Колотый сахар – краткое содержание рассказа Паустовский

“Колотый сахар” краткое содержание: удивительная история собирателя песен

К.Г. Паустовский всегда старался видеть необычное и прекрасное в самых обыденных вещах. А героев его небольших рассказов можно сравнить с действующими лицами более масштабных произведений. Это касается и рассказа “Колотый сахар”, краткое содержание которого приводится ниже.

Немного о северном лете

Краткое содержание “Колотого сахара” следует начать с того, что рассказчик – это неутомимый путешественник. И северным летом он оказывается в городке Вознесенье, который находился рядом с Онежским озером. Первые, кто ему встретились – это мальчишки, удившие рыбу, а неподалеку от них был милиционер с вихрами и веснушками.

Светившая луна, по наблюдениям рассказчика, была не нужна в те дни – на севере уже наступили белые ночи. Северное лето – удивительное, загадочное и прекрасное. Солнечный свет превращает озера в огромные чистые зеркала, а его сияние напоминает о том, что зима лишь на время спряталась и скоро снова подует морозной свежестью.

Поиск ночлега

В кратком содержании “Колотого сахара” нужно отметить, что встреча рассказчика и одного из действующих лиц случилась тогда, когда путешественник искал ночлег. Он отправился в город, а следом за ним шел весьма упитанный человек со стрижкой бобриком. Сразу же рассказчик увидел равнодушие, которое исходило от этого неизвестного. Этому толстячку было нужно поехать на реку Ковжу по каким-то лесным делам.

Этот человек был занят только своими делами, говорил косноязычно и был скучен. Рассказчику показалось, что даже небо становилось бледнее только потому, что его разговоры были скучны.

Домик старушки

В кратком содержании “Колотый сахар” важным моментом является тот, когда рассказчик увидел небольшой бревенчатый домик. У калитки сидела девочка со светлыми глазами и баюкала свою тряпичную куклу. Он спросил, можно ли переночевать в их домике, девочка только кивнула и провела его внутрь. Не отставал от рассказчика и человек со стрижкой бобриком.

В горнице они увидели старушку в железных очках и прислонившегося к стене старика. Он был очень худ, и по его одежде было видно, что он много ходит, потому что она была вся в пыли. Тем временем девочка сказала своей бабушке, что один из вошедших просится заночевать.

Старушка поклонилась в пояс и радушно пригласила остаться в ее домике, хотя из-за тесноты придется спать на полу. Говорила она нараспев. В это время в разговор вступает незнакомец.

Разговор человека с бобриком и старика

В кратком содержании “Колотого сахара” важный момент – это беседа между непрошеным гостем и старым человеком. Этот человек (видимо, какое-то должностное лицо) сказал бабушке, что жизнь у нее находится на низком организационном уровне. Услышав эти слова, старик открыл глаза, а они были у него практически белые, как у слепого человека. Он отвечал, что нужно терпеть, а такого, как этот господин, ни деньги, ни ум не сделают богатым.

Человек, стриженный бобриком, пригрозил старику милицией, но на его защиту встала хозяйка и попросила не обижаться на него, дескать, он бродячий, бездомный. При этом заявлении толстый равнодушный господин заметно оживился. Он стал допытываться о том, откуда этот старик и чем он занимается. Тот назвался Александром, а его дом – везде, потому как нигде нет для него чужбины.

Старик собирал людскую мудрость и делился добрым словом. Только он был неграмотен, потому и надеялся только на свою память. Собеседник попросил предъявить документы, на что Александр ответил, что они у него имеются, только ему он их не покажет. Тогда этот господин сказал, что он сейчас приведет того, кому они будут интересны и ушел, хлопнув дверью. Старик сказал, что этот человек еще не созрел как личность, и от таких только суета. Далее в кратком содержании “Колотого сахара” Константина Паустовского читатели узнают о прошлом мудрого старца.

История странника

Кульминационным моментом в кратком содержании “Колотый сахар” Паустовского является рассказ старика о его жизни. То лицо привело милиционера для выяснения личности бездомного Александра. Но прежде чем показать документы, тот попросил выслушать свою историю.

Деда его звали Прохором, и был у него великий дар – пение. Человек свой голос беречь должен, да вот только Прохор не уберег его – сорвал. Как-то раз на ярмарке он познакомился с А.С. Пушкиным. Поэт, заслушавшись Прохора, предложил пойти в питейное заведение. И беседовали они до самой ночи. Вернулся дед хмельной, веселый, но не от вина, а от красоты слов, которыми разговаривал с ним Пушкин.

Однажды среди ночи подняли деда по служебному распоряжению. Увидел он странный гроб, который был веревками увязан, спросил Прохор у жандармов, кто там лежит. И услышал, что Пушкин – застрелили его на дуэли. Повез дед его и так горестно, печально ему стало, что он не выдержал и запел. А морозная ночь стояла. Вернулся Прохор, а оказалось, что голос он сорвал, и с тех пор говорил только шепотом.

Задела эта история милиционера, проникся он добрыми чувствами к старику и не стал удостоверение его смотреть. Рассказчик решил посмотреть и увидел, что старик оказался собирателем народных песен, сказок. Когда гости ушли, мудрый старец сказал, что плохо, когда у человека черствая душа – от этого жизнь теряет все свои краски.

Добрый поступок

Заканчивается краткое содержание “Колотого сахара” Паустовского тем, что когда рассказчик пил чай с бабушкой и стариком, к девочке подошел тот веснушчатый милиционер. Он отдал ей колотый сахар и баранки и велел передать дедушке, а сам он ушел – ему надо было приступать к своим обязанностям.

Старик обрадовался доброму поступку милиционера и сказал, что из-за людской доброты ему хочется жить дальше. Бабушка ему ответила, что такие добрые и чистые люди, как он, долго живут на свете. Потом рассказчик уехал в другой город и во время плавания наблюдал за северным летом.

Можно прочитать краткое содержание “Колотого сахара” на “Брифли”, но лучше ознакомиться с рассказом полностью. Он небольшой, но, прочитав его, захочется стать лучше и сделать этот мир чуточку прекраснее.

Колотый сахар – краткое содержание рассказа Паустовский

• ЖАНРЫ 359
• АВТОРЫ 258 088
• КНИГИ 592 381
• СЕРИИ 22 123
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 552 739

Северным летом я приехал в городок Вознесенье, на Онежском озере.

Пароход пришел в полночь. Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длинные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках.

Неверное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю теплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озера в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озер, и все еще дышит оттуда запахом снега.

В садах отцвели березы. Белобрысые босые мальчишки сидели на дощатой пристани и удили корюшку. Все вокруг казалось белым, кроме черных больших поплавков. Мальчишки не спускали с них прищуренных глаз и шепотом просипи друг у друга дать покурить.

Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер.

– А ну, даваавай не курить на пристани! Давай не безобразничать!! – покрикивал он изредка, и тотчас же несколько махорочных огоньков падали в белую воду, шипели и гасли.

Я пошел в город искать ночлег. За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.

Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…

Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека.

Мы шли по дощатым тротуарам, черемуха цвела в холодных ночных садах, за открытыми окнами горели неяркие лампы.

У калитки бревенчатого дома сидела на скамейке тихая светлоглазая девочка и баюкала тряпичную куклу. Я спросил ее, можно ли переночевать в их доме. Она молча кивнула и провела меня по скрипучей крутой лестнице в чистую горницу. Человек, стриженный бобриком» упрямо шел следом.

В горнице вязала за столом старуха в железных очках и сидел прислонившись к стене, худой пыльный старик с закрытыми глазами.

– Бабушка, – сказала девочка и показала на меня куклой, – вот заезжий просится ночевать.

Старуха встала и поклонилась мне в пояс.

– Ночуй, желанный, – сказала она нараспев. – Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, – придется на полу постелить.

– На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка, – придирчиво сказал человек, стриженный бобриком.

Тогда старик открыл глаза – они были у него почти белые, как у слепого, – и медленно ответил:

– Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи – притерпишься.

– Имей в виду, гражданин, – сказал человек, стриженный бобриком, – с кем разговариваешь! Должно в милиции не сидел!

– Ох, батюшка, – жалобно пропела старуха, – не обижайся па странника! Бездомный он, бродячий старик, чего с него спрашивать?

Человек, стриженный бобриком, оживился.! лаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.

– Безусловно чуждый старик, – сказал он с торжеством. – Надо соображать, кого в дом пускаете. Может, он беглец из концлагеря или подпольный монах? Сейчас мы выясним его личность. Как тебя звать? Откуда родом?

Старик усмехнулся. Девочка уронила куклу, и губы у нее задрожали. – Родом я отовсюду, – ответил спокойно старик. – Нигде нету для меня чужбины. А зовут меня Александр.

– Сеятель я и собиратель, – так же спокойно ответил старик. – В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова. Только неграмотен я, – бот и приходится все на слух принимать, на память сбою полагаться.

Человек, стриженный бобриком, озадаченно помолчал.

– Есть-то есть, только не для тебя они писаны, милый человек. Документы у меня дорогие.

– Ну, – сказал человек, стриженный бобриком, – мы найдем того, для кого они писаны.

И он ушел, хлопнув дверью.

– Сырой человек, неспелый, – сказал, помолчав, старик. – От таких бывает в жизни одна сyeтa.

Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у нее в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал. Девочка постелила на стол чистую суровую скатерть. От скатерти пахло ржаным хлебом.

За открытым окном блистала звезда. Она была туманной, очень большой, и странным казалось ее одиночество на громадном зеленеющем небе.

Ночное чаепитие меня не удивило, – давно я заметил, что северным летом люди долго не спят. И сейчас за окном, у калитки соседнего дома, стояли две девушки и, обнявшись, смотрели на тусклое озеро. Как всегда бывает белой ночью, лица девушек казались бледными от волнения, печальными и красивыми.

– Ленинградские это комсомолки, – сказала старуха. – Дочери капитанов. На лето всегда приезжают.

Старик сидел с закрытыми глазами и молчал, как будто прислушавался. Потом он открыл глаза и вздохнул.

– Ведет! – сказал он горестно. – Прости, бабушка, меня, дурака, за докуку.

Лестниц– скрипела. По ней тяжело подымались люди. Без стука вошел человек, стриженный бобриком. За ним шел вихрастый озабоченный милиционер – тот, что удил рыбу на пристани. Человек, стриженный бобриком, кивнул на старика.

– А ну, давай, дед, – сурово сказал милиционер, – давай выясняй свою личность! Налаживай документы!

– Личность моя простая, – ответил старик, – только рассказывать долго. Садись, слушай.

– Ты поскорей! – сказал милиционер. – Сидеть мне некогда, надо тебя в отделение представить.

– В отделение, родимый, мы завсегда с тобой успеем, в отделении разговор короткий, не с кем душу отвести. Мне седьмой десяток пошел, помру я не нынче-завтра на чужом дворе. Значит, должен ты меня вытерпеть.

– Ну, давай, – согласился милиционер. – Только не путай!

– Зачем путать! Жизнь моя чистая, ее не запутаешь. Все мы, Федосьевы, были со стародавних времен ямщики да певуны. Дед мой Прохор был великий певец, по всему тракту от Пскова до Новгорода голос свой пропел, проплакал. Голос беречь надо, он не зря человеку даден, и дед мой берег, да не уберег – сорвался. Может, знаешь иль нет, жил у нас в Псковской губернии знаменитый земляк Александр Сергеевич, поэт Пушкин.

– Еще бы не знать-то!

– Из-за него дед голос свой и сорвал. Встретились они на ярмарке, в Святогорском монастыре. Дед пел. Пушкин слушал. Потом пошли они в питейное заведение и просидели до ночи. Об чем гуторили, никому не известно, только дед вернулся веселый, как хмельной, хоть вина почти и не пил. Говорил потом бабке: «От слов и от смеха его я захмелел, Настюшка, – такой красоты слова – лучше всякой моей песни». Была у деда одна песня, очень ее Пушкин уважал.

Старик молчал и вдруг запел звенящим томительным голосом:

Девушки подошли к окну и, обнявшись, слушали. Милиционер осторожно сел на скамью.

– Да, – вздохнул старик, – многие времена прошли, умер дед столетним стариком и песню ту велел петь своим сыновьям и внукам. Однако не про то я говорю. Раз зимой будят деда ночью, стучат в оконце, велят запрягать по спешной казенной надобности. Вышел дед с крыльца, видит – полно жандармов, ходят, звенят тесаками. Ну, думает, опять везти каторжан. Однако нет никаких арестантов, а на санях черный гроб лежит, веревками увязан. Кого же это, думает, и в могилу, страдальца, в оковах везут, кого ж это царь и после смерти боится? Подошел к гробу, смахнул рукавицей снег с черной крышки и спрашивает жандарма: «Кого повезем?» – «Пушкина, – говорит жандарм. – Убили его в Петербуpre». Дед отступил на шаг, скинул шапку и поклонился гробу в пояс. «Ты, что ж, знаком ему, что ли?» – спрашивает жандарм. «Песни я ему пел». – «Ну, так теперь петь не будешь!» Ночь была тяжкая, крепкая, дыхание в груди замерзало. Подвязал дед бубенцы, чтобы не гремели, сел на облучок, поехал. Тихо кругом, только полозья свистят да слышно, тесаки стучат и стучат о гроб глухим стуком. Накипело у деда на сердце, от слез заболели глаза, собрал он весь свой голос и запел:

Константин Паустовский – Колотый сахар

Константин Паустовский – Колотый сахар краткое содержание

Колотый сахар читать онлайн бесплатно

Северным летом я приехал в городок Вознесенье, на Онежском озере.

Пароход пришел в полночь. Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длинные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках.

Неверное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю теплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озера в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озер, и все еще дышит оттуда запахом снега.

В садах отцвели березы. Белобрысые босые мальчишки сидели на дощатой пристани и удили корюшку. Все вокруг казалось белым, кроме черных больших поплавков. Мальчишки не спускали с них прищуренных глаз и шепотом просипи друг у друга дать покурить.

Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер.

– А ну, даваавай не курить на пристани! Давай не безобразничать!! – покрикивал он изредка, и тотчас же несколько махорочных огоньков падали в белую воду, шипели и гасли.

Я пошел в город искать ночлег. За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.

Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…

Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека.

Мы шли по дощатым тротуарам, черемуха цвела в холодных ночных садах, за открытыми окнами горели неяркие лампы.

У калитки бревенчатого дома сидела на скамейке тихая светлоглазая девочка и баюкала тряпичную куклу. Я спросил ее, можно ли переночевать в их доме. Она молча кивнула и провела меня по скрипучей крутой лестнице в чистую горницу. Человек, стриженный бобриком» упрямо шел следом.

В горнице вязала за столом старуха в железных очках и сидел прислонившись к стене, худой пыльный старик с закрытыми глазами.

– Бабушка, – сказала девочка и показала на меня куклой, – вот заезжий просится ночевать.

Старуха встала и поклонилась мне в пояс.

– Ночуй, желанный, – сказала она нараспев. – Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, – придется на полу постелить.

– На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка, – придирчиво сказал человек, стриженный бобриком.

Тогда старик открыл глаза – они были у него почти белые, как у слепого, – и медленно ответил:

– Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи – притерпишься.

– Имей в виду, гражданин, – сказал человек, стриженный бобриком, – с кем разговариваешь! Должно в милиции не сидел!

– Ох, батюшка, – жалобно пропела старуха, – не обижайся па странника! Бездомный он, бродячий старик, чего с него спрашивать?

Человек, стриженный бобриком, оживился.! лаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.

– Безусловно чуждый старик, – сказал он с торжеством. – Надо соображать, кого в дом пускаете. Может, он беглец из концлагеря или подпольный монах? Сейчас мы выясним его личность. Как тебя звать? Откуда родом?

Старик усмехнулся. Девочка уронила куклу, и губы у нее задрожали. – Родом я отовсюду, – ответил спокойно старик. – Нигде нету для меня чужбины. А зовут меня Александр.

– Сеятель я и собиратель, – так же спокойно ответил старик. – В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова. Только неграмотен я, – бот и приходится все на слух принимать, на память сбою полагаться.

Человек, стриженный бобриком, озадаченно помолчал.

– Есть-то есть, только не для тебя они писаны, милый человек. Документы у меня дорогие.

– Ну, – сказал человек, стриженный бобриком, – мы найдем того, для кого они писаны.

И он ушел, хлопнув дверью.

– Сырой человек, неспелый, – сказал, помолчав, старик. – От таких бывает в жизни одна сyeтa.

Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у нее в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал. Девочка постелила на стол чистую суровую скатерть. От скатерти пахло ржаным хлебом.

За открытым окном блистала звезда. Она была туманной, очень большой, и странным казалось ее одиночество на громадном зеленеющем небе.

Ночное чаепитие меня не удивило, – давно я заметил, что северным летом люди долго не спят. И сейчас за окном, у калитки соседнего дома, стояли две девушки и, обнявшись, смотрели на тусклое озеро. Как всегда бывает белой ночью, лица девушек казались бледными от волнения, печальными и красивыми.

– Ленинградские это комсомолки, – сказала старуха. – Дочери капитанов. На лето всегда приезжают.

Старик сидел с закрытыми глазами и молчал, как будто прислушавался. Потом он открыл глаза и вздохнул.

– Ведет! – сказал он горестно. – Прости, бабушка, меня, дурака, за докуку.

Лестниц– скрипела. По ней тяжело подымались люди. Без стука вошел человек, стриженный бобриком. За ним шел вихрастый озабоченный милиционер – тот, что удил рыбу на пристани. Человек, стриженный бобриком, кивнул на старика.

– А ну, давай, дед, – сурово сказал милиционер, – давай выясняй свою личность! Налаживай документы!

– Личность моя простая, – ответил старик, – только рассказывать долго. Садись, слушай.

– Ты поскорей! – сказал милиционер. – Сидеть мне некогда, надо тебя в отделение представить.

– В отделение, родимый, мы завсегда с тобой успеем, в отделении разговор короткий, не с кем душу отвести. Мне седьмой десяток пошел, помру я не нынче-завтра на чужом дворе. Значит, должен ты меня вытерпеть.

– Ну, давай, – согласился милиционер. – Только не путай!

– Зачем путать! Жизнь моя чистая, ее не запутаешь. Все мы, Федосьевы, были со стародавних времен ямщики да певуны. Дед мой Прохор был великий певец, по всему тракту от Пскова до Новгорода голос свой пропел, проплакал. Голос беречь надо, он не зря человеку даден, и дед мой берег, да не уберег – сорвался. Может, знаешь иль нет, жил у нас в Псковской губернии знаменитый земляк Александр Сергеевич, поэт Пушкин.

– Еще бы не знать-то!

– Из-за него дед голос свой и сорвал. Встретились они на ярмарке, в Святогорском монастыре. Дед пел. Пушкин слушал. Потом пошли они в питейное заведение и просидели до ночи. Об чем гуторили, никому не известно, только дед вернулся веселый, как хмельной, хоть вина почти и не пил. Говорил потом бабке: «От слов и от смеха его я захмелел, Настюшка, – такой красоты слова – лучше всякой моей песни». Была у деда одна песня, очень ее Пушкин уважал.

Старик молчал и вдруг запел звенящим томительным голосом:

Эх, по белым полям, по широким.
Наши слезы снежком замело!

Девушки подошли к окну и, обнявшись, слушали. Милиционер осторожно сел на скамью.

– Да, – вздохнул старик, – многие времена прошли, умер дед столетним стариком и песню ту велел петь своим сыновьям и внукам. Однако не про то я говорю. Раз зимой будят деда ночью, стучат в оконце, велят запрягать по спешной казенной надобности. Вышел дед с крыльца, видит – полно жандармов, ходят, звенят тесаками. Ну, думает, опять везти каторжан. Однако нет никаких арестантов, а на санях черный гроб лежит, веревками увязан. Кого же это, думает, и в могилу, страдальца, в оковах везут, кого ж это царь и после смерти боится? Подошел к гробу, смахнул рукавицей снег с черной крышки и спрашивает жандарма: «Кого повезем?» – «Пушкина, – говорит жандарм. – Убили его в Петербуpre». Дед отступил на шаг, скинул шапку и поклонился гробу в пояс. «Ты, что ж, знаком ему, что ли?» – спрашивает жандарм. «Песни я ему пел». – «Ну, так теперь петь не будешь!» Ночь была тяжкая, крепкая, дыхание в груди замерзало. Подвязал дед бубенцы, чтобы не гремели, сел на облучок, поехал. Тихо кругом, только полозья свистят да слышно, тесаки стучат и стучат о гроб глухим стуком. Накипело у деда на сердце, от слез заболели глаза, собрал он весь свой голос и запел:

Эх, по белым полям, по широким…

Жандарм его бьет ножнами в спину, а дед не слышит, поет. Вернулся домой, лег, молчит: голос на морозе застудил. С той поры до самой смерти говорил сипло, одним шепотом.

– От сердца, значит, пел, – пробормотал, сокрушаясь, милиционер.

– Все, родимый, надо от сердца делать, – сказал старик. – А ты ко мне пристаешь, кто я да что. Песни я ною. Такое мое занятие. Хожу промеж людей и пою. Где какую новую песню услышу – запоминаю. К примеру, слово ты сказал – это одно, а слово это самое ты пропел – выходит, сердешный мой, другое, – оно долго в сердце дрожит. Песенную силу беречь надо. Какой народ петь не любит – плевый тот народ, нету у него правильного жизненного понятия. А об документе ты не тревожься, документ я тебе покажу.

«Колотый сахар», анализ рассказа Паустовского

История создания

Рассказ «Колотый сахар» датируется 1938 г. Он был издан в сборнике «Повести и рассказы» в 1939 г. Но ещё в 1937 г. рассказ под названием «Гостинец» появился в газете «Правда». Он был написан к 100-летию со дня смерти Пушкина.

Паустовский побывал на севере, в Мурманске и Карелии, несколько раз. Очевидно, в рассказе упоминается последняя поездка 1935 г., летняя.

Литературное направление и жанр

Паустовский – писатель 20 века, которому удалось не быть соцреалистом. Он даже не пытался им быть, наследуя в своём творчестве традиции реалистов 19 века. Современному читателю текст Паустовского порой кажется даже слишком смелым. Критике в рассказе подвергается только государственный функционер, в то время как остальные герои, включая советского милиционера, представляются людьми симпатичными и душевными. В маленьком рассказе изображены типичные жители маленького северного городка (старуха и её тихая внучка, милиционер, удящие рыбу мальчишки), приехавшие на отдых девушки – дочери капитанов, рассказчик, государственный функционер и старик-песенник. По соотношению душевных и бездушных людей, а также по социальной принадлежности той и другой группы читатель может делать вывод обо всём советском обществе. Но, очевидно, такая аналогия не бросалась в глаза в 1938 г. Ещё более смелым было сделать носителем русской души и истории русского песенника. Паустовский не мог не знать о расстрельном съезде украинских бандуристов – носителей украинского духа и украинской истории. После 1933 г. даже бандура и кобза был признаны классово чуждыми.

Тема и проблематика

Несмотря на острую социальную проблематику, которая прочитывается в подтексте, рассказ был напечатан. Очевидно, цензура посмотрела на героев глазами гуманиста Паустовского и увидела в рассказе только психологическую проблематику, которая в нём тоже есть. Если посмотреть на рассказ с этой точки зрения, то все его герои, советские люди, хороши. Все они умеют видеть красоту природы и человеческой души, ценят друг друга и заботятся друг о друге. Все, кроме стриженного бобриком функционера. Род занятий отрицательного героя неважен, а основная мысль рассказа о красоте человеческих отношений состоит в том, что умение видеть красоту мира – основа красоты души человека.

Сюжет и композиция

Действие рассказа происходит северным летом в городке Вознесенье на Онежском озере и занимает менее суток. Рассказчик приплыл на пароходе и пошёл искать ночлег в городе. За ним увязался другой приезжий.

Приют рассказчику дала живущая в бревенчатом доме старуха. У нее уже остановился старик-странник. Спутник рассказчика спросил у старика документы, а когда тот отказался их предъявить, пошел за милиционером.

Милиционеру старик сначала рассказал историю о своём деде, певуне-ямщике Прохоре Федосьеве.

Этот рассказ в рассказе – сердцевина произведения Паустовского. Дед встречался с Пушкиным, когда тот был в ссылке в Михайловском под надзором монахов Святогорского монастыря в 1825-1826 гг. Возможно, речь идёт о других приездах Пушкина в Михайловское, где он бывал в 1827, 1834 и 1836 гг. Дед пел Пушкину любимую песню поэта. Ямщицкая песня описывает огромное холодное пространство русской жизни, омытое слезами живущих в нём людей. Это ключ к пониманию рассказа: умение видеть скромную красоту рождается из неярких пространств, холодов и нужды родины, сочувствия к человеку. Так же рождается и песня.

В следующий раз Прохор Федосьев пел Пушкину в 1837 г., когда того в обвязанном верёвками гробу везли из Петербурга в Михайловское. Он пел всю дорогу, несмотря на то что жандарм бил его ножнами в спину, и на всю жизнь потерял голос.

Рассказав историю своего деда, старик представился как собиратель песен и собирался предъявить свой документ, но милиционер отказался: «Я тебя и так вижу». А спутнику рассказчика милиционер посоветовал идти ночевать в дом колхозника. Так была восстановлена гармония в гостеприимном доме в городке Вознесенье, откуда на следующий день уплыл на пароходе рассказчик.

Название рассказа на первый взгляд кажется случайным. В завязке рассказа старуха-хозяйка сокрушается, что забыла купить сахар, а в развязке милиционер передаёт её внучке гостинец для собирателя песен – свёрток сахара и баранки.

Почему сахар колотый? Это было доступное лакомство тех времён, подобное современным конфетам, его ели с чаем вприкуску.

Герои рассказа

Главный герой – песенник Александр Федосьев, который рассказывает историю двух встреч своего деда с Пушкиным. Сначала главный герой описан глазами рассказчика как худой пыльный старик с почти белыми, как у слепого, глазами. Бабушка, хозяйка дома, характеризует его как бездомного, бродячего старика, с которого нет спроса.

Старик рассказывает о себе, что родом он отовсюду, нигде нет для него чужбины. Зовут его Александром, а по роду деятельности он сеятель и собиратель. В молодости он сеял и собирал хлеб, а нынче – сеет доброе слово и собирает «иные чудеса». Как становится понятным, эти чудеса – душевное отношение других людей.

Старик собирает песни, ходит промеж людей и поёт их. Удивительно, но этот мудрый человек неграмотен, говорит он скупо, зато афоризмами: «В отделение мы всегда с тобой успеем», «Жизнь моя чистая, ее не запутаешь», «Всё от сердца надо делать», «Песенную силу беречь надо», «Какой народ петь не любит – плёвый тот народ, нету у него правильного жизненного понятия», «Голос беречь надо, он не зря человеку даден».

Он действительно «чуждый старик», как называет его бюрократ. Чуждый всякому бездушью, формализму и бюрократизму.

Последнюю в рассказе характеристику деду, любящему до слёз природу и людей, саму жизнь, даёт старуха-хозяйка: «Живи, желанный. У тебя лёгкая жизнь, простая, таким только и жить».

Тихая светлоглазая девочка – воплощение женского материнского начала. Она баюкает тряпичную куклу, позволяет переночевать путникам. Именно ей милиционер вручает колотый сахар.

Её бабушка гостеприимна, и всех гостей она называет желанными, дорогими гостями. Она защищает странника, а не только молча сочувствует ему, как внучка.

Вихрастый веснушчатый милиционер, в отличие от бюрократа, – человек душевный.

Он только кажется суровым и употребляет канцеляризмы «по долгу службы», когда приказывает старику: «Выясняй свою личность! Налаживай документы». Но не бумажка важна для милиционера. Послушав историю старика, милиционер отказывается смотреть документы: «Я тебя и так вижу». Милиционер воспринимает как чуждый элемент не старика, которого называет дедушкой, а «гражданина» бюрократа, которого вежливо провожает в дом колхозника – клуб того времени. Там, в бюрократической бездушной обстановке, ему «способнее».Важнейший герой в рассказе – Пушкин. Он, как и песня – душа народа. Недаром от общения с ним дед песенника, Прохор Федосьев, стал весёлый, как хмельной, а слова Пушкина были для него лучше всякой песни. Для царя и жандармов даже мёртвый Пушкин представлял опасность. Прохор Федосьев пел мёртвому Пушкину «от сердца», отдав в жертву свой голос.

Всем хорошим людям противопоставлен единственный отрицательный герой – стриженный бобриком толстый равнодушный человек, ехавший на реку Ковжу по лесным делам. Он увязался за рассказчиком, ищущим в полночь в городке ночлега. Важнейшая его характеристика – речь, косноязычная, как у бесталанного хозяйственника. Он использует клише и штампы официально-делового стиля, лишённого душевности и красоты. Только одна его фраза, произнесённая бюрократическим языком, даёт возможность песеннику дать точную характеристику равнодушному человеку: «Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят». Старик называет его сырым, неспелым человеком, от которых в жизни бывает одна суета.

Старик даже жалеет такого бездушного человека: «Эх, горе! Нету хуже, когда у человека душа сухая. Вянет от таких жизнь, как трава от осенней росы».

Художественное своеобразие

Рассказ начинается идиллическим пейзажем северного лета. Этот пейзаж серебряный, белый, наполненный бесцветным блеском (эпитеты). Это пейзаж полутонов, где белые ночи подобны коротким дням и сливаются в сумерки. Солнце на севере скромное, будто просвечивает через толстое стекло, как зима просвечивает сквозь летнее непрочное тепло. Лето наполнено сияющей тихой водой, озёра похожи на зеркала и весь мир кажется белым. Небо туманное и зеленеющее, так что одинокая туманная звезда кажется очень большой, а озеро тусклым. Такой же неяркий и день, уходящий в солнечный туман, в тишину и даль летнего дня.

Под стать пейзажу, в котором преобладают отсветы и блеск, тихие неяркие жители городка. Мальчишки белобрысы и говорят шепотом, чтобы не спугнуть рыбу, девочка у калитки бревенчатого дома тихая и светлоглазая, глаза старика-песенника белые, как у слепого.

Белые ночи северного лета накладывают отпечаток на внешность и поведение жителей. «Северным летом люди долго не спят», лица девушек белой ночью кажутся бледными от волнения, печальными и красивыми. Эти две молчаливые девушки, которые ходят в сумерках обнявшись, воплощают потребность человека в дружбе и понимании, соединении с близкими и природой.

Главный герой рассказа не разделяет природу и людей, для него всё это прекрасно: «Как гляну на леса, на светлую воду, на ребят да на травы – прямо силы нет помирать». Эта мысль полностью совпадает с ощущением уезжающего из городка рассказчика, который сравнивает неяркое и застенчивое северное лето со светлоглазыми здешними детьми.

В рассказе почти ничего не происходит, в нём всё статично: вот мальчишки и вихрастый милиционер удят рыбу. Вот девочка баюкает куклу. Две девушки смотрят у калитки на тусклое озеро. Сидит, прислонившись к стене, худой и пыльный старик. Жизнь северного городка – это ряд сменяющих друг друга акварельных зарисовок. Единственное тёмное пятно в белёсом пейзаже – чёрные поплавки, к которым прикованы взгляды мальчишек. В статичном поведении людей тоже есть такое исключение – это милиционер. Он рыжий и вихрастый, совершает множество дел: то ловит рыбу с мальчишками, поругивая их за курение, то приходит проверить документы, а в конце приносит в дом, где остановился старик-песенник, гостинец – колотый сахар. И снова уходит по делу – становиться на пост. Эта бурная внешняя деятельность оттеняет статичность и тихую душевную работу остальных героев.

Константин Паустовский – Колотый сахар

Описание книги “Колотый сахар”

Описание и краткое содержание “Колотый сахар” читать бесплатно онлайн.

Северным летом я приехал в городок Вознесенье, на Онежском озере.

Пароход пришел в полночь. Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длинные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках.

Неверное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю теплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озера в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озер, и все еще дышит оттуда запахом снега.

В садах отцвели березы. Белобрысые босые мальчишки сидели на дощатой пристани и удили корюшку. Все вокруг казалось белым, кроме черных больших поплавков. Мальчишки не спускали с них прищуренных глаз и шепотом просипи друг у друга дать покурить.

Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер.

– А ну, даваавай не курить на пристани! Давай не безобразничать!! – покрикивал он изредка, и тотчас же несколько махорочных огоньков падали в белую воду, шипели и гасли.

Я пошел в город искать ночлег. За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.

Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…

Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека.

Мы шли по дощатым тротуарам, черемуха цвела в холодных ночных садах, за открытыми окнами горели неяркие лампы.

У калитки бревенчатого дома сидела на скамейке тихая светлоглазая девочка и баюкала тряпичную куклу. Я спросил ее, можно ли переночевать в их доме. Она молча кивнула и провела меня по скрипучей крутой лестнице в чистую горницу. Человек, стриженный бобриком» упрямо шел следом.

В горнице вязала за столом старуха в железных очках и сидел прислонившись к стене, худой пыльный старик с закрытыми глазами.

– Бабушка, – сказала девочка и показала на меня куклой, – вот заезжий просится ночевать.

Старуха встала и поклонилась мне в пояс.

– Ночуй, желанный, – сказала она нараспев. – Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, – придется на полу постелить.

– На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка, – придирчиво сказал человек, стриженный бобриком.

Тогда старик открыл глаза – они были у него почти белые, как у слепого, – и медленно ответил:

– Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи – притерпишься.

– Имей в виду, гражданин, – сказал человек, стриженный бобриком, – с кем разговариваешь! Должно в милиции не сидел!

– Ох, батюшка, – жалобно пропела старуха, – не обижайся па странника! Бездомный он, бродячий старик, чего с него спрашивать?

Человек, стриженный бобриком, оживился.! лаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.

– Безусловно чуждый старик, – сказал он с торжеством. – Надо соображать, кого в дом пускаете. Может, он беглец из концлагеря или подпольный монах? Сейчас мы выясним его личность. Как тебя звать? Откуда родом?

Старик усмехнулся. Девочка уронила куклу, и губы у нее задрожали. – Родом я отовсюду, – ответил спокойно старик. – Нигде нету для меня чужбины. А зовут меня Александр.

– Сеятель я и собиратель, – так же спокойно ответил старик. – В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова. Только неграмотен я, – бот и приходится все на слух принимать, на память сбою полагаться.

Человек, стриженный бобриком, озадаченно помолчал.

– Есть-то есть, только не для тебя они писаны, милый человек. Документы у меня дорогие.

– Ну, – сказал человек, стриженный бобриком, – мы найдем того, для кого они писаны.

И он ушел, хлопнув дверью.

– Сырой человек, неспелый, – сказал, помолчав, старик. – От таких бывает в жизни одна сyeтa.

Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у нее в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал. Девочка постелила на стол чистую суровую скатерть. От скатерти пахло ржаным хлебом.

За открытым окном блистала звезда. Она была туманной, очень большой, и странным казалось ее одиночество на громадном зеленеющем небе.

Ночное чаепитие меня не удивило, – давно я заметил, что северным летом люди долго не спят. И сейчас за окном, у калитки соседнего дома, стояли две девушки и, обнявшись, смотрели на тусклое озеро. Как всегда бывает белой ночью, лица девушек казались бледными от волнения, печальными и красивыми.

– Ленинградские это комсомолки, – сказала старуха. – Дочери капитанов. На лето всегда приезжают.

Старик сидел с закрытыми глазами и молчал, как будто прислушавался. Потом он открыл глаза и вздохнул.

– Ведет! – сказал он горестно. – Прости, бабушка, меня, дурака, за докуку.

Лестниц– скрипела. По ней тяжело подымались люди. Без стука вошел человек, стриженный бобриком. За ним шел вихрастый озабоченный милиционер – тот, что удил рыбу на пристани. Человек, стриженный бобриком, кивнул на старика.

– А ну, давай, дед, – сурово сказал милиционер, – давай выясняй свою личность! Налаживай документы!

– Личность моя простая, – ответил старик, – только рассказывать долго. Садись, слушай.

– Ты поскорей! – сказал милиционер. – Сидеть мне некогда, надо тебя в отделение представить.

– В отделение, родимый, мы завсегда с тобой успеем, в отделении разговор короткий, не с кем душу отвести. Мне седьмой десяток пошел, помру я не нынче-завтра на чужом дворе. Значит, должен ты меня вытерпеть.

– Ну, давай, – согласился милиционер. – Только не путай!

– Зачем путать! Жизнь моя чистая, ее не запутаешь. Все мы, Федосьевы, были со стародавних времен ямщики да певуны. Дед мой Прохор был великий певец, по всему тракту от Пскова до Новгорода голос свой пропел, проплакал. Голос беречь надо, он не зря человеку даден, и дед мой берег, да не уберег – сорвался. Может, знаешь иль нет, жил у нас в Псковской губернии знаменитый земляк Александр Сергеевич, поэт Пушкин.

– Еще бы не знать-то!

– Из-за него дед голос свой и сорвал. Встретились они на ярмарке, в Святогорском монастыре. Дед пел. Пушкин слушал. Потом пошли они в питейное заведение и просидели до ночи. Об чем гуторили, никому не известно, только дед вернулся веселый, как хмельной, хоть вина почти и не пил. Говорил потом бабке: «От слов и от смеха его я захмелел, Настюшка, – такой красоты слова – лучше всякой моей песни». Была у деда одна песня, очень ее Пушкин уважал.

Старик молчал и вдруг запел звенящим томительным голосом:

Эх, по белым полям, по широким.
Наши слезы снежком замело!

Девушки подошли к окну и, обнявшись, слушали. Милиционер осторожно сел на скамью.

– Да, – вздохнул старик, – многие времена прошли, умер дед столетним стариком и песню ту велел петь своим сыновьям и внукам. Однако не про то я говорю. Раз зимой будят деда ночью, стучат в оконце, велят запрягать по спешной казенной надобности. Вышел дед с крыльца, видит – полно жандармов, ходят, звенят тесаками. Ну, думает, опять везти каторжан. Однако нет никаких арестантов, а на санях черный гроб лежит, веревками увязан. Кого же это, думает, и в могилу, страдальца, в оковах везут, кого ж это царь и после смерти боится? Подошел к гробу, смахнул рукавицей снег с черной крышки и спрашивает жандарма: «Кого повезем?» – «Пушкина, – говорит жандарм. – Убили его в Петербуpre». Дед отступил на шаг, скинул шапку и поклонился гробу в пояс. «Ты, что ж, знаком ему, что ли?» – спрашивает жандарм. «Песни я ему пел». – «Ну, так теперь петь не будешь!» Ночь была тяжкая, крепкая, дыхание в груди замерзало. Подвязал дед бубенцы, чтобы не гремели, сел на облучок, поехал. Тихо кругом, только полозья свистят да слышно, тесаки стучат и стучат о гроб глухим стуком. Накипело у деда на сердце, от слез заболели глаза, собрал он весь свой голос и запел:

Эх, по белым полям, по широким…

Жандарм его бьет ножнами в спину, а дед не слышит, поет. Вернулся домой, лег, молчит: голос на морозе застудил. С той поры до самой смерти говорил сипло, одним шепотом.

– От сердца, значит, пел, – пробормотал, сокрушаясь, милиционер.

– Все, родимый, надо от сердца делать, – сказал старик. – А ты ко мне пристаешь, кто я да что. Песни я ною. Такое мое занятие. Хожу промеж людей и пою. Где какую новую песню услышу – запоминаю. К примеру, слово ты сказал – это одно, а слово это самое ты пропел – выходит, сердешный мой, другое, – оно долго в сердце дрожит. Песенную силу беречь надо. Какой народ петь не любит – плевый тот народ, нету у него правильного жизненного понятия. А об документе ты не тревожься, документ я тебе покажу.

Константин Паустовский: Колотый сахар

Здесь есть возможность читать онлайн «Константин Паустовский: Колотый сахар» — ознакомительный отрывок электронной книги, а после прочтения отрывка купить полную версию. В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: Киев, год выпуска: 1984, категория: Классическая проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

• 100
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5

Колотый сахар: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Колотый сахар»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Константин Паустовский: другие книги автора

Кто написал Колотый сахар? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Эта книга опубликована на нашем сайте на правах партнёрской программы ЛитРес (litres.ru) и содержит только ознакомительный отрывок. Если Вы против её размещения, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

Колотый сахар — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система автоматического сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Колотый сахар», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Не бойтесь закрыть страницу, как только Вы зайдёте на неё снова — увидите то же место, на котором закончили чтение.

Северным летом я приехал в городок Вознесенье, на Онежском озере.

Пароход пришел в полночь. Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длинные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках.

Неверное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю теплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озера в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озер, и все еще дышит оттуда запахом снега.

В садах отцвели березы. Белобрысые босые мальчишки сидели на дощатой пристани и удили корюшку. Все вокруг казалось белым, кроме черных больших поплавков. Мальчишки не спускали с них прищуренных глаз и шепотом просипи друг у друга дать покурить.

Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер.

– А ну, даваавай не курить на пристани! Давай не безобразничать!! – покрикивал он изредка, и тотчас же несколько махорочных огоньков падали в белую воду, шипели и гасли.

Я пошел в город искать ночлег. За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.

Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…

Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека.

Мы шли по дощатым тротуарам, черемуха цвела в холодных ночных садах, за открытыми окнами горели неяркие лампы.

У калитки бревенчатого дома сидела на скамейке тихая светлоглазая девочка и баюкала тряпичную куклу. Я спросил ее, можно ли переночевать в их доме. Она молча кивнула и провела меня по скрипучей крутой лестнице в чистую горницу. Человек, стриженный бобриком» упрямо шел следом.

В горнице вязала за столом старуха в железных очках и сидел прислонившись к стене, худой пыльный старик с закрытыми глазами.

– Бабушка, – сказала девочка и показала на меня куклой, – вот заезжий просится ночевать.

Старуха встала и поклонилась мне в пояс.

– Ночуй, желанный, – сказала она нараспев. – Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, – придется на полу постелить.

– На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка, – придирчиво сказал человек, стриженный бобриком.

Тогда старик открыл глаза – они были у него почти белые, как у слепого, – и медленно ответил:

– Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи – притерпишься.

– Имей в виду, гражданин, – сказал человек, стриженный бобриком, – с кем разговариваешь! Должно в милиции не сидел!

– Ох, батюшка, – жалобно пропела старуха, – не обижайся па странника! Бездомный он, бродячий старик, чего с него спрашивать?

Человек, стриженный бобриком, оживился.! лаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.

– Безусловно чуждый старик, – сказал он с торжеством. – Надо соображать, кого в дом пускаете. Может, он беглец из концлагеря или подпольный монах? Сейчас мы выясним его личность. Как тебя звать? Откуда родом?

Старик усмехнулся. Девочка уронила куклу, и губы у нее задрожали. – Родом я отовсюду, – ответил спокойно старик. – Нигде нету для меня чужбины. А зовут меня Александр.

– Сеятель я и собиратель, – так же спокойно ответил старик. – В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова. Только неграмотен я, – бот и приходится все на слух принимать, на память сбою полагаться.

Человек, стриженный бобриком, озадаченно помолчал.

– Есть-то есть, только не для тебя они писаны, милый человек. Документы у меня дорогие.

– Ну, – сказал человек, стриженный бобриком, – мы найдем того, для кого они писаны.

И он ушел, хлопнув дверью.

– Сырой человек, неспелый, – сказал, помолчав, старик. – От таких бывает в жизни одна сyeтa.

Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у нее в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал. Девочка постелила на стол чистую суровую скатерть. От скатерти пахло ржаным хлебом.