Канитель.
Чехов А. П. Канитель // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982.
Т. 3. [Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»], 1884—1885. — М.: Наука, 1975. — С. 232—234.
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки. На одной из них написано «о здравии», на другой — «за упокой», и под обоими заглавиями по ряду имен. Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась.
— Дальше кого? — спрашивает дьячок, лениво почесывая за ухом. — Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы читать стану.
— Сейчас, батюшка. Ну, пиши. О здравии рабов божиих: Андрея и Дарьи со чады. Митрия, опять Андрея, Антипа, Марьи.
— Постой, не шибко. Не за зайцем скачешь, успеешь.
— Написал Марию? Ну, таперя Кирилла, Гордея, младенца новопреставленного Герасима, Пантелея. Записал усопшего Пантелея?
— Постой. Пантелей помер?
— Помер. — вздыхает старуха.
— Так как же ты велишь о здравии записывать? — сердится дьячок, зачеркивая Пантелея и перенося его на другую бумажку. — Вот тоже еще. Ты говори толком, а не путай. Кого еще за упокой?
— За упокой? Сейчас. постой. Ну, пиши. Ивана, Авдотью, еще Дарью, Егора. Запиши. воина Захара. Как пошел на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать.
— Стало быть, он помер?
— А кто ж его знает? Может, помер, а может, и жив. Ты пиши.
— Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии. Пойми вот вашего брата!
— Гм. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему всё равно, как его ни записывай: непутящий человек. пропащий. Записал? Таперя за упокой Марка, Левонтия, Арину. ну, и Кузьму с Анной. болящую Федосью.
— Болящую-то Федосью за упокой? Тю!
— Это меня-то за упокой? Ошалел, что ли?
— Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в за упокой лезть! Путаешь тут! Изволь вот теперь Федосью херить и в другое место писать. всю бумагу изгадил! Ну, слушай, я тебе прочту. О здравии Андрея, Дарьи со чады, паки Андрея, Антипия, Марии, Кирилла, новопреставленного младенца Гер. Постой, как же сюда этот Герасим попал? Новопреставленный, и вдруг — о здравии! Нет, запутала ты меня, убогая! Бог с тобой, совсем запутала!
Дьячок крутит головой, зачеркивает Герасима и переносит его в заупокойный отдел.
— Слушай! О здравии Марии, Кирилла, воина Захарии. Кого еще?
— Авдотью? Гм. Авдотью. Евдокию. — пересматривает дьячок обе бумажки. — Помню, записывал ее, а теперь шут ее знает. никак не найдешь. Вот она! За упокой записана!
— Авдотью-то за упокой? — удивляется старуха. — Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает.
— Постой, не мешай.
Дьячок хмурится и, подумав, медленно зачеркивает на заупокойном листе Авдотью. Перо на букве «д» взвизгивает и дает большую кляксу. Дьячок конфузится и чешет затылок.
— Авдотью, стало быть, долой отсюда. — бормочет он смущенно, — а записать ее туда. Так? Постой. Ежели ее туда, то будет о здравии, ежели же сюда, то за упокой. Совсем запутала баба! И этот еще воин Захария встрял сюда. Шут его принес. Ничего не разберу! Надо сызнова.
Дьячок лезет в шкапчик и достает оттуда осьмушку чистой бумаги.
— Выкинь Захарию, коли так. — говорит старуха. — Уж бог с ним, выкинь.
Дьячок макает медленно перо и списывает с обеих бумажек имена на новый листок.
— Я их всех гуртом запишу, — говорит он, — а ты неси к отцу дьякону. Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто мертвый; он в семинарии обучался, а я этих самых делов. хоть убей, ничего не понимаю.
Старуха берет бумажку, подает дьячку старинные полторы копейки и семенит к алтарю.
Впервые — «Осколки», 1885, № 17, 27 апреля (ценз. разр. 26 апреля), стр. 4—5. Подпись: А. Чехонте.
Включено в сборник «Пестрые рассказы», СПб., 1886; перепечатывалось во всех последующих изданиях сборника.
Вошло, с отдельными поправками, в издание А. Ф. Маркса.
Печатается по тексту: Чехов , т. II, стр. 50—52.
Материалом для рассказа послужили воспоминания Чехова о том времени, когда он, по приказу отца, читал и пел на клиросе Митрофаниевской церкви. «Антон Павлович на этом клиросе, — вспоминал Ал. П. Чехов, — не раз писал бабам на бумажках и на просфорах для проскомидии „о здравии“ и „за упокой“, и это записывание имен для поминовения послужило ему впоследствии темою для его рассказа „Канитель“. » («Чехов в воспоминаниях современников», ГИХЛ, 1952, стр. 38).
Л. Н. Толстой относил этот рассказ к числу лучших произведений Чехова, включив его, однако, во второй разряд (см. в этом томе стр. 537).
В 1900 г. в рецензии на II том сочинений Чехова изд. А. Ф. Маркса критик А. Басаргин (А. И. Введенский) выделил несколько рассказов, в которых господствует, по его мнению, «безобидный юмор» и «освежающая стихия здорового и бодрого веселья». Среди них он назвал и «Канитель»: «Вот уж поистине „канитель“; но канитель совсем „безобидная“ и забавная» («Московские ведомости», 1900, № 270, 30 сентября, стр. 3).
Однако цензору С. А. Верещагину рассказ показался не таким уж безобидным. 13 февраля 1904 г. он подал рапорт в Главное управление по делам печати: «Рассказ этот предназначен для публичного чтения на общественных концертах. Разрешить рассматриваемый рассказ к исполнению мне представляется неудобным, так как он осмеивает церковные порядки, относясь к православным обрядам без должного уважения, о чем имею честь представить на благоусмотрение вашего превосходительства. Цензор драматических сочинений Верещагин. 13 февраля 1904 г.». На рапорте резолюция начальника Главного управления по делам печати: «Согласен. 13/II» ( Чехов, Лит. архив , стр. 266—267).
Стр . 232. . на рыжем переплете Цветной триоди. — Триодь — собрание трехпесенных канонов; цветная триодь содержит службы от Пасхи до Петрова поста.
Канитель. А. П. Чехов
Иллюстрация к рассказу Чехова «Канитель» с обложки издания 1954 г.
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки. На одной из них написано «о здравии», на другой — «за упокой», и под обоими заглавиями по ряду имен. Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась.
— Дальше кого? — спрашивает дьячок, лениво почесывая за ухом. — Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы читать стану.
— Сейчас, батюшка. Ну, пиши. О здравии рабов божиих: Андрея и Дарьи со чады. Митрия, опять Андрея, Антипа, Марьи.
— Постой, не шибко. Не за зайцем скачешь, успеешь.
— Написал Марию? Ну, таперя Кирилла, Гордея, младенца новопреставленного Герасима, Пантелея. Записал усопшего Пантелея?
— Постой. Пантелей помер?
— Помер. — вздыхает старуха.
— Так как же ты велишь о здравии записывать? — сердится дьячок, зачеркивая Пантелея и перенося его на другую бумажку. — Вот тоже еще. Ты говори толком, а не путай. Кого еще за упокой?
— За упокой? Сейчас. постой. Ну, пиши. Ивана, Авдотью, еще Дарью, Егора. Запиши. воина Захара. Как пошел на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать.
— Стало быть, он помер?
— А кто ж его знает? Может, помер, а может, и жив. Ты пиши.
— Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии. Пойми вот вашего брата!
— Гм. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему всё равно, как его ни записывай: непутящий человек. пропащий. Записал? Таперя за упокой Марка, Левонтия, Арину. ну, и Кузьму с Анной. болящую Федосью.
— Болящую-то Федосью за упокой? Тю!
— Это меня-то за упокой? Ошалел, что ли?
— Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в за упокой лезть! Путаешь тут! Изволь вот теперь Федосью херить и в другое место писать. всю бумагу изгадил! Ну, слушай, я тебе прочту. О здравии Андрея, Дарьи со чады, паки Андрея, Антипия, Марии, Кирилла, новопреставленного младенца Гер. Постой, как же сюда этот Герасим попал? Новопреставленный, и вдруг — о здравии! Нет, запутала ты меня, убогая! Бог с тобой, совсем запутала!
Дьячок крутит головой, зачеркивает Герасима и переносит его в заупокойный отдел.
— Слушай! О здравии Марии, Кирилла, воина Захарии. Кого еще?
— Авдотью? Гм. Авдотью. Евдокию. — пересматривает дьячок обе бумажки. — Помню, записывал ее, а теперь шут ее знает. никак не найдешь. Вот она! За упокой записана!
— Авдотью-то за упокой? — удивляется старуха. — Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает.
— Постой, не мешай.
Дьячок хмурится и, подумав, медленно зачеркивает на заупокойном листе Авдотью. Перо на букве «д» взвизгивает и дает большую кляксу. Дьячок конфузится и чешет затылок.
— Авдотью, стало быть, долой отсюда. — бормочет он смущенно, — а записать ее туда. Так? Постой. Ежели ее туда, то будет о здравии, ежели же сюда, то за упокой. Совсем запутала баба! И этот еще воин Захария встрял сюда. Шут его принес. Ничего не разберу! Надо сызнова.
Дьячок лезет в шкапчик и достает оттуда осьмушку чистой бумаги.
— Выкинь Захарию, коли так. — говорит старуха. — Уж бог с ним, выкинь.
Дьячок макает медленно перо и списывает с обеих бумажек имена на новый листок.
— Я их всех гуртом запишу, — говорит он, — а ты неси к отцу дьякону. Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто мертвый; он в семинарии обучался, а я этих самых делов. хоть убей, ничего не понимаю.
Старуха берет бумажку, подает дьячку старинные полторы копейки и семенит к алтарю.
Антон Чехов – Канитель
Антон Чехов – Канитель краткое содержание
Впервые напечатано в журнале “Осколки”, 1885, N17.
Канитель – читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки. На одной из них написано “о здравии”, на другой – “за упокой”, и под обоими заглавиями по ряду имен… Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась.
– Дальше кого? – спрашивает дьячок, лениво почесывая за ухом. – Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы читать стану.
– Сейчас, батюшка… Ну, пиши… О здравии рабов божиих: Андрея и Дарьи со чады… Митрия, опять Андрея, Антипа, Марьи…
– Постой, не шибко… Не за зайцем скачешь, успеешь.
– Написал Марию? Ну, таперя Кирилла, Гордея, младенца новопреставленного Герасима, Пантелея… Записал усопшего Пантелея?
– Постой… Пантелей помер?
– Помер… – вздыхает старуха.
– Так как же ты велишь о здравии записывать? – сердится дьячок, зачеркивая Пантелея и перенося его на другую бумажку. – Вот тоже еще… Ты говори толком, а не путай. Кого еще за упокой?
– За упокой? Сейчас… постой… Ну, пиши… Ивана, Авдотью, еще Дарью, Егора… Запиши… воина Захара… Как пошел на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать…
– Стало быть, он помер?
– А кто ж его знает! Может, помер, а может, и жив… Ты пиши…
– Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии… Пойми вот вашего брата!
– Гм. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему все равно, как его ни записывай: непутящий человек… пропащий… Записал? Таперя за упокой Марка, Левонтия, Арину… ну, и Кузьму с Анной… болящую Федосью…
– Болящую-то Федосью за упокой? Тю!
– Это меня-то за упокой? Ошалел, что ли?
– Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в заупокой лезть! Путаешь тут! Изволь вот теперь Федосью херить и в другое место писать… всю бумагу изгадил! Ну, слушай, я тебе прочту… О здравии Андрея, Дарьи со чады, паки Андрея, Антипия, Марии, Кирилла, новопреставленного младенца Гер… Постой, как же сюда этот Герасим попал? Новопреставленный, и вдруг – о здравии! Нет, запутала ты меня, убогая! Бог с тобой, совсем запутала!
Дьячок крутит головой, зачеркивает Герасима и переносит его в заупокойный отдел.
– Слушай! О здравии Марии, Кирилла, воина Захарии… Кого еще?
– Авдотью? Гм… Авдотью… Евдокию…– пересматривает дьячок обе бумажки.– Помню, записывал ее, а теперь шут ее знает… никак не найдешь… Вот она! За упокой записана!
– Авдотью-то за упокой? – удивляется старуха.– Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает…
– Постой, не мешай…
Дьячок хмурится и, подумав, медленно зачеркивает на заупокойном листке Авдотью. Перо на букве «д» взвизгивает и дает большую кляксу. Дьячок конфузится и чешет затылок.
– Авдотью, стало быть, долой отсюда… – бормочет он смущенно, – а записать ее туда… Так? Постой… Ежели ее туда, то будет о здравии, ежели же сюда, то за упокой… Совсем запутала баба! И этот еще воин Захария встрял сюда… Шут его принес… Ничего не разберу! Надо сызнова…
Дьячок лезет в шкафчик и достает оттуда осьмушку чистой бумаги.
– Выкинь Захарию, коли так… – говорит старуха. – Уж бог с ним, выкинь…
Дьячок макает медленно перо и списывает с обеих бумажек имена на новый листок.
– Я их всех гуртом запишу, – говорит он, – а ты неси к отцу дьякону… Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто мертвый; он в семинарии обучался, а я этих самых делов… хоть убей, ничего не понимаю.
Старуха берет бумажку, подает дьячку старинные полторы копейки и семенит к алтарю.
Похожие книги на “Канитель”, Антон Чехов
Книги похожие на “Канитель” читать онлайн бесплатно полные версии.
Текст книги “Канитель”
Это произведение, предположительно, находится в статусе ‘public domain’. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
Автор книги: Антон Чехов
Жанр: Литература 19 века, Классика
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Антон Чехов
Канитель
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки. На одной из них написано «о здравии», на другой – «за упокой», и под обоими заглавиями по ряду имен… Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась.
– Дальше кого? – спрашивает дьячок, лениво почесывая за ухом. – Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы читать стану.
– Сейчас, батюшка… Ну, пиши… О здравии рабов божиих: Андрея и Дарьи со чады… Митрия, опять Андрея, Антипа, Марьи…
– Постой, не шибко… Не за зайцем скачешь, успеешь.
– Написал Марию? Ну, таперя Кирилла, Гордея, младенца новопреставленного Герасима, Пантелея… Записал усопшего Пантелея?
– Постой… Пантелей помер?
– Помер… – вздыхает старуха.
– Так как же ты велишь о здравии записывать? – сердится дьячок, зачеркивая Пантелея и перенося его на другую бумажку. – Вот тоже еще… Ты говори толком, а не путай. Кого еще за упокой?
– За упокой? Сейчас… постой… Ну, пиши… Ивана, Авдотью, еще Дарью, Егора… Запиши… воина Захара… Как пошел на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать…
– Стало быть, он помер?
– А кто ж его знает? Может, помер, а может, и жив… Ты пиши…
– Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии… Пойми вот вашего брата!
– Гм. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему всё равно, как его ни записывай: непутящий человек… пропащий… Записал? Таперя за упокой Марка, Левонтия, Арину… ну, и Кузьму с Анной… болящую Федосью…
– Болящую-то Федосью за упокой? Тю!
– Это меня-то за упокой? Ошалел, что ли?
– Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в за упокой лезть! Путаешь тут! Изволь вот теперь Федосью херить и в другое место писать… всю бумагу изгадил! Ну, слушай, я тебе прочту… О здравии Андрея, Дарьи со чады, паки Андрея, Антипия, Марии, Кирилла, новопреставленного младенца Гер… Постой, как же сюда этот Герасим попал? Новопреставленный, и вдруг – о здравии! Нет, запутала ты меня, убогая! Бог с тобой, совсем запутала!
Дьячок крутит головой, зачеркивает Герасима и переносит его в заупокойный отдел.
– Слушай! О здравии Марии, Кирилла, воина Захарии… Кого еще?
– Авдотью? Гм… Авдотью… Евдокию… – пересматривает дьячок обе бумажки. – Помню, записывал ее, а теперь шут ее знает… никак не найдешь… Вот она! За упокой записана!
– Авдотью-то за упокой? – удивляется старуха. – Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает…
– Постой, не мешай…
Дьячок хмурится и, подумав, медленно зачеркивает на заупокойном листе Авдотью. Перо на букве «д» взвизгивает и дает большую кляксу. Дьячок конфузится и чешет затылок.
– Авдотью, стало быть, долой отсюда… – бормочет он смущенно, – а записать ее туда… Так? Постой… Ежели ее туда, то будет о здравии, ежели же сюда, то за упокой… Совсем запутала баба! И этот еще воин Захария встрял сюда… Шут его принес… Ничего не разберу! Надо сызнова…
Дьячок лезет в шкапчик и достает оттуда осьмушку чистой бумаги.
– Выкинь Захарию, коли так… – говорит старуха. – Уж бог с ним, выкинь…
Дьячок макает медленно перо и списывает с обеих бумажек имена на новый листок.
– Я их всех гуртом запишу, – говорит он, – а ты неси к отцу дьякону… Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто мертвый; он в семинарии обучался, а я этих самых делов… хоть убей, ничего не понимаю.
Старуха берет бумажку, подает дьячку старинные полторы копейки и семенит к алтарю.
Это произведение, предположительно, находится в статусе ‘public domain’. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
Чехов – Канитель
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки. На одной из них написано “о здравии”, на другой – “за упокой”, и под обоими заглавиями по ряду имен. Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась.
– Дальше кого? – спрашивает дьячок, лениво почесывая за ухом. – Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы читать стану.
– Сейчас, батюшка. Ну, пиши. О здравии рабов божиих: Андрея и Дарьи со чады. Митрия, опять Андрея, Антипа, Марьи.
– Постой, не шибко. Не за зайцем скачешь, успеешь.
– Написал Марию? Ну, таперя Кирилла, Гордея, младенца новопреставленного Герасима, Пантелея. Записал усопшего Пантелея?
– Постой. Пантелей помер?
– Помер. – вздыхает старуха.
– Так как же ты велишь о здравии записывать? – сердится дьячок, зачеркивая Пантелея и перенося его на другую бумажку. – Вот тоже еще. Ты говори толком, а не путай. Кого еще за упокой?
– За упокой? Сейчас. постой. Ну, пиши. Ивана, Авдотью, еще Дарью, Егора. Запиши. воина Захара. Как пошел на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать.
– Стало быть, он помер?
– А кто ж его знает? Может, помер, а может, и жив. Ты пиши.
– Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии. Пойми вот вашего брата!
– Гм. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему всё равно, как его ни записывай: непутящий человек. пропащий. Записал? Таперя за упокой Марка, Левонтия, Арину. ну, и Кузьму с Анной. болящую Федосью.
– Болящую-то Федосью за упокой? Тю!
– Это меня-то за упокой? Ошалел, что ли?
– Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в за упокой лезть! Путаешь тут! Изволь вот теперь Федосью херить и в другое место писать. всю бумагу изгадил! Ну, слушай, я тебе прочту. О здравии Андрея, Дарьи со чады, паки Андрея, Антипия, Марии, Кирилла, новопреставленного младенца Гер. Постой, как же сюда этот Герасим попал? Новопреставленный, и вдруг – о здравии! Нет, запутала ты меня, убогая! Бог с тобой, совсем запутала!
Дьячок крутит голавой, зачеркивает Герасима и переносит его в заупокойный отдел.
– Слушай! О здравии Марии, Кирилла, воина Захарии. Кого еще?
– Авдотью? Гм. Авдотью. Евдокию. – пересматривает дьячок обе бумажки. – Помню, записывал ее, а теперь шут ее знает. никак не найдешь. Вот она! За упокой записана!
– Авдотью-то за упокой? – удивляется старуха. – Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает.
– Постой, не мешай.
Дьячок хмурится и, подумав, медленно зачеркивает на заупокойном листе Авдотью. Перо на букве “д” взвизгивает и дает большую кляксу. Дьячок конфузится и чешет затылок.
– Авдотью, стало быть, долой отсюда. – бормочет он смущенно, – а записать ее туда. Так? Постой. Ежели ее туда, то будет о здравии, ежели же сюда, то за упокой. Совсем запутала баба! И этот еще воин Захария встрял сюда. Шут его принес. Ничего не разберу! Надо сызнова.
Дьячок лезет в шкапчик и достает оттуда осьмушку чистой бумаги.
– Выкинь Захарию, коли так. – говорит старуха. – Уж бог с ним, выкинь.
Дьячок макает медленно перо и списывает обеих бумажек имена на новый листок.
– Я их всех гуртом запишу, – говорит он, – а ты неси к отцу дьякону. Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто мертвый; он в семинарии обучался, а я этих самых делов. хоть убей, ничего не понимаю.
Старуха берет бумажку, подает дьячку старинные полторы копейки и семенит к алтарю.
Сюжет
Дьячок Отлукавин стоит на клиросе с гусиным пером в руках и двумя бумажками. На каждой из бумажек есть имена людей, с той лишь разницей, что на одной из них имена тех, кому должна прозвучать молитва за упокой души, а на второй бумажки те – для кого должна быть исполнена молитва за здравие.
Уже долгое время рядом с дьячком находится одна старушка, которая перечисляет ему всех своих родственников, но сейчас женщина серьезно задумалась. Она перечисляет одним за других много имен: Андрея, Дарьи, Митрия, Антипа, Марьи, Кирилла, Гордея, Герасима, Пантелея, Ивана, Авдотьи, Егора и еще многих других. Некоторые имена периодически повторяются, из-за чего дьячок не может разобрать, в какой из списков кого из людей он должен внести. С аналогичной проблемой сталкивается и сама старуха, ведь в судьбах некоторых родственников она уверена, потому что видела их совсем недавно или посещала их похороны, но судьба некоторых для нее покрыта мраком. Раз за разом дьячку приходится уточнять, кто из родственников должен оказаться в каком списке, он переспрашивает, и сама старуха периодически меняет мнение, вначале считая человека живым, а после, сделав акцент на том, что он пропал на фронте много лет назад, вносит родственника в список умерших.
Из-за неуверенности женщины, Отлукавин постоянно что-то зачеркивает, потом снова исправляет, а потом не выдерживает и начинает менять листы на чистые. В этом перечеркнутом и исправленном списке уже ничего невозможно понять и рассмотреть. Старуха постоянно путается, и это начинает действовать мужчине на нервы, который сам не понимает, кого и куда он все-таки должен записать для чтения молитв. В конечном итоге он, будучи сытым по горло этими исправлениями, просто принимает решение внести всех родственников старухи в один общий список. Дьячок объясняет старухе, что передаст этот список более образованному дьякону, который уж точно сможет самостоятельно распределить, кто из этих людей жив, а кто – мертв.
В своем рассказе писатель высмеивает работу большинства священнослужителей, которым абсолютно неважно, кого, куда и зачем вписывать, самое главное, чтобы им за это своевременно заплатили деньги. Разумеется, никакой дьячок не станет разбираться с этим списком имен, вполне вероятно он даже не будет их зачитывать, но для получения оплаты ему пришлось посидеть и записать весь этот перечень имен, которые старуха постоянно вносила в разные списки.
Чехов Канитель читать текст
Канитель. Чехов рассказ для детей читать
На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная от розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной триоди лежат две бумажки. На одной из них написано «о здравии», на другой — «за упокой», и под обоими заглавиями по ряду имен… Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась.
— Дальше кого? — спрашивает дьячок, лениво почесывая за ухом. — Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы читать стану.
— Сейчас, батюшка… Ну, пиши… О здравии рабов божиих: Андрея и Дарьи со чады… Митрия, опять Андрея, Антипа, Марьи…
— Постой, не шибко… Не за зайцем скачешь, успеешь.
— Написал Марию? Ну, таперя Кирилла, Гордея, младенца новопреставленного Герасима, Пантелея… Записал усопшего Пантелея?
— Постой… Пантелей помер?
— Помер… — вздыхает старуха.
— Так как же ты велишь о здравии записывать? — сердится дьячок, зачеркивая Пантелея и перенося его на другую бумажку. — Вот тоже еще… Ты говори толком, а не путай. Кого еще за упокой?
— За упокой? Сейчас… постой… Ну, пиши… Ивана, Авдотью, еще Дарью, Егора… Запиши… воина Захара… Как пошел на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать…
— Стало быть, он помер?
— А кто ж его знает? Может, помер, а может, и жив… Ты пиши…
— Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии… Пойми вот вашего брата!
— Гм. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему всё равно, как его ни записывай: непутящий человек… пропащий… Записал? Таперя за упокой Марка, Левонтия, Арину… ну, и Кузьму с Анной… болящую Федосью…
— Болящую-то Федосью за упокой? Тю!
— Это меня-то за упокой? Ошалел, что ли?
— Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в за упокой лезть! Путаешь тут! Изволь вот теперь Федосью херить и в другое место писать… всю бумагу изгадил! Ну, слушай, я тебе прочту… О здравии Андрея, Дарьи со чады, паки Андрея, Антипия, Марии, Кирилла, новопреставленного младенца Гер… Постой, как же сюда этот Герасим попал? Новопреставленный, и вдруг — о здравии! Нет, запутала ты меня, убогая! Бог с тобой, совсем запутала!
Дьячок крутит голавой, зачеркивает Герасима и переносит его в заупокойный отдел.
— Слушай! О здравии Марии, Кирилла, воина Захарии… Кого еще?
— Авдотью записал?
— Авдотью? Гм… Авдотью… Евдокию… — пересматривает дьячок обе бумажки. — Помню, записывал ее, а теперь шут ее знает… никак не найдешь… Вот она! За упокой записана!
— Авдотью-то за упокой? — удивляется старуха. — Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает…
— Постой, не мешай…
Дьячок хмурится и, подумав, медленно зачеркивает на заупокойном листе Авдотью. Перо на букве «д» взвизгивает и дает большую кляксу. Дьячок конфузится и чешет затылок.
— Авдотью, стало быть, долой отсюда… — бормочет он смущенно, — а записать ее туда… Так? Постой… Ежели ее туда, то будет о здравии, ежели же сюда, то за упокой… Совсем запутала баба! И этот еще воин Захария встрял сюда… Шут его принес… Ничего не разберу! Надо сызнова…
Дьячок лезет в шкапчик и достает оттуда осьмушку чистой бумаги.
— Выкинь Захарию, коли так… — говорит старуха. — Уж бог с ним, выкинь…
— Молчи!
Дьячок макает медленно перо и списывает обеих бумажек имена на новый листок.
— Я их всех гуртом запишу, — говорит он, — а ты неси к отцу дьякону… Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто мертвый; он в семинарии обучался, а я этих самых делов… хоть убей, ничего не понимаю.
Старуха берет бумажку, подает дьячку старинные полторы копейки и семенит к алтарю.
Загрузка...