Краткое содержание: Случай из практики (Чехов)
Случай из практики
Профессор получил телеграмму. Серьезно заболела дочь владелицы фабрики госпожи Ляликовой. Профессор отправил вместо себя ординатора Королева. За ординатором выслали лошадей. Дорога была достаточно длинной. Когда Королев приехал, был субботний вечер. Он смотрел по сторонам, любовался красивой природой. Когда Королев смотрел на «какую-нибудь фабрику издали или вблизи, то всякий раз думал о том, что вот снаружи все тихо и смирно, а внутри, должно быть, непроходимое невежество и тупой эгоизм хозяев, скучный, нездоровый труд рабочих, дрязги, водка, насекомые».
Наконец они приехали. Королева пригласили в дом. Он встретился с госпожой Ляликовой. Это была полная и пожилая дама, по всей видимости, она была простой и малограмотной. Рядом с ней находилась гувернантка Христина Дмитриевна. Именно она стала подробно говорить о болезни Лизы, дочери госпожи Ляликовой. «…С утра у нее было такое сердцебиение, что все в доме не спали; боялись, как бы не умерла». «Она у нас, можно сказать, с малолетства была хворенькая», — рассказывала Христина Дмитриевна певучим голосом, то и дело вытирая губы рукой. — Доктора говорят — нервы, но, когда она была маленькой, доктора ей золотуху внутрь вогнали, так вот, думаю, может, от этого».
Лиза оказалась взрослой и некрасивой девушкой. В первую минуту Королеву она показалась несчастной и убогой. Но он помнил, что она является наследницей огромной фабрики. Королев осмотрел больную. Она пожаловалась на сердцебиение, попросила лекарства. После осмотра доктор сказал, что сердце в порядке; вероятно, причина — в расстроенных нервах.
Он посоветовал Лизе ложиться спать. Вдруг девушка зарыдала. «И впечатление существа убогого и некрасивого вдруг исчезло, и Королев уже не замечал ни маленьких глаз, ни грубо развитой нижней части лица; он видел мягкое страдальческое выражение, которое было так разумно и трогательно, и вся она казалась ему стройной, женственной, простой, и хотелось уже успокоить ее не лекарствами, не советом, а простым ласковым словом». Мать пыталась утешить дочь. Она не понимала, почему девушка так страдает. Старуха сама зарыдала.
Королев стал утешать Лизу. И сам думал, что девушке пора выходить замуж. Христина Дмитриевна стала подробно рассказывать о лекарствах, которые принимала Лиза. При этом гувернантка пыталась давать доктору советы. Было видно, что она считает себя умной и образованной. Королева это стало раздражать.
Он сказал матери Лизы, что у девушки нет ничего серьезного. И можно продолжать то лечение, которое было назначено фабричным врачом. Госпожа Ляликова внимательно смотрела на него. Доктор собирался на поезд, но мать Лизы попросила его остаться на ночь. Королев согласился.
Для него в зале и гостиной зажгли лампы и свечи. Он рассматривал портреты и картины на стенах. Все лица на портретах были некрасивые и неинтересные. Обстановка дома, пусть и роскошная, казалась случайной и неудобной.
Вскоре его позвали ужинать. На столе было множество вин и закусок. Но ужинал он вдвоем с гувернанткой. Она с аппетитом ела и пила, говорила о фабрике. Она рассказывала о том, что рабочие очень довольны хозяевами. Гувернантка сообщила, что живет здесь уже 11 лет, стала совсем своя.
Королев понял, что Христина Дмитриевна «жила здесь в свое полное удовольствие». После ужина доктору показали приготовленную для него комнату. Но ему не спалось, поэтому он вышел на улицу. Доктор смотрел на пять корпусов фабрики, бараки и склады.
Он думал о том, что жизнь рабочих наверняка такая же тяжелая и беспросветная, как и на других фабриках. Королев думал о том, что «тысячи полторы-две фабричных работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке отрезвляются от этого кошмара; сотня людей надзирает за работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправедливости, и только двое-трое, так называемые хозяева, пользуются выгодами, хотя совсем не работают и презирают плохой ситец».
Королев думал, что владелица фабрики и ее дочь несчастны. Хорошо живет только гувернантка. «И выходит так, значит, что работают все эти пять корпусов и на восточных рынках продается плохой ситец для того только, чтобы Христина Дмитриевна могла кушать стерлядь и пить мадеру».
Доктор пошел в поле. Здесь он присел на доски и продолжал думать.
Через некоторое время Королев вернулся в дом. Он слышал, что в соседних комнатах не спят. Доктор решил проведать больную. Лиза не спала. Он проверил ее пульс, спросил, о чем она думает. Девушка ответила, что ей каждую ночь бывает тяжело. Лиза страдала от непонятного беспокойства. Ей хотелось бы поговорить с близким другом. Девушка сказала, что очень одинока, несмотря на то что любит свою мать. Доктор и Лиза говорили о самых разных вещах; их разговор был скорее философским, нежели имел какую-то практическую направленность. Королев понял, что Лиза умна и незаурядна.
На следующий день девушка была празднично одета. Уезжая, доктор уже не помнил о своих тягостных мыслях относительно фабричной жизни, «а думал о том времени, быть может, уже близком, когда жизнь будет такою же светлою и радостной, как это тихое, воскресное утро; и думал о том, как это приятно в такое утро, весной, ехать на тройке, в хорошей коляске и греться на солнышке».
Доктор Королев, посетивший больную девушку Лизу, много размышляет о судьбах рабочих на фабрике, которую унаследует Лиза, о самой девушке. Он вдруг понимает, что и Лиза и ее мать, такие богатые и благополучные, очень несчастны. Богатая невеста тоже страдает, как и рабочие на ее фабрике. Душевные страдания преобразили некрасивую Лизу, и Королев увидел в ней умную и незаурядную личность с красивой душой. Но Королев не может долго думать о судьбах людей, и, уезжая, он снова радуется прекрасному воскресному утру, солнышку.
Антон Чехов – Случай из практики
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Описание книги “Случай из практики”
Описание и краткое содержание “Случай из практики” читать бесплатно онлайн.
Антон Павлович Чехов
Случай из практики
Профессор получил телеграмму из фабрики Ляликовых: его просили поскорее приехать. Была больна дочь какой-то госпожи Ляликовой, по-видимому, владелицы фабрики, и больше ничего нельзя было понять из этой длинной, бестолково составленной телеграммы. И профессор сам не поехал, а вместо себя послал своего ординатора Королева.
Нужно было проехать от Москвы две станции и потом на лошадях версты четыре. За Королевым выслали на станцию тройку; кучер был в шляпе с павлиньим пером и на все вопросы отвечал громко, по-солдатски: «Никак нет!» – «Точно так!» Был субботний вечер, заходило солнце. От фабрики к станции толпами шли рабочие и кланялись лошадям, на которых ехал Королев. И его пленял вечер, и усадьбы, и дачи по сторонам, и березы, и это тихое настроение кругом, когда, казалось, вместе с рабочими теперь, накануне праздника, собирались отдыхать и поле, и лес, и солнце, – отдыхать и, быть может, молиться…
Он родился и вырос в Москве, деревни не знал и фабриками никогда не интересовался и не бывал на них. Но ему случалось читать про фабрики и бывать в гостях у фабрикантов и разговаривать с ними; и когда он видел какую-нибудь фабрику издали или вблизи, то всякий раз думал о том, что вот снаружи всё тихо и смирно, а внутри, должно быть, непроходимое невежество и тупой эгоизм хозяев, скучный, нездоровый труд рабочих, дрязги, водка, насекомые. И теперь, когда рабочие почтительно и пугливо сторонились коляски, он в их лицах, картузах, в походке угадывал физическую нечистоту, пьянство, нервность, растерянность.
Въехали в фабричные ворота. По обе стороны мелькали домики рабочих, лица женщин, белье и одеяла на крыльцах. «Берегись!» – кричал кучер, не сдерживая лошадей. Вот широкий двор без травы, на нем пять громадных корпусов с трубами, друг от друга поодаль, товарные склады, бараки, и на всем какой-то серый налет, точно от пыли. Там и сям, как оазисы в пустыне, жалкие садики и зеленые или красные крыши домов, в которых живет администрация. Кучер вдруг осадил лошадей, и коляска остановилась у дома, выкрашенного заново в серый цвет; тут был палисадник с сиренью, покрытой пылью, и на желтом крыльце сильно пахло краской.
– Пожалуйте, господин доктор, – говорили женские голоса в сенях и в передней; и при этом слышались вздохи и шёпот. – Пожалуйте, заждались… чистое горе. Вот сюда пожалуйте.
Госпожа Ляликова, полная, пожилая дама, в черном шелковом платье с модными рукавами, но, судя по лицу, простая, малограмотная, смотрела на доктора с тревогой и не решалась подать ему руку, не смела. Рядом с ней стояла особа с короткими волосами, в pince-nez, в пестрой цветной кофточке, тощая и уже не молодая. Прислуга называла ее Христиной Дмитриевной, и Королев догадался, что это гувернантка. Вероятно, ей, как самой образованной в доме, было поручено встретить и принять доктора, потому что она тотчас же, торопясь, стала излагать причины болезни, с мелкими, назойливыми подробностями, но не говоря, кто болен и в чем дело.
Доктор и гувернантка сидели и говорили, а хозяйка стояла неподвижно у двери, ожидая. Из разговора Королев понял, что больна Лиза, девушка двадцати лет, единственная дочь госпожи Ляликовой, наследница; она давно уже болела и лечилась у разных докторов, а в последнюю ночь, с вечера до утра, у нее было такое сердцебиение, что все в доме не спали; боялись, как бы не умерла.
– Она у нас, можно сказать, с малолетства была хворенькая, – рассказывала Христина Дмитриевна певучим голосом, то и дело вытирая губы рукой. – Доктора говорят – нервы, но, когда она была маленькой, доктора ей золотуху внутрь вогнали, так вот, думаю, может, от этого.
Пошли к больной. Совсем уже взрослая, большая, хорошего роста, но некрасивая, похожая на мать, с такими же маленькими глазами и с широкой, неумеренно развитой нижней частью лица, непричесанная, укрытая до подбородка, она в первую минуту произвела на Королева впечатление существа несчастного, убогого, которое из жалости пригрели здесь и укрыли, и не верилось, что это была наследница пяти громадных корпусов.
– А мы к вам, – начал Королев, – пришли вас лечить. Здравствуйте.
Он назвал себя и пожал ей руку, – большую, холодную, некрасивую руку. Она села и, очевидно, давно уже привыкшая к докторам, равнодушная к тому, что у нее были открыты плечи и грудь, дала себя выслушать.
– У меня сердцебиение, – сказала она. – Всю ночь был такой ужас… я едва не умерла от ужаса! Дайте мне чего-нибудь.
– Дам, дам! Успокойтесь.
Королев осмотрел ее и пожал плечами.
– Сердце, как следует, – сказал он, – всё обстоит благополучно, всё в порядке. Нервы, должно быть, подгуляли немножко, но это так обыкновенно. Припадок, надо думать, уже кончился, ложитесь себе спать.
В это время принесли в спальню лампу. Больная прищурилась на свет и вдруг охватила голову руками и зарыдала. И впечатление существа убогого и некрасивого вдруг исчезло, и Королев уже не замечал ни маленьких глаз, ни грубо развитой нижней части лица; он видел мягкое страдальческое выражение, которое было так разумно и трогательно, и вся она казалась ему стройной, женственной, простой, и хотелось уже успокоить ее не лекарствами, не советом, а простым ласковым словом. Мать обняла ее голову и прижала к себе. Сколько отчаяния, сколько скорби на лице у старухи! Она, мать, вскормила, вырастила дочь, не жалела ничего, всю жизнь отдала на то, чтоб обучить ее французскому языку, танцам, музыке, приглашала для нее десяток учителей, самых лучших докторов, держала гувернантку, и теперь не понимала, откуда эти слезы, зачем столько мук, не понимала и терялась, и у нее было виноватое, тревожное, отчаянное выражение, точно она упустила что-то еще очень важное, чего-то еще не сделала, кого-то еще не пригласила, а кого – неизвестно.
– Лизанька, ты опять… ты опять, – говорила она, прижимая к себе дочь. – Родная моя, голубушка, деточка моя, скажи, что с тобой? Пожалей меня, скажи.
Обе горько плакали. Королев сел на край постели и взял Лизу за руку.
– Полноте, стоит ли плакать? – сказал он ласково. – Ведь на свете нет ничего такого, что заслуживало бы этих слез. Ну, не будем плакать, не нужно это…
А сам подумал: «Замуж бы ее пора…»
– Наш фабричный доктор давал ей кали-бромати, – сказала гувернантка, – но ей от этого, я замечаю, только хуже. По-моему, уж если давать от сердца, то капли… забыла, как они называются… Ландышевые, что ли.
И опять пошли всякие подробности. Она перебивала доктора, мешала ему говорить, и на лице у нее было написано старание, точно она полагала, что, как самая образованная женщина в доме, она была обязана вести с доктором непрерывный разговор и непременно о медицине.
Королеву стало скучно.
– Я не нахожу ничего особенного, – сказал он, выходя из спальни и обращаясь к матери. – Если вашу дочь лечил фабричный врач, то пусть и продолжает лечить. Лечение до сих пор было правильное, и я не вижу необходимости менять врача. Для чего менять? Болезнь такая обыкновенная, ничего серьезного…
Он говорил не спеша, надевая перчатки, а госпожа Ляликова стояла неподвижно и смотрела на него заплаканными глазами.
– До десятичасового поезда осталось полчаса, – сказал он, – надеюсь, я не опоздаю.
– А вы не можете у нас остаться? – спросила она, и опять слезы потекли у нее по щекам. – Совестно вас беспокоить, но будьте так добры… ради бога, – продолжала она вполголоса, оглядываясь на дверь, – переночуйте у нас. Она у меня одна… единственная дочь… Напугала прошлую ночь, опомниться не могу… Не уезжайте, бога ради…
Он хотел сказать ей, что у него в Москве много работы, что дома его ждет семья; ему было тяжело провести в чужом доме без надобности весь вечер и всю ночь, но он поглядел на ее лицо, вздохнул и стал молча снимать перчатки.
В зале и гостиной для него зажгли все лампы и свечи. Он сидел у рояля и перелистывал ноты, потом осматривал картины на стенах, портреты. На картинах, написанных масляными красками, в золотых рамах, были виды Крыма, бурное море с корабликом, католический монах с рюмкой, и всё это сухо, зализано, бездарно… На портретах ни одного красивого, интересного лица, всё широкие скулы, удивленные глаза; у Ляликова, отца Лизы, маленький лоб и самодовольное лицо, мундир мешком сидит на его большом непородистом теле, на груди медаль и знак Красного Креста. Культура бедная, роскошь случайная, не осмысленная, неудобная, как этот мундир; полы раздражают своим блеском, раздражает люстра, и вспоминается почему-то рассказ про купца, ходившего в баню с медалью на шее…
Из передней доносился шёпот, кто-то тихо храпел. И вдруг со двора послышались резкие, отрывистые, металлические звуки, каких Королев раньше никогда не слышал и каких не понял теперь; они отозвались в его душе странно и неприятно.
«Кажется, ни за что не остался бы тут жить…» – подумал он и опять принялся за ноты.
Краткое содержание: Случай из практики. Чехов
Изучая Чехова в школе, обязательным к ознакомлению по школьной программе является работа Чехова Случай из практики, где раскрыта разная проблематика. Прочитав произведение, школьники имеют возможность проанализировать рассказ и сделать выводы.
Чехов: Случай из практики
Случай из практики Чехов написал в 1898 году во время пребывания в Ялте. Из рассказа мы узнаем о Королеве, что был ординатором и которого профессор вместо себя отправит на помощь заболевшей дочери владелицы фабрики Ляликовой. Королев и станет для девушки доктором, который поймет — ее болезнь не лечится лекарствами. Девушке просто нужен собеседник, дружба, человек, с которым можно поделиться о наболевшем. Чтобы познакомиться с сюжетом, предлагаем к изучению рассказ Случай из практики кратко.
Краткое содержание
Профессор получает телеграмму, где говорится о некой дочери хозяйки фабрики Ляликовой, которая заболела. Телеграмма была большой, текст непонятный. Профессор решает вместо себя направить к больной Королева. Ординатор прибыл на станцию, дальше за ним прислали лошадей и он отправился в путь. По дороге ему встречались фабриканты, что уже возвращались с работы. Сам Королев родился в столице и никогда не был в деревне, о фабрике знал лишь по наслышке и представлял все из разговоров. Ему казалось, что с улицы фабрика тихая, а вот внутри царит невежество, тупость и пьянство. Когда въехали в фабричные ворота, герой увидел барки, корпуса с трубами, склады, небольшие садики, домики, был здесь и хозяйский дом с палисадником. Туда и направился доктор.
Встретила доктора Ляликова с горничной. Вторая стала излагать суть болезни, не указывая, кто именно болен. Дальше из разговора Королев понял, что болеет двадцатилетняя Лиза. Говорили, что у нее нервная болезнь.
Королев направляется к больной. Девушка показалась ему некрасивой, убогой и несчастной. Доктор осмотрел девушку и сказал, что ее сердцебиение вызвано нервным расстройством, Лизе нужно хорошо отдохнуть. Когда внесли лампу, девушка расплакалась. Доктору стало ее очень жаль. Плакала девушка, расплакалась и растерянная мать, которая отдавала девушке все лучшее, что только могла позволить. Доктор сказал, что ничто не стоит слез девушки, про себя же сделал вывод, больной давно уже пора завести семью.
Гувернантка вновь приступила к подробному описанию предыдущего лечения отчего Королеву стало скучно. Позже, выйдя из комнаты, ординатор сказал, что ничего серьезного не видит и собрался уходить. Однако отчаяние и просьба Ляликовой заставила доктора задержаться на ночь.
За ужином гувернантка ела стерлядь, пила дорогое вино, ни в чем себе не отказывая и рассказывала о фабричных рабочих, которым очень нравиться здесь работать.
После ужина доктору выделили комнату, но он спать не хотел и пошел на улицу. Там его посещали мысли о жизни хозяйки фабрики и ее дочери, о жизни фабричных рабочих, которым приходится трудиться на сложной и вредной для здоровья работе и все это ради того, чтобы хорошо жилось какой-то фабрикантше.
Выйдя за пределы фабрики, доктор дальше продолжил свои раздумья о том, что на фабрике живется хорошо лишь ее владелице, но она лишь посланница. На самом деле хорошо живется дьяволу и дальше доктор стал размышлять о дьяволе. В полночь доктор вернулся в комнату, но ему не спалось. Он слышал шаги и решил проведать больную. Девушка сидела у кровати, накинув шаль.
Доктор разговорился с Лизой. Он узнал, что девушка не больна, просто ее волнуют и пугают разные звуки, о которых она бы хотела поговорить не с доктором, а с простым человеком. Ей просто нужен друг, которого у нее нет. И доктор стал этим слушателем и ее собеседником. Всю ночь они говорили о счастье, о родителях, о молодом поколении, о будущем поколении.
Утром доктор уезжал, его девушка вышла его провожать. Хоть и грустная, но это уже была другая Лиза. Доктор уезжал в прекрасном настроении, воображая прекрасную жизнь в будущем и наслаждаясь поездкой в коляске, впряженной тройкой лошадей.
На этом рассказ Случай из жизни завершается.
Анализ рассказа
Работая над данным текстом и делая анализ работы Чехова, мы замечаем переживание совестливого человека в лице Лизы. Это девушка, что чувствует ответственность за происходящее и не может наслаждаться богатствами, которые даются таким страшны трудом рабочих. Ее ранят картины, которые она видит ежедневно на фабрике, ранят звуки. Ей кажется, что она живет в преисподней, где обитают злые силы. Инстинктивно это все отталкивает девушку от богатств и делает ее несчастной. Из-за этого чувствует Лиза недомогание. Она нуждается в поддержке со стороны, ей нужно выговориться. И здесь как раз приезжает доктор, которому захотелось открыться. Ковалев оказался не таким, как другие. Герой рассказа сразу увидел причину болезни, сразу заметил, насколько несчастны и одиноки женщины, которым богатство не приносит радости.
Выход лишь в одном, Лизе срочно нужно уезжать из дьявольского места, только так можно устроить жизнь и эти слова стали неким благословением для Лизы. Да и сам доктор, уезжая, видел окружающую обстановку в другом свете и надеялся, что наступит лучшее будущее.
Антон Чехов
«СЛУЧАЙ ИЗ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ»
“СЛУЧАЙ ИЗ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ”
Дело происходило в N. ском окружном суде, в одну из последних его сессий.
На скамье подсудимых заседал N. ский мещанин Сидор Шельмецов, малый лет тридцати, с цыганским подвижным лицом и плутоватыми глазками. Обвиняли его в краже со взломом, мошенничестве и проживательстве по чужому виду. Последнее беззаконие осложнялось еще присвоением не принадлежащих титулов. Обвинял товарищ прокурора. Имя сему товарищу – легион. Особенных примет и качеств, дающих популярность и солидный гонорарий, он за собой ведать не ведает: подобен себе подобным. Говорит в нос, буквы “к” не выговаривает, ежеминутно сморкается.
Защищал же знаменитейший и популярнейший адвокат. Этого адвоката знает весь свет. Чудные речи его цитируются, фамилия его произносится с благоговением.
В плохих романах, оканчивающихся полным оправданием героя и аплодисментами публики, он играет немалую роль. В этих романах фамилию его производят от грома, молнии и других не менее внушительных стихий.
Когда товарищ прокурора сумел доказать, что Шельмецов виновен и не заслуживает снисхождения; когда он уяснил, убедил и сказал: “я кончил”, – поднялся защитник. Все навострили уши. Воцарилась тишина. Адвокат заговорил и. пошли плясать нервы N. ской публики! Он вытянул свою смугловатую шею, склонил набок голову, засверкал глазами, поднял вверх руку, и необъяснимая сладость полилась в напряженные уши. Язык его заиграл на нервах, как на балалайке. После первых же двух-трех фраз его кто-то из публики громко ахнул и вынесли из залы заседания какую-то бледную даму. Через три минуты председатель принужден был уже потянуться к звонку и трижды позвонить. Судебный пристав с красным носиком завертелся на своем стуле и стал угрожающе посматривать на увлеченную публику. Все зрачки расширились, лица побледнели от страстного ожидания последующих фраз, они вытянулись. А что делалось с сердцами!?
– Мы – люди, господа присяжные заседатели, будем же и судить по-человечески! – сказал между прочим защитник. – Прежде чем предстать пред вами, этот человек выстрадал шестимесячное предварительное заключение. В продолжение шести месяцев жена лишена была горячо любимого супруга, глаза детей не высыхали от слез при мысли, что около них нет дорогого отца! О, если бы вы посмотрели на этих детей! Они голодны, потому что их некому кормить, они плачут, потому что они глубоко несчастны. Да поглядите же! Они протягивают к вам свои ручонки, прося вас возвратить им их отца! Их здесь нет, но вы можете себе их представить. (Пауза.) Заключение. Гм. Его посадили рядом с ворами и убийцами. Его! (Пауза.) Надо только представить себе его нравственные муки в этом заключении, вдали от жены и детей, чтобы. Да что говорить?!
В публике послышались всхлипывания. Заплакала какая-то девушка с большой брошкой на груди. Вслед за ней захныкала соседка ее, старушонка.
Защитник говорил и говорил. Факты он миновал, а напирал больше на психологию.
– Знать его душу – значит знать особый, отдельный мир, полный движений. Я изучил этот мир. Изучая его, я, признаюсь, впервые изучил человека. Я понял человека. Каждое движение его души говорит за то, что в своем клиенте я имею честь видеть идеального человека.
Судебный пристав перестал глядеть угрожающе и полез в карман за платком. Вынесли из залы еще двух дам. Председатель оставил в покое звонок и надел очки, чтобы не заметили слезинки, навернувшейся в его правом глазу. Все полезли за платками. Прокурор, этот камень, этот лед, бесчувственнейший из организмов, беспокойно завертелся на кресле, покраснел и стал глядеть под стол. Слезы засверкали сквозь его очки.
“Было б мне отказаться от обвинения! – подумал он. – Ведь этакое фиаско потерпеть! А?”
– Взгляните на его глаза! – продолжал защитник (подбородок его дрожал, голос дрожал, и сквозь глаза глядела страдающая душа). Неужели эти кроткие, нежные глаза могут равнодушно глядеть на преступление? О, нет! Они, эти глаза, плачут! Под этими калмыцкими скулами скрываются тонкие нервы! Под этой грубой, уродливой грудью бьется далеко не преступное сердце! И вы, люди, дерзнете сказать, что он виноват?!
Тут не вынес и сам подсудимый. Пришла и его пора заплакать. Он замигал глазами, заплакал и беспокойно задвигался.
– Виноват! – заговорил он, перебивая защитника. – Виноват! Сознаю свою вину! Украл и мошенства строил! Окаянный я человек! Деньги я из сундука взял, а шубу краденую велел свояченице спрятать. Каюсь! Во всем виноват!
И подсудимый рассказал, как было дело. Его осудили.
Антон Чехов – СЛУЧАЙ ИЗ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ, читать текст
См. также Чехов Антон – Проза (рассказы, поэмы, романы . ) :
СЛУЧАЙ С КЛАССИКОМ
Собираясь идти на экзамен греческого языка, Ваня Оттепелев перецелова.
СМЕРТЬ ЧИНОВНИКА
В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Ч.
Антон Чехов – Случай из практики
Антон Чехов – Случай из практики краткое содержание
Случай из практики – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Чехов Антон Павлович
Случай из практики
СЛУЧАЙ ИЗ ПРАКТИКИ
Профессор получил телеграмму из фабрики Ляликовых: его просили поскорее приехать. Была больна дочь какой-то госпожи Ляликовой, по-видимому владелицы фабрики, и больше ничего нельзя было понять из этой длинной, бестолково составленной телеграммы. И профессор сам не поехал, а вместо себя послал своего ординатора Королева.
Нужно было проехать от Москвы две станции и потом на лошадях версты четыре. За Королевым выслали на станцию тройку; кучер был в шляпе с павлиньим пером и на все вопросы отвечал громко, по-солдатски: “Никак нет!”, “Точно так!” Был субботний вечер, заходило солнце. От фабрики к станции толпами шли рабочие и кланялись лошадям, на которых ехал Королев. И его пленял вечер, и усадьбы, и дачи по сторонам, и березы, и это тихое настроение кругом, когда, казалось, вместе с рабочими теперь, накануне праздника, собирались отдыхать и поле, и лес, и солнце, – отдыхать и, быть может, молиться.
Он родился и вырос в Москве, деревни не знал и фабриками никогда не интересовался и не бывал на них. Но ему случалось читать про фабрики и бывать в гостях у фабрикантов и разговаривать с ними; и когда он видел какую-нибудь фабрику издали или вблизи, то всякий раз думал о том, что вот снаружи все тихо и смирно, а внутри, должно быть непроходимое невежество и тупой эгоизм хозяев, скучный, нездоровый труд рабочих, дрязги, водка, насекомые. И теперь, когда рабочие почтительно и пугливо сторонились коляски, он в их лицах, картузах, в походке угадывал физическую нечистоту, пьянство, нервность, растерянность.
Въехали в фабричные ворота. По обе стороны мелькали домики рабочих, лица женщин, белье и одеяла на крыльцах. “Берегись!” – кричал кучер, не сдерживая лошадей. Вот широкий двор без травы, на нем пять громадных корпусов с трубами, друг от друга поодаль, товарные склады, бараки, и на всем какой-то серый налет, точно от пыли. Там и сям, как оазисы в пустыне, жалкие садики и зеленые или красные крыши домов, в которых живет администрация. Кучер вдруг осадил лошадей, и коляска остановилась у дома, выкрашенного заново в серый цвет; тут был палисадник с сиренью, покрытый пылью, и на желтом крыльце сильно пахло краской.
– Пожалуйте, господин доктор, – говорили женские голоса в сенях и в передней; и при этом слышались вздохи и шепот. – Пожалуйте, заждались. чистое горе. Вот сюда пожалуйте.
Госпожа Ляликова, полная, пожилая дама, в черном шелковом платье с модными рукавами, но, судя по лицу, простая, малограмотная, смотрела на доктора с тревогой и не решалась подать ему руку, не смела. Рядом с ней стояла особа с короткими волосами, в pince-nez, в пестрой цветной кофточке, тощая и уже не молодая. Прислуга называла ее Христиной Дмитриевной, и Королев догадался, что это гувернантка. Вероятно, ей, как самой образованной даме, было поручено встретить и принять доктора, потому что она тотчас же, торопясь, стала излагать причины болезни, с мелкими, назойливыми подробностями, но не говоря, кто болен и в чем дело.
Доктор и гувернантка сидели и говорили, а хозяйка стояла неподвижно у двери, ожидая. Из разговора Королев понял, что больна Лиза, девушка двадцати лет, единственная дочь госпожи Ляликовой, наследница; она давно уже болела и лечилась у разных докторов, а в последнюю ночь, с вечера до утра, у нее было такое сердцебиение, что все в доме не спали; боялись, как бы не умерла.
– Она у нас, можно сказать, с малолетства была хворенькая, рассказывала Христина Дмитриевна певучим голосом, то и дело вытирая губы рукой. – Доктора говорят – нервы, но когда она была маленькой, доктора ей золотуху внутрь вогнали, так вот, думаю, может от этого.
Пошли к больной. Совсем уже взрослая, большая, хорошего роста, но некрасивая, похожая на мать, с такими же маленькими глазами и с широкой, неумеренно развитой нижней частью лица, непричесанная, укрытая до подбородка, она в первую минуту произвела на Королева впечатление существа несчастного, убогого, которое из жалости пригрели здесь и укрыли, и не верилось, что это была наследница пяти громадных корпусов.
– А мы к вам, – начал Королев, – пришли вас лечить. Здравствуйте.
Он назвал себя и пожал ей руку, – большую, холодную, некрасивую руку. Она села и, очевидно, давно уже привыкшая к докторам, равнодушная к тому, что у нее были открыты плечи и грудь, дала себя выслушать.
– У меня сердцебиение, – сказала она. – Всю ночь был такой ужас. я едва не умерла от ужаса! Дайте мне чего-нибудь.
– Дам, дам! Успокойтесь.
Королев осмотрел ее и пожал плечами.
– Сердце, как следует, – сказал он, – все обстоит благополучно, все в порядке. Нервы, должно быть, подгуляли немножко, но это так обыкновенно. Припадок, надо думать, уже кончился, ложитесь себе спать.
В это время принесли в спальню лампу. Больная прищурилась на свет и вдруг охватила голову руками и зарыдала. И впечатление существа убогого и некрасивого вдруг исчезло, и Королев уже не замечал ни маленьких глаз, ни грубо развитой нижней части лица; он видел мягкое страдальческое выражение, которое было так разумно и трогательно, и вся она казалась ему стройной, женственной, простой, и хотелось уже успокоить ее не лекарствами, не советом, а простым ласковым словом. Мать обняла ее голову и прижала к себе. Сколько отчаяния, сколько скорби на лице у старухи! Она, мать, вскормила, вырастила дочь, не жалела ничего, всю жизнь отдала за то, чтоб обучить ее французскому языку, танцам, музыке, приглашала для нее десяток учителей, самых лучших докторов, держала гувернантку, и теперь не понимала, откуда эти слезы, зачем столько мук, не понимала и терялась, и у нее было виноватое, тревожно, отчаянное выражение, точно она упустила что-то еще очень важное, чего-то еще не сделала, кого-то еще не пригласила, а кого – неизвестно.
– Лизанька, ты опять. ты опять, – говорила она, прижимая к себе дочь. – Родная моя, голубушка, деточка моя, скажи, что с тобой? Пожалей меня, скажи.
Обе горько плакали. Королев сел на край постели и взял Лизу за руку.
– Полноте, стоит ли плакать? – сказал он ласково. – Ведь на свете нет ничего такого, что заслуживало бы этих слез. Ну, не будем плакать, не нужно это.
“Замуж бы ее пора. “
– Наш фабричный доктор давал ей коли-бромати, – сказала гувернантка, – но ей от этого, я замечаю, только хуже. По-моему, уж если давать от сердца, то капли. забыла, как они называются. Ландышевые, что ли.
И опять пошли всякие подробности. Она перебивала доктора, мешала ему говорить, и на лице у нее было написано старание, точно она полагала, что, как самая образованная женщина в доме, она была обязана вести с доктором непрерывный разговор и непременно о медицине.
Краткое содержание «Случай из практики» Чехова
Профессор получил телеграмму. Серьезно заболела дочь владелицы фабрики госпожи Ляликовой. Профессор отправил вместо себя ординатора Королева. За ординатором выслали лошадей. Дорога была достаточно длинной. Когда Королев приехал, был субботний вечер. Он смотрел по сторонам, любовался красивой природой. Когда Королев смотрел на «какую-нибудь фабрику издали или вблизи, то всякий раз думал о том, что вот снаружи все тихо и смирно, а внутри, должно быть, непроходимое невежество и тупой эгоизм хозяев, скучный, нездоровый труд рабочих, дрязги,
Наконец они приехали. Королева пригласили в дом. Он встретился с госпожой Ляликовой. Это была полная и пожилая дама, по всей видимости, она была простой и малограмотной. Рядом с ней находилась гувернантка Христина Дмитриевна. Именно она стала подробно говорить о болезни Лизы, дочери госпожи Ляликовой. «…С утра у нее было такое сердцебиение, что все в доме не спали; боялись, как бы не умерла». «Она у нас, можно сказать, с малолетства была хворенькая», — рассказывала Христина Дмитриевна певучим голосом, то и дело вытирая губы рукой. — Доктора говорят — нервы, но, когда она
Лиза оказалась взрослой и некрасивой девушкой. В первую минуту Королеву она показалась несчастной и убогой. Но он помнил, что она является наследницей огромной фабрики. Королев осмотрел больную. Она пожаловалась на сердцебиение, попросила лекарства. После осмотра доктор сказал, что сердце в порядке; вероятно, причина — в расстроенных нервах.
Он посоветовал Лизе ложиться спать. Вдруг девушка зарыдала. «И впечатление существа убогого и некрасивого вдруг исчезло, и Королев уже не замечал ни маленьких глаз, ни грубо развитой нижней части лица; он видел мягкое страдальческое выражение, которое было так разумно и трогательно, и вся она казалась ему стройной, женственной, простой, и хотелось уже успокоить ее не лекарствами, не советом, а простым ласковым словом». Мать пыталась утешить дочь. Она не понимала, почему девушка так страдает. Старуха сама зарыдала.
Королев стал утешать Лизу. И сам думал, что девушке пора выходить замуж. Христина Дмитриевна стала подробно рассказывать о лекарствах, которые принимала Лиза. При этом гувернантка пыталась давать доктору советы. Было видно, что она считает себя умной и образованной. Королева это стало раздражать.
Он сказал матери Лизы, что у девушки нет ничего серьезного. И можно продолжать то лечение, которое было назначено фабричным врачом. Госпожа Ляликова внимательно смотрела на него. Доктор собирался на поезд, но мать Лизы попросила его остаться на ночь. Королев согласился.
Для него в зале и гостиной зажгли лампы и свечи. Он рассматривал портреты и картины на стенах. Все лица на портретах были некрасивые и неинтересные. Обстановка дома, пусть и роскошная, казалась случайной и неудобной.
Вскоре его позвали ужинать. На столе было множество вин и закусок. Но ужинал он вдвоем с гувернанткой. Она с аппетитом ела и пила, говорила о фабрике. Она рассказывала о том, что рабочие очень довольны хозяевами. Гувернантка сообщила, что живет здесь уже 11 лет, стала совсем своя.
Королев понял, что Христина Дмитриевна «жила здесь в свое полное удовольствие». После ужина доктору показали приготовленную для него комнату. Но ему не спалось, поэтому он вышел на улицу. Доктор смотрел на пять корпусов фабрики, бараки и склады.
Он думал о том, что жизнь рабочих наверняка такая же тяжелая и беспросветная, как и на других фабриках. Королев думал о том, что «тысячи полторы-две фабричных работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке отрезвляются от этого кошмара; сотня людей надзирает за работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправедливости, и только двое-трое, так называемые хозяева, пользуются выгодами, хотя совсем не работают и презирают плохой ситец».
Королев думал, что владелица фабрики и ее дочь несчастны. Хорошо живет только гувернантка. «И выходит так, значит, что работают все эти пять корпусов и на восточных рынках продается плохой ситец для того только, чтобы Христина Дмитриевна могла кушать стерлядь и пить мадеру».
Доктор пошел в поле. Здесь он присел на доски и продолжал думать.
Через некоторое время Королев вернулся в дом. Он слышал, что в соседних комнатах не спят. Доктор решил проведать больную. Лиза не спала. Он проверил ее пульс, спросил, о чем она думает. Девушка ответила, что ей каждую ночь бывает тяжело. Лиза страдала от непонятного беспокойства. Ей хотелось бы поговорить с близким другом. Девушка сказала, что очень одинока, несмотря на то что любит свою мать. Доктор и Лиза говорили о самых разных вещах; их разговор был скорее философским, нежели имел какую-то практическую направленность. Королев понял, что Лиза умна и незаурядна.
На следующий день девушка была празднично одета. Уезжая, доктор уже не помнил о своих тягостных мыслях относительно фабричной жизни, «а думал о том времени, быть может, уже близком, когда жизнь будет такою же светлою и радостной, как это тихое, воскресное утро; и думал о том, как это приятно в такое утро, весной, ехать на тройке, в хорошей коляске и греться на солнышке».
Доктор Королев, посетивший больную девушку Лизу, много размышляет о судьбах рабочих на фабрике, которую унаследует Лиза, о самой девушке. Он вдруг понимает, что и Лиза и ее мать, такие богатые и благополучные, очень несчастны. Богатая невеста тоже страдает, как и рабочие на ее фабрике. Душевные страдания преобразили некрасивую Лизу, и Королев увидел в ней умную и незаурядную личность с красивой душой. Но Королев не может долго думать о судьбах людей, и, уезжая, он снова радуется прекрасному воскресному утру, солнышку.
Сочинения по темам:
Краткое содержание «Случай с переводчиком» Дойля К Шерлоку Холмсу обращается за помощью переводчик с греческого языка мистер Мелас, известный в Лондоне специалист, которого часто приглашают в.
Краткое содержание «Ионыч» Чехова В губернском городе С. живет образованная и талантливая, по мнению местных жителей, семья Туркиных. Глава семьи, Иван Петрович Туркин, «полный.
Краткое содержание «Смерть чиновника» Чехова В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль.
Краткое содержание «Три сестры» Чехова Действие протекает в губернском городе, в доме Прозоровых. Ирине, младшей из трех сестер Прозоровых, исполняется двадцать лет. «На дворе солнечно.
Краткое содержание «Крыжовник» Чехова Иван Иваныч и Буркин идут по полю. Вдали виднеется село Мироносицкое. Начинается дождь, и они решают зайти к приятелю-помещику Павлу.
Краткое содержание «Лошадиной фамилии» Чехова Одно из известнейших произведений Антона Павловича Чехова в юмористической форме показывает глубину невежества и силу предрассудков людей, имеющих власть и.
Краткое содержание «Хирургия» Чехова В земской больнице идет прием. Доктор уехал жениться, именно поэтому больных принимает фельдшер по фамилии Курятин. Ему примерно сорок лет.
Загрузка...