздавал иногда в целый год» . И лишь одному человеку отказал Соломон в аудиенции – жрецу-провидцу.

Читайте также:  Куст сирени - краткое содержание рассказа Куприна

Глава 6

Чтобы подготовиться к встрече с Соломоном, Суламифь продала единственное свое украшение – «праздничные серьги, серебряные, кольцами, с золотой звездочкой каждая» , и на вырученные деньги купила дорогие благовония. Дождавшись наступления ночи, она умастила все тело драгоценной миррой и принялась ждать своего возлюбленного. Однако в последний миг Суламифь не нашла в себе силы выйти к Соломону. Услышав же его удаляющиеся шаги, она, позабыв о робости, бросилась за ним вслед. Суламифь нашла царя в благоухающем винограднике, где они предались любви.

Глава 7

Соломон поведал своей возлюбленной, кем на самом деле является. Он привел ее во дворец, где наложницы подвели Суламифь к роскошному мраморному бассейну и омыли ее прекрасное тело в душистых водах. После облачили ее в такой сверкающий наряд, «что одежда казалась сотканной из солнечных лучей» . Увидев Суламифь, потрясенный Соломон решил сделать девушку царицей. Он продел ей в уши «драгоценные подвески из глубоко-красных карбункулов» и повел «в залу пиршества, где уже дожидались его друзья и приближенные» .

Глава 8

В течение последующих семи дней Соломон и Суламифь «наслаждались любовью и не могли насытиться ею» . Царь щедро одаривал свою возлюбленную драгоценностями, «рассказывал ей о внутренней природе камней, об их волшебных свойствах и таинственных значениях» . Но ни один драгоценный камень не мог сравниться по своей красоте и силе с Соломоном и Суламифью, освещенными изнутри сильным и глубоким чувством. Любовь царя и прекрасной девушки из виноградника была так велика, что память о ней пережила не одно столетие.

Глава 9

Всю неделю влюбленные упивались друг другом. Они считали великим чудом, что на них снизошла столь сильная и всепоглощающая любовь. Соломон ничего не скрывал от своей возлюбленной, и она с благодарностью принимала его откровенность. Суламифь просила царя рассказать ей о своей прежней жизни, и он поведал «многое из своей жизни, чего не знал никто из других людей и что Суламифь унесла с собой в могилу» .

Глава 10

В древнем храме Изиды проходила служба, устроенная в честь великой богини. Ее муж был убит коварным братом, который разрезал его тело на части и разбросал по всему Египту. «В великой скорби и рыданиях» Изида отправилась на поиски останков своего супруга. Таков был смысл первой части службы, а на вторую ее часть остались лишь «посвященные в высшие степени – мистагоги, эпопты, пророки и жрецы» .

В одной из тайных комнат храма находилась Астис, которая до появления Суламифь была самой любимой женой Соломона. Чувственная и жестокая дочь Египта решила отомстить царю за его холодность. Она остановила свой выбор на молодом начальнике царской охраны Элиаве, чтобы соблазнить его.

Глава 11

Тем временем в храме начались приготовления к тому, чтобы «принести великую добровольную кровавую жертву Изиде» . Жрецы принесли статую богини, воскурили дурманящий сознание дым и начали петь. В комнату к Астис привели Элиава, у которого при виде прекрасной египтянки кружилась голова «от восторга, стыда и желания» . Астис принялась расспрашивать его о Соломоне и Суламифь. Начальник охраны признался, что «никого еще не любил царь, как ее» . Разъяренная царица пообещала юноше, что будет вечно принадлежать только ему, если он убьет своего царя и его возлюбленную. Элиав покорно согласился.

Глава 12

В свою последнюю, седьмую ночь, Соломон и Суламифь беседовали о великой тайне смерти, и некое предчувствие окутывало «легкою тенью их слова, поцелуи и объятия» . Суламифь услышала шорох за дверями, которые распахнулись неожиданно «быстро и беззвучно» . Девушка кинулась к вошедшему человеку и пала жертвой его острого клинка. Соломон увидел «Элиава, который стоял у двери, слегка наклонившись над телом девушки, шатаясь, точно пьяный» . Все еще одурманенный чарами Астис, он послушно ответил своему господину, кто приказал совершить убийство.

Суламифь была еще жива. Она благодарила царя за его любовь и мудрость, уверяя, что «никогда не было и не будет женщины счастливее» ее. К утру девушка умерла. Соломон приказал убить Элиава, а ревнивую царицу отправить обратно в Египет. Царь уединился в громадной, пустой зале судилища, «и весь день, до первых вечерних теней, оставался царь один на один со своими мыслями…»

Заключение

Главной в произведении является тема любви, способной возвышать человека и дарить ему ни с чем не сравнимое блаженство. Трагедия же заключается в том, что у людей часто не хватает сил, чтобы уберечь свое чувство от зависти, злости и ревности.

Краткий пересказ «Суламифи» будет полезен для читательского дневника и подготовки к уроку литературы.

Тест по повести

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Звезда Соломона – Куприн Александр Иванович

Звезда Соломона – Куприн Александр Иванович краткое содержание

Звезда Соломона читать онлайн бесплатно

Странные и маловероятные события, о которых сейчас будет рассказано, произошли в начале нынешнего столетия в жизни одного молодого человека, ничем не замечательного, кроме разве своей скромности, доброты и полнейшей неизвестности миру. Звали его Иван Степанович Цвет. Служил он маленьким чиновником в Сиротском суде, даже, говоря точнее, и не чиновником, а только канцелярским служителем, потому что еще не выслужил первого громкого чина коллежского регистратора и получал тридцать семь рублей двадцать четыре с половиной копейки в месяц. Конечно, трудно было бы сводить концы и концами при таком ничтожном жалованье, но милостивая судьба благоволила к Цвету, должно быть, за его душевную простоту. У него был малюсенький, но чистенький, свежий и приятный голосок, так себе, карманный голосишко, тенорок-брелок, — сокровище не Бог весть какой важности, но все-таки благодаря ему Цвет вел в церковном хоре своего богатого прихода, заменяя иногда солистов, а это вместе с разными певческими халтурами, вроде свадеб, молебнов, похорон, панихид и прочего, увеличивало более чем вдвое его скудный казенный заработок. Кроме того, он с удивительным мастерством и вкусом вырезал и клеил из бумаги, фольги, позументов и обрезков атласа и шелка очень изящные бонбоньерки для кондитерских, блестящие котильонные ордена и елочные украшения. Это побочное ремесло тоже давало небольшую прибыль, которую Иван Степанович аккуратно высылал в город Кинешму своей матушке, вдове брандмейстера, тихо доживавшей старушечий век на нищенской пенсии в крошечном собственном домишке, вместе с двумя дочерьми, перезрелыми и весьма некрасивыми девицами.

Жил Цвет мирно и уютно, вот ухе шестой год подряд, все в одной и той же комнате в мансарде над пятым этажом. Потолком ему служил наклонный и трехгранный скат крыши, отчего вся комнатка имела форму гроба; зимой бывало в ней холодно, а летом чрезвычайно жарко. Зато за окном был довольно широкий внешний выступ, на котором Цвет по весне выгонял в лучинных коробках настурцию, резеду, лакфиоль, петунью и душистый горошек. Зимою же на внутреннем подоконнике таращились колючие бородавчатые кактусы и степенно благоухала герань. Между тюлевыми занавесками, подхваченными синими бантами, висела клетка с породистым голосистым кенарем, который погожими днями, купаясь в солнечном свете и фарфоровом корытце, распевал пронзительно и самозабвенно. У кровати стояли дешевенькие ширмочки с китайским рисунком, а в красном углу, обрамленное шитым старинным костромским полотенцем, утверждено было Божие милосердие, образ Богородицы-троеручицы, а перед ним под праздники сонно и сладостно теплилась розовая граненая лампадка.

И все любили Ивана Степановича. Квартирная хозяйка — за порядочное, в пример иным прочим, буйным и скоропереходящим жильцам, поведение, товарищи — за открытый приветливый характер, за всегдашнюю готовность услужить работой и денежной ссудой или заменить на дежурстве товарища, увлекаемого любовным свиданием; начальство — за трезвость, прекрасный почерк и точность по службе. Своим канареечным прозябанием сам Цвет был весьма доволен и никогда не испытывал судьбу чрезмерными вожделениями. Хотелось ему, правда, и круто хотелось — получить заветный первый чин и надеть в одно счастливое утро великолепную фуражку с темно-зеленым бархатным околышем, с зерцалом и с широкой тульей, франтовато притиснутой с обоих боков. И экзамен был им на этот предмет сдан, только далеко не блестяще, особенно по географии и истории, и потому мечты носились пока в густом розовом тумане. Давно заказанная фуражка покоилась в картонке, в нижнем ящике комода. Иногда, придя из присутствия, Цвет извлекал ее на свет Божий, приглаживая бархат рукавом и сдувал с сукна невидимые пылинки. Он не курил, не пил, не был ни картежником, ни волокитой. Позволял себе только разумные и дешевые удовольствия: по субботам, после всенощной, — жаркую баню с долгим любовным пареньем на полке, а в воскресенье утром — кофе с топлеными сливками и с шафранным кренделем. Изредка совершал он прогулку на вербы, на троицкое катанье, на балаганы, на ледоход и на Иордань и раз в год ходил в театр на какую-нибудь сильную, патриотическую пьесу, где было побольше действий, а также слез, криков и порохового дыма.

Была у него одна невинная страстишка, а пожалуй, даже призвание — разгадывать в журналах и газетах всевозможные ребусы, шарады, арифмографы, криптограммы и прочую путанную белиберду. В этой пустяковой области Цвет отличался несомненным, выдающимся, исключительным талантом, и много было случаев, что он для своих товарищей и знакомых, выписывающих недорогие еженедельные изданьица, разгадывал шутя сложные премированные задачи. Высоким мастером был он также в чтении всевозможных секретных шифров, и об этом странном даровании Ивана Степановича наша правдивая, хотя и неправдоподобная повесть рассказывает не случайно, а с нарочитым подчеркиванием, которое станет ясным в дальнейшем изложении.

Изредка, в праздничные дни, под вечерок, заходил Цвет — и то по особо настойчивым приглашениям — в один трактирный низок под названием «Белые лебеди». Там иногда собирались почтамтские, консисторские, благочинные и сиротские чиновники, а также семинаристы и кое-кто из соборных певчих — голосистая, хорошо сладившаяся, опытная в хоровом пении компания. Толстый и суровый хозяин, господин Нагурный, страстный обожатель умилительных церковных песнопений, охотно отводил на эти случаи просторный «банкетный» кабинет. Пелись старинные русские песни, кое-что из малорусского репертуара, особенно из «Запорожца за Дунаем», но чаще — церковное, строгого стиля вроде «Чертог твой вижду», «Егда славнии ученицы», или из бахметьевского обихода греческие распевы. Регентовал обычно великий знаток Среброструнов от Знамения, а октаву держал сам знаменитый и препрославленный Сугробов, бродячий октавист, горький пьяница и сверхъестественно глубины бас. Хозяину Нагурному петь раз навсегда было строго запрещено, вследствие полного отсутствия голоса и слуха. Он только дирижировал головой, делал то скорбное, то строгое, то восторженное лицо, закатывал глаза, хлюпал носом и — старый, потертый крокодил — плакал настоящими, в орех величиною, слезами. И часто, разнежившись, ставил выпивку и закуску.

На этих любительских концертах Иван Степанович, случалось, не мог отказаться от стакана-другого пива, от рюмочки сантуринского или кагора. Но приятнее ему было все-таки скромно угостить хорошего знакомого, чаще всего — волосатого или звероподобного октависта Сугробова, к которому он питал те же почтительные, боязливые, наивные и влюбленные чувства, какие испытывает порою пылкий десятилетний мальчуган перед пожарным трубником в сияющей медной каске.

Двадцать шестое апреля пришлось как раз в воскресенье, в храмовой праздник прихода, где пел Иван Степанович. Кроме обычной обедни, была еще отслужена заупокойная литургия, заказанная вдовой именитого купца Солодова, по случаю мужниных сороковин. Певчие, старавшиеся вовсю, были награждены расплакавшеюся купчихой с неслыханной щедростью (поговаривали, что покойный сильно поколачивал в хмелю свою супругу и что еще при жизни мужа она утешалась с красавцем старшим приказчиком). После литургии пропели панихиду на дому, а к поминальному обильному столу, вместе с духовенством и нарочито приглашенным соборным протодьяконом, был позван и церковный хор.

День закончился в «Белых лебедях» настоящим разливанным морем, и как-то само собой случилось, что Цвет, всегда умеренный и не любивший вина, выпил гораздо более того, что ему было допущено привычкой и натурой. Но от этого он вовсе не потерял своих милых и теплых внутренних свойств, а, наоборот, забыв о всегдашней застенчивости и слегка распахнувшись душой, стал еще добрее и привлекательнее. С нежной предупредительностью подливал он пиво в стакан то октависту Сугробову, то огромному протодьякону Картагенову, которого без особых усилий компания затащила в ресторанный подвальчик. Восторженно слушал он, как эти две городские знаменитости, оба красные, потные, мохнатые с напружившимися жилами на шеях, переговаривались через стол рокочущими густыми голосами, заставлявшими тяжело и гулко колебаться весь воздух в низкой и просторной комнате. Обнимал он также и многократно целовал жеманного, курчавого и толстого Сребструнова, уверял, что место ему по его великим талантам быть не регентом в маленьком губернском городу, а по крайней мере управлять придворной капеллой или московским синоидальным хором, и клятвенно обещался подарить к именинам Среброструнова золотой камертон с надписью и к нему — замечательный футляр из красного сафьяна, собственно ручной работы.

Звезда Соломона – краткое содержание рассказа Куприна

  • ЖАНРЫ 360
  • АВТОРЫ 268 938
  • КНИГИ 626 113
  • СЕРИИ 23 565
  • ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 589 048

Странные и маловероятные события, о которых сейчас будет рассказано, произошли в начале нынешнего столетия в жизни одного молодого человека, ничем не замечательного, кроме разве своей скромности, доброты и полнейшей неизвестности миру. Звали его Иван Степанович Цвет. Служил он маленьким чиновником в Сиротском суде, даже, говоря точнее, и не чиновником, а только канцелярским служителем, потому что еще не выслужил первого громкого чина коллежского регистратора и получал тридцать семь рублей двадцать четыре с половиной копейки в месяц. Конечно, трудно было бы сводить концы и концами при таком ничтожном жалованье, но милостивая судьба благоволила к Цвету, должно быть, за его душевную простоту. У него был малюсенький, но чистенький, свежий и приятный голосок, так себе, карманный голосишко, тенорок-брелок, – сокровище не Бог весть какой важности, но все-таки благодаря ему Цвет вел в церковном хоре своего богатого прихода, заменяя иногда солистов, а это вместе с разными певческими халтурами, вроде свадеб, молебнов, похорон, панихид и прочего, увеличивало более чем вдвое его скудный казенный заработок. Кроме того, он с удивительным мастерством и вкусом вырезал и клеил из бумаги, фольги, позументов и обрезков атласа и шелка очень изящные бонбоньерки для кондитерских, блестящие котильонные ордена и елочные украшения. Это побочное ремесло тоже давало небольшую прибыль, которую Иван Степанович аккуратно высылал в город Кинешму своей матушке, вдове брандмейстера, тихо доживавшей старушечий век на нищенской пенсии в крошечном собственном домишке, вместе с двумя дочерьми, перезрелыми и весьма некрасивыми девицами.

Читайте также:  Поединок - краткое содержание повести Куприна

Жил Цвет мирно и уютно, вот ухе шестой год подряд, все в одной и той же комнате в мансарде над пятым этажом. Потолком ему служил наклонный и трехгранный скат крыши, отчего вся комнатка имела форму гроба; зимой бывало в ней холодно, а летом чрезвычайно жарко. Зато за окном был довольно широкий внешний выступ, на котором Цвет по весне выгонял в лучинных коробках настурцию, резеду, лакфиоль, петунью и душистый горошек. Зимою же на внутреннем подоконнике таращились колючие бородавчатые кактусы и степенно благоухала герань. Между тюлевыми занавесками, подхваченными синими бантами, висела клетка с породистым голосистым кенарем, который погожими днями, купаясь в солнечном свете и фарфоровом корытце, распевал пронзительно и самозабвенно. У кровати стояли дешевенькие ширмочки с китайским рисунком, а в красном углу, обрамленное шитым старинным костромским полотенцем, утверждено было Божие милосердие, образ Богородицы-троеручицы, а перед ним под праздники сонно и сладостно теплилась розовая граненая лампадка.

И все любили Ивана Степановича. Квартирная хозяйка – за порядочное, в пример иным прочим, буйным и скоропереходящим жильцам, поведение, товарищи – за открытый приветливый характер, за всегдашнюю готовность услужить работой и денежной ссудой или заменить на дежурстве товарища, увлекаемого любовным свиданием; начальство – за трезвость, прекрасный почерк и точность по службе. Своим канареечным прозябанием сам Цвет был весьма доволен и никогда не испытывал судьбу чрезмерными вожделениями. Хотелось ему, правда, и круто хотелось – получить заветный первый чин и надеть в одно счастливое утро великолепную фуражку с темно-зеленым бархатным околышем, с зерцалом и с широкой тульей, франтовато притиснутой с обоих боков. И экзамен был им на этот предмет сдан, только далеко не блестяще, особенно по географии и истории, и потому мечты носились пока в густом розовом тумане. Давно заказанная фуражка покоилась в картонке, в нижнем ящике комода. Иногда, придя из присутствия, Цвет извлекал ее на свет Божий, приглаживая бархат рукавом и сдувал с сукна невидимые пылинки. Он не курил, не пил, не был ни картежником, ни волокитой. Позволял себе только разумные и дешевые удовольствия: по субботам, после всенощной, – жаркую баню с долгим любовным пареньем на полке, а в воскресенье утром – кофе с топлеными сливками и с шафранным кренделем. Изредка совершал он прогулку на вербы, на троицкое катанье, на балаганы, на ледоход и на Иордань и раз в год ходил в театр на какую-нибудь сильную, патриотическую пьесу, где было побольше действий, а также слез, криков и порохового дыма.

Была у него одна невинная страстишка, а пожалуй, даже призвание – разгадывать в журналах и газетах всевозможные ребусы, шарады, арифмографы, криптограммы и прочую путанную белиберду. В этой пустяковой области Цвет отличался несомненным, выдающимся, исключительным талантом, и много было случаев, что он для своих товарищей и знакомых, выписывающих недорогие еженедельные изданьица, разгадывал шутя сложные премированные задачи. Высоким мастером был он также в чтении всевозможных секретных шифров, и об этом странном даровании Ивана Степановича наша правдивая, хотя и неправдоподобная повесть рассказывает не случайно, а с нарочитым подчеркиванием, которое станет ясным в дальнейшем изложении.

Изредка, в праздничные дни, под вечерок, заходил Цвет – и то по особо настойчивым приглашениям – в один трактирный низок под названием «Белые лебеди». Там иногда собирались почтамтские, консисторские, благочинные и сиротские чиновники, а также семинаристы и кое-кто из соборных певчих – голосистая, хорошо сладившаяся, опытная в хоровом пении компания. Толстый и суровый хозяин, господин Нагурный, страстный обожатель умилительных церковных песнопений, охотно отводил на эти случаи просторный «банкетный» кабинет. Пелись старинные русские песни, кое-что из малорусского репертуара, особенно из «Запорожца за Дунаем», но чаще – церковное, строгого стиля вроде «Чертог твой вижду», «Егда славнии ученицы», или из бахметьевского обихода греческие распевы. Регентовал обычно великий знаток Среброструнов от Знамения, а октаву держал сам знаменитый и препрославленный Сугробов, бродячий октавист, горький пьяница и сверхъестественно глубины бас. Хозяину Нагурному петь раз навсегда было строго запрещено, вследствие полного отсутствия голоса и слуха. Он только дирижировал головой, делал то скорбное, то строгое, то восторженное лицо, закатывал глаза, хлюпал носом и – старый, потертый крокодил – плакал настоящими, в орех величиною, слезами. И часто, разнежившись, ставил выпивку и закуску.

На этих любительских концертах Иван Степанович, случалось, не мог отказаться от стакана-другого пива, от рюмочки сантуринского или кагора. Но приятнее ему было все-таки скромно угостить хорошего знакомого, чаще всего – волосатого или звероподобного октависта Сугробова, к которому он питал те же почтительные, боязливые, наивные и влюбленные чувства, какие испытывает порою пылкий десятилетний мальчуган перед пожарным трубником в сияющей медной каске.

Двадцать шестое апреля пришлось как раз в воскресенье, в храмовой праздник прихода, где пел Иван Степанович. Кроме обычной обедни, была еще отслужена заупокойная литургия, заказанная вдовой именитого купца Солодова, по случаю мужниных сороковин. Певчие, старавшиеся вовсю, были награждены расплакавшеюся купчихой с неслыханной щедростью (поговаривали, что покойный сильно поколачивал в хмелю свою супругу и что еще при жизни мужа она утешалась с красавцем старшим приказчиком). После литургии пропели панихиду на дому, а к поминальному обильному столу, вместе с духовенством и нарочито приглашенным соборным протодьяконом, был позван и церковный хор.

День закончился в «Белых лебедях» настоящим разливанным морем, и как-то само собой случилось, что Цвет, всегда умеренный и не любивший вина, выпил гораздо более того, что ему было допущено привычкой и натурой. Но от этого он вовсе не потерял своих милых и теплых внутренних свойств, а, наоборот, забыв о всегдашней застенчивости и слегка распахнувшись душой, стал еще добрее и привлекательнее. С нежной предупредительностью подливал он пиво в стакан то октависту Сугробову, то огромному протодьякону Картагенову, которого без особых усилий компания затащила в ресторанный подвальчик. Восторженно слушал он, как эти две городские знаменитости, оба красные, потные, мохнатые с напружившимися жилами на шеях, переговаривались через стол рокочущими густыми голосами, заставлявшими тяжело и гулко колебаться весь воздух в низкой и просторной комнате. Обнимал он также и многократно целовал жеманного, курчавого и толстого Сребструнова, уверял, что место ему по его великим талантам быть не регентом в маленьком губернском городу, а по крайней мере управлять придворной капеллой или московским синоидальным хором, и клятвенно обещался подарить к именинам Среброструнова золотой камертон с надписью и к нему – замечательный футляр из красного сафьяна, собственно ручной работы.

Краткое содержание Куприн Святая ложь

Иван Иванович Семенюта – еще один герой, воплощающий маленького человека. Он не глуп, но в жизни ему не везет. В школе над ним измывались мальчишки, по причине его робости и стеснительности. Хулиган бросается бумагой в учителя, а виноватым остается Семенюта. Добропорядочный и тихий Ваня постоянно оказывается козлом отпущения, несмотря на то, что не принимает участия в мальчишеских шалостях.

Старой маме постоянно приходилось просить, чтобы Ивана не исключали из школы. Так он доучился до 6 класса, а после выдачи аттестата, мать потратила последние сбережения, чтобы принарядить сына и отправить его на поиски работы. Обитая в доме призрения, мать Ивана выпросила для сына спальное местечко, которое являло собой несколько сдвинутых вместе табуреток и стул. Спустя год, Иван все-таки нашел место в казенной палате, где стал служить писцом.

Иван Иванович трудился верно и усердно: являлся первым и последним уходил, брался за всякое поручение, но не снискал одобрения, потому что дружбы ни с кем не водил и бильярдом не интересовался. Но Семенюта радовался каждой заработанной копейке, отдельной комнате и возможности хоть изредка радовать мать посылками. На второй год его даже приняли в штат, но затем обвинили в воровстве – марки и деньги пропали из стола у самого директора.

Стал Иван жить в компании таких же, как и он, бедных неудачников. Четырежды в год он приводил себя в порядок, чтобы навестить мать. Лгал старушке, что на службе все идет отлично и скоро их ждет новый дом и благополучная жизнь. Спустя время, сторож Анкудин с прошлой работы Ивана, перед смертью сознался, что это он был виноват в воровстве. Иван возвращается в редакцию и счастливо живет с матерью, которая все это время подозревала сына в обмане, в чем никогда не признается. Семенюта же, в свою очередь, не хочет признаваться, что знал о ее догадках.

Автор называет поступки Семенюты «святой ложью» (отсюда и название рассказа), поднимает тему тяжелой доли маленького человека. Рассказ учит тому, что прототипы Ивана, готовые взвалить на себя чужие грехи, будут жить на свете во все времена. Но счастливого финала в жизни может и не произойти.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Куприн. Все произведения

  • Allez!
  • Анафема
  • Барбос и Жулька
  • Белый пудель
  • В недрах земли
  • В цирке
  • Впотьмах
  • Гамбринус
  • Гранатовый браслет
  • Завирайка
  • Звезда Соломона
  • Золотой петух
  • Изумруд
  • Колесо времени
  • Куст сирени
  • Листригоны
  • Мой полёт
  • Молох
  • На переломе (кадеты)
  • Олеся
  • Песочные часы
  • Пиратка
  • Поединок
  • Сапсан
  • Святая ложь
  • Синяя звезда
  • Скворцы
  • Слон
  • Собачье счастье
  • Суламифь
  • Тапёр
  • Храбрые беглецы
  • Четверо нищих
  • Чудесный доктор
  • Штабс-капитан Рыбников
  • Ю-ю
  • Юнкера
  • Яма

Святая ложь. Картинка к рассказу

Сейчас читают

Каждый год все кошки “Племени избранных” собираются на грандиозный балл. Здесь молодые и старые, породистые и беспородные, домашние и бездомные представители кошачьего семейства

Действие произведения происходит в Алтайском крае. Автор сначала описывает красоты этой местности, а также опасности, которые возникают на Чуйском тракте.

Данная книга состоит из двух частей, которые не связаны друг с другом единым сюжетом. Тем ни менее обе части логически дополняют друг друга.

Новелла Г.А.Беккера «Гном», начинается с того, что стайка сельских девушек, возвращаясь с водой от ручья, слушает историю древнего девяностолетнего старика по имени Грегорио

Матушка приготовилась отогревать простывшего сынишку бузинным чаем. Пришёл старик, который знал много сказок. Иной раз к старичку вдруг «пожаловала» сказка, исподнизу крышечки чайника стали видны цветы бузины

Краткое содержание Куприн Святая ложь для читательского дневника

Главный герой рассказа «Святая ложь» – Иван Иванович Семенюта, не дурной человек, но его по праву можно назвать типичным неудачником. Из-за своей робости, нерешительности, стеснительности Семенюта не мог постоять за себя еще со времен школы. Мальчик был козлом отпущения за весь класс. Попадет сосед по парте бумажкой в лысину учителя по французскому, виноват будет Семенюта. Скромный и порядочный Ваня никогда не принимал участия в проделках друзей, но всегда оказывался на месте преступления и наказан инспектором.

Не исключали главного героя до 6 класса только благодаря его старой матери, которая слезно просила за сына. Когда же Семенюту исключили и выдали ему аттестат за 6 классов, мать за последние деньги купила ему штатское платье и отправила Ваню искать место. Мать главного героя жила во вдовьем доме и на время поиска работы Семенюты упросила предоставить спальное место своему сыну в виде табуреток и стула, сдвинутых вместе. Через год Ивану Семенюте наконец предоставили работу писца в казенной палате.

Служил главный герой с трудом и усердием, приходил первый, уходил поздно вечером и часто выполнял поручения за копейки. К нему относились холодно и с пренебрежением, потому что Семенюта не заводил знакомств и не играл в бильярд. Сам Семенюта был очень счастлив, так как он имел свою собственную комнату и даже иногда посылал матери гостинцы. Ко второму году его уже назначили штатным, но неожиданно Семенюта был обвинен в воровстве марок и денег из стола директора.

Главный герой стал жить в подвале еще с несколькими людьми. 4 раза в год он приводил себя в человеческий вид и отправлялся навещать мать, которой говорил, что служба идет прекрасно и скоро он ее перевезет в хороший дом, где они будут жить вместе. Через некоторое время умирающий сторож Анкудин с бывшей работы Семенюты признался, что это он взял марки, Семенюту восстанавливают в редакции, они счастливо живут вместе с матерью. Но старушка никогда не скажет о том, что она догадывалась об обмане, а Иван никогда не скажет о том, что знал, что она догадывалась.

Куприн называет поступки героя «святой ложью», рассуждает на тему несправедливости, участи и беспомощности маленького человека. Рассказ учит тому, что люди вроде Семенюты всегда будут существовать и принимать на себя вину других. Но Семенюту судьба пожалела и дала второй шанс, чего может не произойти с другим «маленьким человеком»

Читать краткое содержание Святая ложь. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений

Куприн. Краткие содержания произведений

  • Allez
  • Анафема
  • Барбос и Жулька
  • Белый пудель
  • В недрах земли
  • В цирке
  • Впотьмах
  • Гамбринус
  • Гранатовый браслет
  • Гранатовый браслет по главам
  • Завирайка
  • Звезда Соломона
  • Золотой петух
  • Изумруд
  • Колесо времени
  • Куст сирени
  • Листригоны
  • Мой полёт
  • Молох
  • На переломе (кадеты)
  • Олеся
  • Олеся по главам
  • Пиратка
  • Поединок
  • Сапсан
  • Святая ложь
  • Синяя звезда
  • Скворцы
  • Слон
  • Собачье счастье
  • Суламифь
  • Тапер
  • Храбрые беглецы
  • Четверо нищих
  • Чудесный доктор
  • Штабс-капитан Рыбников
  • Ю-ю
  • Юнкера
  • Яма

Картинка или рисунок Святая ложь

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

По улицам города для развлечения народа водили слона. На слона – зрелище диковинное, зеваки сбегались глядеть со всех сторон. Внезапно откуда-то выскочила мелкая собачонка Моська.

Владимир Леонидович Дуров был талантливейшим писателем, но это не основной его род деятельности. В молодости Дуров учился в военной гимназии, но увлекся цирком и полностью посвятил

Школьники готовятся к экзамену по географии. К ним приходит их одноклассник Вовка Грушин, который уже провалил два экзамена, но и к географии готовиться не собирается. Он занят более важным и секретным делом

В тесной комнатушке, которая освещается лишь тусклой свечой, женщина смотрит в окно. Она ждёт своего мужа и отца двух её сыновей. Мальчики спят. Возможно им тоже снится отец.

Писатель Максим Горький занимает особое место в истории литературы нашей страны. «Я в этот мир пришел, чтобы не соглашаться», – под этим кредо Горький врывается в литературу, становится одним из первых во главе нарождающегося восстания

Ссылка на основную публикацию