Свадьба – краткое содержание рассказа Чехова

Невеста

Вечером в доме Шуминых накрывали на стол после всенощной. Из сада, через большое окно, Надя видела, как в гостиной накрывают стол, суетится бабушка Марфа Михайловна в пышном шёлковом платье. Рядом соборный протоиерей отец Андрей разговаривал с Надиной мамой Ниной Ивановной, их слушал сын протоиерея и жених Нади Андрей Андреевич.

С шестнадцати лет двадцати­трёхлетняя Надя мечтала выйти замуж. И вот она стала невестой, но скорая свадьба её почему-то не радовала. Надя была грустна и плохо спала по ночам. Девушке казалось, что вся оставшаяся жизнь её пройдёт без перемен.

В сад вышел Саша (Александр Тимофеич), несколько дней назад приехавший погостить из Москвы. Его мать, обнищавшая дворянка, когда-то приходила к Марфе Михайловне за подаянием. Когда дворянка умерла, бабушка, «ради спасения души» отправила Сашу в Москву учиться. Он с трудом закончил архитектурное отделение училища живописи, но архитектором так и не стал, а пошёл работать в одну из московских литографий.

Каждое лето Саша, «обыкновенно очень больной», приезжал к бабушке отдохнуть и отъесться. Для Шуминых он давно стал родным, и даже комната, где он обычно жил, называлась «Сашиной комнатой».

Подойдя к Наде, Саша завёл свой обычный разговор о том, что время идёт, а в доме Шуминых ничего не меняется, на кухне страшная грязь, а четверо слуг живут в одной комнате и спят на полу в вонючих лохмотьях. Саше дико, что здесь никто не работает, даже Андрей Андреич ничем не занимается. Надя, считавшая маму необыкновенно возвышенной и одухотворённой, отмахнулась от Саши — эти слова она слышала от него каждое лето, но теперь ей почему-то стало досадно.

В зале уже садились ужинать. Всем распоряжалась Марфа Михайловна — богатая купчиха, владелица торговых рядов на ярмарке. Её невестка, вдова Нина Ивановна, белокурая, затянутая в корсет и увешанная брильянтами, полностью зависела от бабушки.

Жених Андрей Андреич, полный, красивый, с вьющимися волосами, десять лет назад окончил филологическое отделение университета, но нигде не служил. Он любил играть на скрипке и изредка участвовал в благотво­ри­тельных концертах, за что в городе его называли артистом.

За ужином Нина Ивановна рассуждала о гипнотизме, которым увлеклась в последнее время, а затем долго аккомпа­нировала Андрею Андреичу на рояле. Ночью Наде снова не спалось. Она испытывала страх, словно её ожидало «что-то неопределённое, тяжёлое». Из головы у неё не выходили Сашины слова.

Днём Надя пожаловалась матери, что ей невесело, плохо спится по ночам, и впервые почувствовала, что мать не понимает её. После обеда мама и бабушка разошлись по своим комнатам, а Саша снова начал убеждать Надю, что ей следует не выходить замуж, а учиться.

Только просвещённые и святые люди интересны, только они и нужны. Ведь чем больше будет таких людей, тем скорее настанет царствие Божие на земле.

Саша уговаривал девушку уехать, себе самой показать, что «эта неподвижная, грешная, серая жизнь» ей надоела. Саша считал, что праздная жизнь Шуминых и Андрея Андреича «нечиста и безнрав­ственна», ведь за них работает кто-то другой. Надя понимала, что это правда.

Вечером пришёл Андрей Андреич и долго играл на скрипке, а перед уходом, в прихожей, страстно целовал Надю, говорил ей слова любви. Девушке казалось, что она уже видела эти слова в каком-то старом, давно заброшенном романе.

Ночью, размышляя о своём будущем, Надя вдруг подумала, что Нина Ивановна никогда не любила своего мужа, который ей ничего не оставил. Девушка никак не могла понять, почему она видела в своей недалёкой, слезливой матери «что-то особенное, необыкновенное» и не замечала «простой, обыкновенной несчастной женщины».

Затем Надя подумала, не поехать ли ей учиться, и от одной этой мысли её «обдало холодком, залило чувством радости, восторга». Девушка немного испугалась и решила больше об этом не думать.

В середине июня Саша засобирался в Москву. Дом Шуминых был полон суеты — спешно готовилось Надино приданое — и эта суматоха раздражала Сашу. Наконец, бабушка уговорила его остаться до июля.

На Петров день Андрей Андреич возил Надю смотреть снятый им двухэтажный дом. Он водил Надю по комнатам, а её мутило от их мещанской обстановки. Надя уже понимала, что никогда не любила Андрея Андреича, и «чувствовала себя слабой, виноватой».

Выйдя на улицу, Андрей Андреич сказал, что Саша прав — он ничего не делает и делать не может, ему даже подумать противно о какой-нибудь службе. Но в этом он видел не свою лень, а «знамение времени». Он предложил Наде после свадьбы уехать в деревню, где можно «трудиться, наблюдать жизнь». От его пустых разглаголь­ствований Надя чувствовала себя больной.

Ночью Нину Ивановну разбудил резкий стук сорвавшейся ставни. Она вошла к дочери. Надя заплакала и стала умолять мать позволить ей уехать. Она пыталась объяснить, что не любит Андрея Андреича и не хочет этой свадьбы, но Нина Ивановна решила, что дочь просто поссорилась с женихом, и скоро всё пройдёт.

Надя сказала, что у неё открылись глаза, и она поняла, что её жених глуп, а жизнь «мелка и унизительна». Нина Ивановна воскликнула, что она ещё молода, а дочь и свекровь мучают её, не дают жить, и больше разговаривать с дочерью не стала.

Дождавшись утра, Надя пошла к Саше и попросила помочь ей уехать.

Ей казалось, что перед нею открывается нечто новое и широкое, чего она раньше не знала, и уже она смотрела на него, полная ожиданий, готовая на всё, хотя бы на смерть.

Саша обрадовался и быстро разработал план побега. Он положит Надины вещи к себе в чемодан, девушка скажет родным, что едет его провожать, а сама сядет на поезд. Саша проводит её до Москвы, а потом она одна отправится в Петербург. После этого разговора Надя проспала до самого вечера с улыбкой на губах.

Побег удался. Надя сидела в поезде и чувствовала, что её серое прошлое словно «сжалось в комочек», а впереди «развора­чивалось громадное, широкое будущее».

Прошли осень и зима. Надю простили, она получала из дому тихие, добрые письма и очень скучала по маме и бабушке. Отправляясь домой на летние каникулы, она навестила Сашу. После Петербурга Москва показалась Наде провинциальной, а Саша — очень больным и каким-то старомодным. Он собирался путешествовать по Волге, а потом отправиться пить кумыс, но по всему было видно, что долго он не проживёт.

Родной город показался Наде каким-то приплюснутым и покрытым пылью. Бабушка и Нина Ивановна сильно постарели, хотя мать по-прежнему была в корсете и бриллиантах. Они чувствовали, что их положение в городе потеряно, и уже нет «ни прежней чести, ни права приглашать к себе в гости».

Так бывает, когда среди лёгкой, беззаботной жизни вдруг нагрянет ночью полиция, сделает обыск, и хозяин дома, окажется, растратил, подделал, — и прощай тогда навеки лёгкая, беззаботная жизнь!

Мама и бабушка боялись выйти на улицу и встретить Андрея Андреича, но Надя не обращала внимания на мальчишек, дразнивших её «невестой».

Из Саратова пришла телеграмма с известием, что Саша умер от чахотки. Надя понимала, что это он изменил её жизнь. Здесь, дома она чужая, а прошлое сгорело и развеялось, точно пепел по ветру.

Надя зашла в Сашину комнату попрощаться. Её манила новая «ещё неясная, полная тайн» жизнь. На следующий день девушка уехала навсегда.

Антон Чехов – Свадьба

Антон Чехов – Свадьба краткое содержание

Свадьба – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

1.0 — Flanker2004 — создание файла

Антон Павлович Чехов

Сцена в одном действии

Евдоким Захарович Жигалов, отставной коллежский регистратор.

Настасья Тимофеевна, его жена.

Дашенька, их дочь.

Эпаминонд Максимович Апломбов, ее жених.

Федор Яковлевич Ревунов-Караулов, капитан 2-го ранга в отставке.

Андрей Андреевич Нюнин, агент страхового общества.

Анна Мартыновна Змеюкина, акушерка 30 лет, в ярко-пунцовом платье.

Иван Михайлович Ять, телеграфист.

Харлампий Спиридонович Дымба, грек-кондитер.

Дмитрий Степанович Мозговой, матрос из Добровольного флота.

Шафера, кавалеры, лакеи и проч.

Действие происходит в одной из зал кухмистера Андронова.

Ярко освещенная зала. Большой стол, накрытый для ужина. Около стола хлопочут лакеи во фраках. За сценой музыка играет последнюю фигуру кадрили.

Змеюкина, Ять и шафер (идут через сцену).

Змеюкина. Нет, нет, нет!

Ять (идя за ней). Сжальтесь! Сжальтесь!

Змеюкина. Нет, нет, нет!

Шафер (спеша за ними). Господа, так нельзя! Куда же вы? А гран-рон? Гран-рон, силь-ву-пле!

Входят Настасья Тимофеевна и Апломбов.

Настасья Тимофеевна. Чем тревожить меня разными словами, вы бы лучше шли танцевать.

Апломбов. Я не Спиноза какой-нибудь, чтоб выделывать ногами кренделя[1]. Я человек положительный и с характером и не вижу никакого развлечения в пустых удовольствиях. Но дело не в танцах. Простите, maman, но я многого не понимаю в ваших поступках. Например, кроме предметов домашней необходимости, вы обещали также дать мне за вашей дочерью два выигрышных билета. Где они?

Настасья Тимофеевна. Голова у меня что-то разболелась… Должно, к непогоде… Быть оттепели!

Апломбов. Вы мне зубов не заговаривайте. Сегодня же я узнал, что ваши билеты в залоге. Извините, maman, но так поступают одни только эксплоататоры. Я ведь это не из эгоистицизма — мне ваши билеты не нужны, но я из принципа, и надувать себя никому не позволю. Я вашу дочь осчастливил, и если вы мне не отдадите сегодня билетов, то я вашу дочь с кашей съем. Я человек благородный!

Настасья Тимофеевна (оглядывая стол и считая приборы). Раз, два, три, четыре, пять…

Лакей. Повар спрашивает, как прикажете подавать мороженое: с ромом, с мадерой или без никого?

Апломбов. С ромом. Да скажи хозяину, что вина мало. Скажи, чтоб еще го-сотерну поставил. (Настасье Тимофеевне.) Вы также обещали, и уговор такой был, что сегодня за ужином будет генерал. А где он, спрашивается?

Читайте также:  Чехов Страшная ночь читать текст

Настасья Тимофеевна. Это, батюшка, не я виновата.

Апломбов. Кто же?

Настасья Тимофеевна. Андрей Андреич виноват… Вчерась он был и обещал привесть самого настоящего генерала. (Вздыхает.) Должно, не нашел нигде, а то привел бы… Нешто нам жалко? Для родного дитя мы ничего не пожалеем. Генерал так генерал…

Апломбов. Но дальше… Всем, в том числе и вам, maman, известно, что за Дашенькой, пока я не сделал ей предложения, ухаживал этот телеграфист Ять. Зачем вы его пригласили? Разве вы не знали, что мне это неприятно?

Настасья Тимофеевна. Ох, как тебя? — Эпаминонд Максимыч, еще и дня нет, как женился, а уж замучил ты и меня, и Дашеньку своими разговорами. А что будет через год? Нудный ты, ух нудный!

Апломбов. Не нравится правду слушать? Ага! То-то! А вы поступайте благородно. Я от вас хочу только одного: будьте благородны!

Через залу из одной двери в другую проходят пары танцующих grand-rond. В передней паре шафер с Дашенькой, в задней Ять со Змеюкиной. Последняя пара отстает и остается в зале.

Жигалов и Дымба входят и идут к столу.

Шафер (кричит). Променад! Мсье, променад! (За сценой.) Променад!

Ять (Змеюкиной). Сжальтесь! Сжальтесь, очаровательная Анна Мартыновна!

Змеюкина. Ах, какой вы… Я уже вам сказала, что я сегодня не в голосе.

Ять. Умоляю вас, спойте! Одну только ноту! Сжальтесь! Одну только ноту!

Змеюкина. Надоели… (Садится и машет веером.)

Ять. Нет, вы просто безжалостны! У такого жестокого создания, позвольте вам выразиться, и такой чудный, чудный голос! С таким голосом, извините за выражение, не акушерством заниматься, а концерты петь в публичных собраниях! Например, как божественно выходит у вас вот эта фиоритура… вот эта… (Напевает.) «Я вас любил, любовь еще напрасно…» Чудно!

Змеюкина (напевает). «Я вас любил, любовь еще, быть может…»[2] Это?

Ять. Вот это самое! Чудно!

Змеюкина. Нет, я не в голосе сегодня. Нате, махайте на меня веером… Жарко! (Апломбову.) Эпаминонд Максимыч, что это вы в меланхолии? Разве жениху можно так? Как вам не стыдно, противный? Ну, о чем вы задумались?

Апломбов. Женитьба шаг серьезный! Надо все обдумать всесторонне, обстоятельно.

Змеюкина. Какие вы все противные скептики! Возле вас я задыхаюсь… Дайте мне атмосферы! Слышите? Дайте мне атмосферы! (Напевает.)

Ять. Чудно! Чудно!

Змеюкина. Махайте на меня, махайте, а то я чувствую, у меня сейчас будет разрыв сердца. Скажите, пожалуйста, отчего мне так душно?

Антон Чехов – Свадьба

Антон Чехов – Свадьба краткое содержание

Свадьба читать онлайн бесплатно

1.0 — Flanker2004 — создание файла

Антон Павлович Чехов

Сцена в одном действии

Евдоким Захарович Жигалов, отставной коллежский регистратор.

Настасья Тимофеевна, его жена.

Дашенька, их дочь.

Эпаминонд Максимович Апломбов, ее жених.

Федор Яковлевич Ревунов-Караулов, капитан 2-го ранга в отставке.

Андрей Андреевич Нюнин, агент страхового общества.

Анна Мартыновна Змеюкина, акушерка 30 лет, в ярко-пунцовом платье.

Иван Михайлович Ять, телеграфист.

Харлампий Спиридонович Дымба, грек-кондитер.

Дмитрий Степанович Мозговой, матрос из Добровольного флота.

Шафера, кавалеры, лакеи и проч.

Действие происходит в одной из зал кухмистера Андронова.

Ярко освещенная зала. Большой стол, накрытый для ужина. Около стола хлопочут лакеи во фраках. За сценой музыка играет последнюю фигуру кадрили.

Змеюкина, Ять и шафер (идут через сцену).

Змеюкина. Нет, нет, нет!

Ять (идя за ней). Сжальтесь! Сжальтесь!

Змеюкина. Нет, нет, нет!

Шафер (спеша за ними). Господа, так нельзя! Куда же вы? А гран-рон? Гран-рон, силь-ву-пле!

Входят Настасья Тимофеевна и Апломбов.

Настасья Тимофеевна. Чем тревожить меня разными словами, вы бы лучше шли танцевать.

Апломбов. Я не Спиноза какой-нибудь, чтоб выделывать ногами кренделя[1]. Я человек положительный и с характером и не вижу никакого развлечения в пустых удовольствиях. Но дело не в танцах. Простите, maman, но я многого не понимаю в ваших поступках. Например, кроме предметов домашней необходимости, вы обещали также дать мне за вашей дочерью два выигрышных билета. Где они?

Настасья Тимофеевна. Голова у меня что-то разболелась… Должно, к непогоде… Быть оттепели!

Апломбов. Вы мне зубов не заговаривайте. Сегодня же я узнал, что ваши билеты в залоге. Извините, maman, но так поступают одни только эксплоататоры. Я ведь это не из эгоистицизма — мне ваши билеты не нужны, но я из принципа, и надувать себя никому не позволю. Я вашу дочь осчастливил, и если вы мне не отдадите сегодня билетов, то я вашу дочь с кашей съем. Я человек благородный!

Настасья Тимофеевна (оглядывая стол и считая приборы). Раз, два, три, четыре, пять…

Лакей. Повар спрашивает, как прикажете подавать мороженое: с ромом, с мадерой или без никого?

Апломбов. С ромом. Да скажи хозяину, что вина мало. Скажи, чтоб еще го-сотерну поставил. (Настасье Тимофеевне.) Вы также обещали, и уговор такой был, что сегодня за ужином будет генерал. А где он, спрашивается?

Настасья Тимофеевна. Это, батюшка, не я виновата.

Апломбов. Кто же?

Настасья Тимофеевна. Андрей Андреич виноват… Вчерась он был и обещал привесть самого настоящего генерала. (Вздыхает.) Должно, не нашел нигде, а то привел бы… Нешто нам жалко? Для родного дитя мы ничего не пожалеем. Генерал так генерал…

Апломбов. Но дальше… Всем, в том числе и вам, maman, известно, что за Дашенькой, пока я не сделал ей предложения, ухаживал этот телеграфист Ять. Зачем вы его пригласили? Разве вы не знали, что мне это неприятно?

Настасья Тимофеевна. Ох, как тебя? — Эпаминонд Максимыч, еще и дня нет, как женился, а уж замучил ты и меня, и Дашеньку своими разговорами. А что будет через год? Нудный ты, ух нудный!

Апломбов. Не нравится правду слушать? Ага! То-то! А вы поступайте благородно. Я от вас хочу только одного: будьте благородны!

Через залу из одной двери в другую проходят пары танцующих grand-rond. В передней паре шафер с Дашенькой, в задней Ять со Змеюкиной. Последняя пара отстает и остается в зале.

Жигалов и Дымба входят и идут к столу.

Шафер (кричит). Променад! Мсье, променад! (За сценой.) Променад!

Ять (Змеюкиной). Сжальтесь! Сжальтесь, очаровательная Анна Мартыновна!

Змеюкина. Ах, какой вы… Я уже вам сказала, что я сегодня не в голосе.

Ять. Умоляю вас, спойте! Одну только ноту! Сжальтесь! Одну только ноту!

Змеюкина. Надоели… (Садится и машет веером.)

Ять. Нет, вы просто безжалостны! У такого жестокого создания, позвольте вам выразиться, и такой чудный, чудный голос! С таким голосом, извините за выражение, не акушерством заниматься, а концерты петь в публичных собраниях! Например, как божественно выходит у вас вот эта фиоритура… вот эта… (Напевает.) «Я вас любил, любовь еще напрасно…» Чудно!

Змеюкина (напевает). «Я вас любил, любовь еще, быть может…»[2] Это?

Ять. Вот это самое! Чудно!

Змеюкина. Нет, я не в голосе сегодня. Нате, махайте на меня веером… Жарко! (Апломбову.) Эпаминонд Максимыч, что это вы в меланхолии? Разве жениху можно так? Как вам не стыдно, противный? Ну, о чем вы задумались?

Апломбов. Женитьба шаг серьезный! Надо все обдумать всесторонне, обстоятельно.

Змеюкина. Какие вы все противные скептики! Возле вас я задыхаюсь… Дайте мне атмосферы! Слышите? Дайте мне атмосферы! (Напевает.)

Ять. Чудно! Чудно!

Змеюкина. Махайте на меня, махайте, а то я чувствую, у меня сейчас будет разрыв сердца. Скажите, пожалуйста, отчего мне так душно?

Ять. Это оттого, что вы вспотели-с…

Змеюкина. Фуй, как вы вульгарны! Не смейте так выражаться!

Ять. Виноват! Конечно, вы привыкли, извините за выражение, к аристократическому обществу и…

Змеюкина. Ах, оставьте меня в покое! Дайте мне поэзии, восторгов! Махайте, махайте…

Жигалов (Дымбе). Повторим, что ли? (Наливает.) Пить во всякую минуту можно. Главное действие, Харлампий Спиридоныч, чтоб дело свое не забывать. Пей, да дело разумей… А ежели насчет выпить, то почему не выпить? Выпить можно… За ваше здоровье!

А тигры у вас в Греции есть?

Дымба. Есть.

Жигалов. А львы?

Дымба. И львы есть. Это в России ницего нету, а в Греции все есть. Там у меня и отец, и дядя, и братья, а тут ницего нету.

Жигалов. Гм… А кашалоты в Греции есть?

Дымба. Все есть.

Настасья Тимофеевна (мужу). Что ж зря-то пить и закусывать? Пора бы уж всем садиться. Не тыкай вилкой в омары… Это для генерала поставлено. Может, еще придет…

Жигалов. А омары в Греции есть?

Дымба. Есть… Там все есть.

Жигалов. Гм… А коллежские регистраторы есть?

Змеюкина. Воображаю, какая в Греции атмосфера!

Жигалов. И, должно быть, жульничества много. Греки ведь все равно, что армяне или цыганы. Продает тебе губку или золотую рыбку, а сам так и норовит, чтоб содрать с тебя лишнее. Повторим, что ли?

Настасья Тимофеевна. Что ж зря повторять? Всем бы уж пора садиться. Двенадцатый час…

Жигалов. Садиться так садиться. Господа, покорнейше прошу! Пожалуйте! (Кричит.) Ужинать! Молодые люди!

Настасья Тимофеевна. Дорогие гости, милости просим! Садитесь!

Змеюкина (садясь за стол). Дайте мне поэзии! А он, мятежный, ищет бури, как будто в бурях есть покой[3]. Дайте мне бурю!

Ять (в сторону). Замечательная женщина! Влюблен! По уши влюблен!

Входят Дашенька, Мозговой, шафера, кавалеры, барышни и проч. Все шумно усаживаются за стол; минутная пауза; музыка играет марш.

Пересказ содержания рассказа А.П. Чехова «Свадьба» (Сцена в одном действии)

В ярко освещенном зале большой стол накрыт для свадебного ужина. Около стола хлопочут лакеи, за стеной звучит музыка. Через зал проходят гости: Анна Мартыновна Змеюкина (акушерка), в ярко—пунцовом платье, и телеграфист Иван Михайлович Ять, отчаянно ухаживающий за дамой, которая на все его: «Сжальтесь! Сжальтесь!» — отвечает только «Нет, нет, нет!» Появляется мать новобрачной — Настасья Тимофеевна Жигалова и с ней жених — Эпаминонд Максимович Апломбов.

Читайте также:  Чехов Душечка читать текст рассказа полный

Они ведут разговор о приданом. Жигаловой он неприятен, желая уйти от него, она предлагает жениху лучше потанцевать, «чем тревожить ее разными словами». Апломбов отвечает, что он «не Спиноза какой-нибудь, чтоб выделывать ногами кренделя», и возвращает разговор в прежнее русло. Жених напоминает, что ему обещали дать за невестой, кроме всего прочего, два выигрышных билета, но с приданым их не дали, а теперь выяснилось, что билеты заложены.

  • «Извините, татап, но так поступают одни только эксплуататоры,— упрекает он тещу. — Я ведь это не изэгоистицизма — мне ваши билеты не нужны, но я из принципа, и надувать себя никому не позволю. Я вашу дочь осчастливил, и если вы мне не отдадите сегодня билетов, то я вашу дочь с кашей съем. Я человек благородный!»

Недоволен жених и тем, что на вечере нет обещанного генерала, зато среди гостей мелькает бывший Дашенькин кавалер, телеграфист Ять. Настасья Тимофеевна огорченно замечает: «ЭпаминондМаксимович, еще и дня нет, как женился, а уж замучил ты и меня и Дашеньку своими разговорами. А что будет через год? Нудный ты, ух нудный!» Телеграфист Ять продолжает обхаживать Змеюкину, обмахивая ее веером и умоляя спеть («У такого жестокого создания… и такой чудный голос! С таким голосом, извините за выражение, не акушерством заниматься, а концерты петь. »). Змеюкина кокетничает: «Нет, я не в голосе сегодня. Нате, махайте на меня веером… Дайте мне атмосферы. Дайте мне поэзии, восторгов!» В стороне угощаются отец молодой и кондитер Дымба, грек. Жигалов пытается выяснить у Дымбы, что есть в Греции такого, чего нет в России. Выясняется, что в Греции есть и львы, и тигры, и кашалоты, и даже такие колежские регистраторы, как Жигалов: «Это в России ничего нету, а в Греции есть все».

Телеграфист Ять, согретый выпивкой и закуской, просит слова. По его мнению, торжество замечательно удалось, вот только не хватает электрического освещения. Начинается спор. Жигалов доказывает, что электрическое освещение одно только жульничество: «… ты давай не уголек, а что-нибудь существенное, этакое что-нибудь особенное, чтоб было за что взяться! Ты давай огня — понимаешь?— огня, который натуральный, а не умственный». Того же мнения придерживается Апломбов со своей молодой женой Дашенькой. Разговор этот начат лишь для того, чтобы слушателям было непонятно и чтобы «свою образованность показать» — считает молодая.

Настасья Тимофеевна поддерживает ее: слава Богу, прожила она век без образования и вот уже третью дочку за хорошего человека отдает, а кому не нравится, пусть идет к своим образованным. Ять неосторожно намекает на то, что Апломбов женился на приданом, и начинается перепалка. Оскорбленный в лучших чувствах жених показывает телеграфисту на дверь:

  • «А вы, господин Ять, хоть и знакомый мне, а я вам не позволю строить в чужом доме безобразия! Позвольте вам выйти вон!»

Телеграфист тушуется. Он соглашается уйти, только требует отдать ему пять рублей, которые Апломбов брал у него в долг в прошлом году: « Выпью вот еще и… и уйду, только вы сначала долг отдайте». Всех примиряет новый тост за здоровье молодых. Праздник продолжается, гости произносят тосты, пьют и едят. Появляется новый гость, Андрей Андреевич Нюнин, с радостным сообщением, что сейчас прибудет заказанный генерал: «Не генерал, а малина. Не пехота какая-нибудь, не инфантерия, а флотский! По чину он капитан второго ранга, а по —ихнему, по—морскому, это все —равно, что генерал—майор, или в гражданской — действительный статский советник.. Решительно все равно. Даже выше». Нюнин рассказывает, как пришлось уговаривать генерала пойти на свадьбу, расхваливать ему хозяев и жениха. Вскоре появляется и ожидаемый «свадебный генерал» — капитан второго ранга Ревунов—Караулов. Новый гость несколько обескуражен: он смущен таким почтительным отношением и не понимает, почему Нюнин зовет его «вашим превосходительством». Отведя его в сторону, старик сконфуженно говорит, что капитан второго ранга — это даже ниже полковника.

Сев за стол и выпив за здоровье молодых, Ревунов быстро хмелеет и погружается в воспоминания о былой службе. Поскольку старик несколь- ко глуховат, то говорит он излишне громко:

  • «Если идя полным ветром… надо поставить брамсели и бом-брамсели! Тут уж надо командовать: са-линговые к вантам на брамсели и бом-брамсели… Тянут, знаете ли, брам и бом—брам — шкоты и поднимают фалы…»

Речь его, насыщенная морскими терминами и командами, непонятна окружающим и мешает слышать тосты других гостей. Попытки остановить громкоголосого старика ни к чему не приводят. Наконец Настасья Тимофеевна не выдерживает: «Я говорю, постыдились бы на старости лет! Генерал, а безобразите!» Ревунов, решив внести ясность, сообщает, что никакой он не генерал, а капитан второго ранга, а это по военной табели о рангах соответствует подполковнику. Настасья Тимофеевна потрясена. Она требует вернуть ей двадцать пять рублей, якобы заплаченные Ревунову через Нюнина.

Старик, в ужасе оглядев окружающих, наконец всё понимает:

  • «Никаких я денег не получал! Подите прочь! Какая гадость! Какая низость! Оскорбить так старого человека, моряка, заслуженного офицера! Будь это порядочное общество, я мог бы вызвать на дуэль, а теперь что я могу сделать? (Растерянно) Где дверь? В какую сторону идти? Человек, выведи меня! Человек! Какая низость! Какая гадость! (Уходит)».

«Андрюшенька, где же двадцать пять рублей?»— растерянно спрашивает мать невесты. Нюнин: «Тут все радуются, а вы черт знает о чем! За здоровье молодых! Музыка, марш!»

Краткое изложение рассказа А. П. Чехова “Свадьба”

В ярко освещенном зале большой стол накрыт для свадебного ужина. Около стола хлопочут лакеи, за стеной звучит музыка. Через зал проходят гости: Анна Мартыновна Змеюкина , в ярко-пунцовом платье, и телеграфист Иван Михайлович Ять, отчаянно ухаживающий за дамой, которая на все его: “Сжальтесь!

Сжальтесь!” – отвечает только “Нет, нет, нет!” Появляется мать новобрачной – Настасья Тимофеевна Жигалова и с ней жених – Эпаминонд Максимович Апломбов.

Они ведут разговор о приданом. Жигаловой он неприятен, желая уйти от него, она

Жених напоминает, что ему обещали дать за невестой, кроме всего прочего, два выигрышных билета, но с приданым их не дали, а теперь выяснилось, что билеты заложены.

“Извините, татап, но так поступают одни только эксплуататоры,- упрекает он тещу. – Я ведь это не изэгоистицизма – мне ваши билеты не нужны, но я из принципа, и надувать себя никому не позволю. Я вашу дочь осчастливил, и если вы мне не отдадите

Недоволен жених и тем, что на вечере нет обещанного генерала, зато среди гостей мелькает бывший Дашенькин кавалер, телеграфист Ять. Настасья Тимофеевна огорченно замечает: “ЭпаминондМаксимович, еще и дня нет, как женился, а уж замучил ты и меня и Дашеньку своими разговорами. А что будет через год?

Нудный ты, ух нудный!” Телеграфист Ять продолжает обхаживать Змеюкину, обмахивая ее веером и умоляя спеть . Змеюкина кокетничает: “Нет, я не в голосе сегодня. Нате, махайте на меня веером… Дайте мне атмосферы. Дайте мне поэзии, восторгов!” В стороне угощаются отец молодой и кондитер Дымба, грек.

Жигалов пытается выяснить у Дымбы, что есть в Греции такого, чего нет в России. Выясняется, что в Греции есть и львы, и тигры, и кашалоты, и даже такие колежские регистраторы, как Жигалов: “Это в России ничего нету, а в Греции есть все”.

Телеграфист Ять, согретый выпивкой и закуской, просит слова. По его мнению, торжество замечательно удалось, вот только не хватает электрического освещения. Начинается спор. Жигалов доказывает, что электрическое освещение одно только жульничество: “… ты давай не уголек, а что-нибудь существенное, этакое что-нибудь особенное, чтоб было за что взяться!

Ты давай огня – понимаешь?- огня, который натуральный, а не умственный”. Того же мнения придерживается Апломбов со своей молодой женой Дашенькой. Разговор этот начат лишь для того, чтобы слушателям было непонятно и чтобы “свою образованность показать” – считает молодая.

Настасья Тимофеевна поддерживает ее: слава Богу, прожила она век без образования и вот уже третью дочку за хорошего человека отдает, а кому не нравится, пусть идет к своим образованным. Ять неосторожно намекает на то, что Апломбов женился на приданом, и начинается перепалка. Оскорбленный в лучших чувствах жених показывает телеграфисту на дверь:

“А вы, господин Ять, хоть и знакомый мне, а я вам не позволю строить в чужом доме безобразия! Позвольте вам выйти вон!”

Телеграфист тушуется. Он соглашается уйти, только требует отдать ему пять рублей, которые Апломбов брал у него в долг в прошлом году: ” Выпью вот еще и… и уйду, только вы сначала долг отдайте”. Всех примиряет новый тост за здоровье молодых.

Праздник продолжается, гости произносят тосты, пьют и едят. Появляется новый гость, Андрей Андреевич Нюнин, с радостным сообщением, что сейчас прибудет заказанный генерал: “Не генерал, а малина. Не пехота какая-нибудь, не инфантерия, а флотский! По чину он капитан второго ранга, а по – ихнему, по-морскому, это все – равно, что генерал-майор, или в гражданской – действительный статский советник.. Решительно все равно.

Даже выше”. Нюнин рассказывает, как пришлось уговаривать генерала пойти на свадьбу, расхваливать ему хозяев и жениха. Вскоре появляется и ожидаемый “свадебный генерал” – капитан второго ранга Ревунов-Караулов. Новый гость несколько обескуражен: он смущен таким почтительным отношением и не понимает, почему Нюнин зовет его “вашим превосходительством”.

Отведя его в сторону, старик сконфуженно говорит, что капитан второго ранга – это даже ниже полковника.

Сев за стол и выпив за здоровье молодых, Ревунов быстро хмелеет и погружается в воспоминания о былой службе. Поскольку старик несколь – ко глуховат, то говорит он излишне громко:

Читайте также:  Чехов На мельнице читать текст

“Если идя полным ветром… надо поставить брамсели и бом-брамсели! Тут уж надо командовать: са-линговые к вантам на брамсели и бом-брамсели… Тянут, знаете ли, брам и бом-брам – шкоты и поднимают фалы…”

Речь его, насыщенная морскими терминами и командами, непонятна окружающим и мешает слышать тосты других гостей. Попытки остановить громкоголосого старика ни к чему не приводят. Наконец Настасья Тимофеевна не выдерживает: “Я говорю, постыдились бы на старости лет!

Генерал, а безобразите!” Ревунов, решив внести ясность, сообщает, что никакой он не генерал, а капитан второго ранга, а это по военной табели о рангах соответствует подполковнику. Настасья Тимофеевна потрясена. Она требует вернуть ей двадцать пять рублей, якобы заплаченные Ревунову через Нюнина.

Старик, в ужасе оглядев окружающих, наконец все понимает:

“Никаких я денег не получал! Подите прочь! Какая гадость! Какая низость!

Оскорбить так старого человека, моряка, заслуженного офицера! Будь это порядочное общество, я мог бы вызвать на дуэль, а теперь что я могу сделать? Где дверь?

В какую сторону идти? Человек, выведи меня! Человек! Какая низость!

“Андрюшенька, где же двадцать пять рублей?”- растерянно спрашивает мать невесты. Нюнин: “Тут все радуются, а вы черт знает о чем! За здоровье молодых! Музыка, марш!”

Свадьба – краткое содержание рассказа Чехова

Антон Павлович Чехов

Руководство для желающих жениться

Руководство для желающих жениться

Так как предмет этой статьи составляет мужскую тайну и требует серьезного умственного напряжения, на которое весьма многие дамы не способны, то прошу отцов, мужей, околоточных надзирателей и проч. наблюдать, чтобы дамы и девицы этой статьи не читали. Это руководство не есть плод единичного ума, но составляет квинтэссенцию из всех существующих оракулов, физиономик, кабалистик и долголетних бесед с опытными мужьями и компетентнейшими содержательницами модных мастерских.

Введение. – Семейная жизнь имеет много хороших сторон. Не будь ее, дочери всю жизнь жили бы на шее отцов и многие музыканты сидели бы без хлеба, так как тогда не было бы свадеб. Медицина учит, что холостяки обыкновенно умирают сумасшедшими, женатые же умирают, не успев сойти с ума. Холостому завязывает галстук горничная, а женатому жена. Брак хорош также своею доступностью. Жениться можно богатым, бедным, слепым, юным, старым, здоровым, больным, русским, китайцам… Исключение составляют только безумные и сумасшедшие, дураки же, болваны и скоты могут жениться сколько им угодно.

Руководство I. – Ухаживая за девицей, обращай внимание прежде всего на наружность, ибо по наружности узнается характер особы. В наружности различай: цвет волос и глаз, рост, походку и особые приметы. По цвету волос женщины делятся на блондинок, брюнеток, шатенок и проч. Блондинки обыкновенно благонравны, скромны, сентиментальны, любят папашу и мамашу, плачут над романами и жалеют животных. Характером они прямолинейны, в убеждениях строго консервативны, с буквой ѣ не в ладу. К чужим любвям они относятся чутко, в своей же собственной любви они холодны, как рыбы. В самую патетическую минуту блондинка может зевнуть и сказать: «Не забыть бы послать завтра за коленкором!» Выйдя замуж, они скоро киснут, толстеют и вянут. Плодовиты, чадолюбивы и плаксивы. Мужьям неверности не прощают, сами же изменяют охотно. Жены-блондинки обыкновенно мистичны, подозрительны и считают себя страдалицами. Брюнетки не так рассудительны, как блондинки. Они подвижны, непостоянны, капризны, вспыльчивы, часто ссорятся с мамашами и бьют по щекам горничных. Начинают «не обращать внимания» на гадких мужчин уже с 12 лет, учатся плохо, ненавидят классных дам, любят романы, причем пропускают описания природы и прочитывают объяснения в любви по пяти раз. Они пылки, страстны и любят с азартом, сломя голову, задыхаясь… Жена-брюнетка – это целая инквизиция. С одной стороны, такая страсть, что чертям тошно, с другой – капризы, наряды, бесшабашная логика, визг, писк… С изменою мужей мирятся скоро, платя им тою же монетою. Шатенки от блондинок не ушли и к брюнеткам не пришли. Составляют нечто среднее между теми и другими. Считают себя брюнетками. Рыжие лукавы, лживы, злы, коварны… Любви без коварства не понимают. Обыкновенно бывают очень хорошо сложены и имеют на всем теле великолепную розовую кожу. Говорят, что черти и лешие обязательно женятся на рыжих. Где лживость, там трусость и малодушие. Достаточно хорошенько прикрикнуть на рыжую («Я тебе!»), чтобы она свернулась в калачик и полезла целоваться. Не забывай, что Мессалина и Нана были рыжие. Прическа при выборе жены имеет тоже немалое значение. Волоса гладко причесанные, прилизанные, с белым пробором означают простоватость, ограниченность желаний… Такая прическа наичаще бывает у швеек, лавочниц и купеческих дочек. Подстриженная прядь волос, спущенная на лоб, означает суетную мелочность, ограниченность ума и похотливость. Этою прядью стараются обыкновенно скрыть узкий лоб… Шиньон и вообще орнаменты из чужих волос говорят за безвкусие, отсутствие фантазии и о том, что в прическу вмешивалась мамаша. Волоса, зачесанные сзади наперед, предполагают в женщине желание нравиться не только спереди, но и сзади. Такая прическа, если она не вершится тяжелой вавилонской башней, означает вкус и легкость нрава. Вьющиеся волосы говорят за игривость и художественность натуры. Прическа небрежная, всклоченная предполагает сомнение или душевную леность. Под стрижеными волосами скрывается образ мыслей. Если женщина седа или лыса и в то же время желает выйти замуж, то, значит, у нее много денег. Чем меньше в прическе шпилек, тем женщина изобретательнее и тем вернее, что у нее не чужие волосы. Теперь о цвете глаз. Голубые глаза с поволокой означают верность, покорность и кротость. Голубые выпученные бывают наичаще у женщин-шулеров и продажных. Черные глаза означают страстность, вспыльчивость и коварство. Заметь, что у умных женщин редко бывают черные глаза. Серые бывают у щеголих, хохотуний и дурочек. Карие предполагают любовь к сплетням и зависть к чужим нарядам. Рост выбирай средний. Высокие женщины грубоваты и больно бьют, маленькие же в большинстве случаев бывают егозы и любят визжать, царапаться и подпускать шпильки. Горбатых избегай: эти злы и ехидны. Походка торопливая, с оглядками, говорит о ветрености и легкомыслии. Походка ленивая бывает у женщин, сердце которых уже занято, – тут ты не пообедаешь. Походка утичья, с перевальцем и виляньем турнюра, есть признак добродушия, податливости и иногда тупости. Походка горделивая, лебединая бывает у этих дам и содержанок. Чем спесивее походка, тем, значит, старее и богаче содержатель. Такая походка у девиц означает самомнение и ограниченность. Если барыня не идет, а плывет, как пава, то поворачивай оглобли: она накормит, утешит, но непременно возьмет под башмак. Особые приметы не многочисленны. Ямочки на щеках означают кокетство, тайные грешки и добродушие. Ямочки на щеках и прищуренные глаза обещают многое, но не для платониста. Усики говорят о бесплодии. Длинные ногти бывают у белоручек. Слившиеся брови означают, что данная особь будет строгой матерью и бешеной тещей. Веснушки наичаще замечаются у рыжих чертовок, рабынь и дурочек. Пухленькие и сдобненькие барышни с одутлыми щеками и красными руками наивны, в слове еще делают четыре ошибки, но зато они скоро выучиваются печь вкусные пироги и шить мужу бархатные жилетки.

Руководство II. – Не моги жениться без приданого. Жениться без приданого всё равно что мед без ложки, Шмуль без пейсов, сапоги без подошв. Любовь сама по себе, приданое само по себе. Запрашивай сразу 200 000. Ошеломив цифрой, начинай торговаться, ломаться, канителить. Приданое бери обязательно до свадьбы. Не принимай векселей, купонов, акций и каждую сторублевку ощупай, обнюхай и осмотри на свет, ибо нередки случаи, когда родители дают за своими дочерями фальшивые деньги. Кроме денег, выторгуй себе побольше вещей. Жена, даже плохая, должна принести с собою: a) побольше мебели и рояль; b) одну перину на лебяжьем пуху и три одеяла: шёлковое, шерстяное и бумажное; c) два меховых салопа, один для праздников, другой для будней; d) побольше чайной, кухонной и обеденной посуды; e) 18 сорочек из лучшего голландского полотна, с отделкой; 6 кофт из такого же полотна с кружевной отделкой; 6 кофт из нансу; 6 пар панталон из того же полотна и столько же пар из английского шифона; 6 юбок из мадаполама с прошивками и обшивками; пеньюар из лучшей батист-виктории; 4 полупеньюара из батист-виктории; 6 пар панталон канифасовых. Простынь, наволочек, чепчиков, чулков, бумазейных юбок, подвязок, скатертей, платков и проч. должно быть в достаточном количестве. Всё это сам осмотри, сочти, и чего недостанет, немедленно потребуй. Детского белья не бери, так как существует примета: есть белье – детей нет, дети есть – белья нет; f) вместо платьев, фасон коих скоро меняется, требуй материи в штуках; g) без столового серебра не женись.

Женившись, будь с женою строг и справедлив, не давай ей забываться и при каждом недоразумении говори ей: «Не забывай, что я тебя осчастливил!»

Дмитрий Осипович Ваксин, архитектор, воротился из города к себе на дачу под свежим впечатлением только что пережитого спиритического сеанса. Раздеваясь и ложась на свое одинокое ложе (мадам Ваксина уехала к Троице), Ваксин стал невольно припоминать всё слышанное и виденное. Сеанса, собственно говоря, не было, а вечер прошел в одних только страшных разговорах. Какая-то барышня ни с того ни с сего заговорила об угадывании мыслей. С мыслей незаметно перешли к ду́хам, от духов к привидениям, от привидений к заживо погребенным… Какой-то господин прочел страшный рассказ о мертвеце, перевернувшемся в гробу. Сам Ваксин потребовал блюдечко и показал барышням, как нужно беседовать с духами. Вызвал он, между прочим, дядю своего Клавдия Мироновича и мысленно спросил у него: «Не пора ли мне дом перевести на имя жены?» – на что дядя ответил: «Во благовремении всё хорошо».

Ссылка на основную публикацию