Анализ стихотворения Толстого Государь ты наш батюшка…

Анализ стихотворения Толстого Государь ты наш батюшка…

Вячеслав КИКТЕНКО

Антология одного стихотворения
Алексей Константинович Толстой
24 августа [5 сентября] 1817 — 28 сентября [10 октября] 1875

Алексей Константинович Толстой, «один из трёх великих» Толстых (24 августа (5.09)1817 – 28 сентября (10.10)1875гг.), вёл свою родословную по отцовской линии от графского рода Толстых (собственно, все «три великих» были родственниками в той или иной степени), отцом его был граф К.П.Толстой, с которым ребёнка разлучили сразу после рождения. Явный верх взяла материнская линия, очень мощная, родовитая. Достаточно сказать, что прадедом поэта был последний украинский гетман Кирилл Разумовский, а дедом граф А.К.Разумовский, бывший сенатором при Екатерине Второй, а потом министром народного просвещения при Александре Первом. Не будет преувеличением сказать, что русский Царь Александр Второй и русский Поэт Алексей Толстой были очень близко знакомы с раннего детства, вместе воспитывались, и только врождённое благородство и чувство меры не позволяли А.К.Толстому в зрелые годы слишком тесно общаться (м.б. – злоупотреблять общением в понимании поэта?) с «царём-батюшкой». Впрочем, поэт был всегда желанным гостем в царском дому, и прекрасно знал об этом.

После развода с К.П.Толстым воспитывала его мать и дядя, известный литератор, писавший под псевдонимом Антоний Погорельский, автор знаменитой волшебной сказки для детей «Чёрная курица, или Подземные жители». Материнское имение Красный Рог, очень любимое поэтом, стало и колыбелью, и последним его пристанищем.

А.К.Толстой с самого раннего детства, уже по одному только факту причастности к самым влиятельным родам России, ощущал её историю как неразрывное целое со своим внутренним миром. А уж талантом, тем более, Бог явно не обделил русского поэта, драматурга, писателя. Доныне роман «Князь Серебряный» одна из любимейших исторических книг русского читателя всех возрастов. Доныне драматическая трилогия «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович», «Царь Борис» не сходит со сцен самых прославленных театров, и в каждом времени открываются всё новые повороты этой выдающейся трилогии.

И всё-таки мне представляется, что бессмертный «Козьма Прутков» (в соавторстве с братьями Жемчужниковыми) и особенно лирика, баллады, былины и стихотворные притчи А.К.Толстого – это самое главное, самое сокровенное в его творчестве.
Начиная с раннего, ставшего народной песней стихотворения «Колокольчики мои, цветики степные…» до самых последних поэтических его произведений он оставался верен своей, только своей лире. Я это подчеркиваю потому, что творческий путь Толстого не только не был устлан розами, но прошёл в мучительных испытаниях и самого различного рода соблазнах: его политические взгляды, оценки русской истории и современности, его литературные привязанности и пристрастия менялись не раз в течение не столь уж долгой жизни. Да, Господь Бог и родители наградили его не одним лишь богатырским здоровьем, но и знатностью, и редким для русского поэта богатством, и всё же…

Кажется почему-то, не дорожил он особенно ни тем, ни другим. Во всяком случае, 58 лет – не тот срок, который должен был прожить этот колосс. Гулял – на широкую ногу, пил – не слабо, совершенно, кажется, не задумываясь о последствиях. Жил от души, и жил для Главного – для творчества, для осмысления самого сокровенного: для чего же явлен он в этот мир, почему избран голосом русской исторической лиры, что он должен и сможет сказать, спеть о своей великой, умонепостигаемой стране? Он именно что хотел постигнуть, понять её, ту самую страну, о которой Тютчев скажет своё, знаменитое: «Умом Россию не понять…». А Толстой хотел понять, и всю жизнь – от баллады к балладе, от притчи к притче, от едкого сарказма до нежнейшей лирики – по крупицам, по частицам постигал её, постигал… Постигнул ли? Ответа на то не дано никому, но путь свой прошёл с поразительной творческой отвагой и непоколебимой честностью.

Перед ним были открыты все пути. Буквально все. Он мог стать важным сановником. Мог стать во главе любого, самого «передового», самого «модного» литературного направления, журнала, газеты, и с его мнением считались бы – не посмели бы не считаться! Он мог влиять на умы современников не менее, чем Некрасов, Чернышевский, Писарев, Погодин, Страхов…
Но верен был он всю жизнь только своей Музе. А ей, «безумной», было глубоко безразлично, какая погода стоит на дворе, какие веянья нынче в моде. Ей нужен был Голос – единственный в своём роде, ей требовалась та единственная нота правды, которую мог извлечь из своей лиры именно этот странный человек, поэт, особняком – и непоколебимо – певший только своё во стане выдающихся русских певцов.

Образованнейший человек своего времени, глобально и в то же время въедливо, а главное – независимо от «мнений», осмыслявший каждую историческую деталь, он, как всякий мыслящий русский, метался меж двух извечных «проклятых» полюсов: западничества и славянофильства. В итоге его не устроило ни то, ни другое. Его интересовала и была дорога в первую очередь сама Россия, её подлинный, а не сконструированный историками и политиками всех мастей Путь. И он, как мог, нащупывал его. Эти искания отражены и в романе «Князь Серебряный», и в незабвенной книге-эпосе «Козьма Прутков», и в драматической трилогии, и в знаменитых стихотворных балладах и былинах: «Василий Шибанов», «Поток-богатырь», «Илья Муромец», «Алёша Попович», «Садко» и многих других. Более тонко, или, точнее сказать, «неочевидно» эти же искания просматриваются в его лирических шедеврах, многие из которых положены на музыку самыми знаменитыми композиторами, Чайковским в первую очередь. «Колокольчики», «Средь шумного бала»… всех романсов и песен не перечислить, да ведь и не только в песенной лирике жила его душа. Например, выдающееся стихотворение «По гребле неровной и тряской…» не было положено на музыку. Я, во всяком случае, песенного варианта не знаю. А вот о самой песне всегда стараюсь сказать в нашей «Антологии одного стихотворения», ибо считаю – именно в песне выражена русская душа, и, следовательно, её история – вздохом, радостным выкликом, светлой грустью – не очевидно, но как глубоко выражена!

И это, и другие стихи не стали песней, а сколько в них самой России, вечной России! Стихотворение «По гребле неровной и тряской…» настолько пронизано какой-то «неотсюдной», доопытной памятью, что не могу не привести здесь хотя бы отрывки из него:
«………………………………
…сижу и смотрю я дорогой
На серый и пасмурный день,
На озера берег отлогий,
На дальний дымок деревень.

По гребле, со взглядом угрюмым,
Проходит оборванный жид,
Из озера с пеной и шумом
Вода через греблю бежит…
…………………………….
…близ мельницы старой и шаткой
Сидят на траве мужики;
Телега с разбитой лошадкой
Лениво подвозит мешки…
…………………………….
…и мельницы говор унылый,
И ветхое в поле гумно…
Всё это когда-то уж было,
Но мною забыто давно.

Так точно ступала лошадка,
Такие ж тащила мешки,
Такие ж у мельницы шаткой
Сидели в траве мужики,

И так же шёл жид бородатый,
И так же шумела вода…
Всё это уж было когда-то,
Но только не помню когда!»

Излишне напоминать, что слово «жид» было абсолютно нейтральным в дореволюционной России, как производное от слово Иудей в общеевропейской транскрипции. Но дело не в этом: какова тут сама картина старинной (и – вечной) России.
И жид-то – оборван, и мельница – шатка, и лошадка – разбита и ленива, и мужики – в бесконечном своём ожидании. Здесь не важно чего: муки, зерна, мельника, или ещё чего-то… в России – вечное ожидание, ожидание Главного, ради чего стоит жить и действовать в этой жизни. Вот ведь что всплывает из глубин довольно раннего и незамысловатого, на первый взгляд, стихотворения. И оно, как ни странно, глубинными корнями переплетено с тем стихотворением, которое мы и положили в основу настоящей главы нашей книги.

Стихотворная притча «Государь ты наш батюшка…» написана в 1861 году. А это, как известно, год самых громких и спорных реформ Александра Второго. Год отмены крепостного права, в частности. Чего же тут спорного? Давно пора! И ведь давно, очень давно предлагалось умными и совестливыми чиновниками расстаться с этим всемирным позорищем, когда людей на борзых щенков меняли, бессудно пороли на конюшнях не только мужиков, но и баб, и детей… веками пороли. Но как с ним расстаться, с этим сладким – для помещиков и дворян, для всей доблестной аристократии – правом? Это же мафия, причём управленческая мафия!

Первым предложил отмену крепостного права «жестокий царский сатрап», «крепостник» Аракчеев. Предложил ещё Павлу Первому. И тот горячо поддержал его. Но дворянская мафия быстро убрала Павла с дороги. Александр Первый, в свою очередь, снова поддержал Аракчеева. Так ведь и новый царь не смог справиться с дворянской мафией! Она сожрала Аракчеева, и надолго похоронила идею отмены крепостного права. Почему? Были ведь среди аристократии благородные, умные люди? Были, конечно. Но ведь и они все, говоря по-современному, являлись олигархами, крупнейшими собственниками земли. Аракчеев же предлагал им – о ужас! – поделиться землёй с крестьянами, с земледельцами. Это было непременным условием реформы. Аракчеев был реалист, хорошо знавший основы русской жизни, и прекрасно понимал, что безземельный крестьянин – это никто, и звать его никак. Впрочем, уже в 20-м веке ему нашлось имя – люмпенпролетариат. Аракчеев же ещё столетие назад понял, что безземельный крестьянин неизбежно хлынет в города, станет там – в лучшем случае –разнорабочим… а то и пьяницей, побирушкой. Это чревато революцией. Что история и показала со всей наглядностью. «Какой матерьялище для Революции. » – вслед за Плехановым восхищался Ленин.

А Великий Некрасов, наш «заступник народный», после реформы 1861 года почему-то не впал в ликование, а написал почему-то:

«Распалась цепь великая,
Распалась и ударила –
Одним концом по барину,
Другим по мужику…»

Доныне вопрос этот крайне спорный, а уж тогда… какой взрыв эмоций, дебатов, литературной полемики он вызвал! Реформа была ублюдочной, половинчатой – казалось одним, другие, «прогрессивные», – горячо поддерживали её… Вопрос спорный доныне. Но и тогда уже стало очевидно – безземельный крестьянин уходит в города, назревает предреволюционная ситуация.

А.К.Толстой это почувствовал одним из первых, но, в отличие от ярчайшего полемиста Некрасова, стал осознавать проблему из самой глубины русской истории.

Притча «Государь ты наш батюшка…», впрочем, вызвала множество полемических споров у современников, да и для самого Алексея Константиновича она оказалась далеко небесспорной. Настолько небесспорной, что в какое-то время он даже отказывался от неё, считая, что написано это в период увлечения славянофильством, а Толстой пришёл к выводу, что Россия является европейской страной, и русский народ – европейский. Правда, в отличие от западников, к самой буржуазной Европе относился он с большим скепсисом. В письме Тургеневу писал, в частности: «…то, к чему идёт Франция, это господство посредственности…».

Он вглядывался в глубины русской истории, и особенно его волновал один из центральных её персонажей – Пётр Первый. В период отречения от славянофильства он писал М.М.Стасюлевичу: «…Пётр Первый, несмотря на его палку, был более русский, чем они (славянофилы), потому что он был ближе к дотатарскому периоду… Гнусная палка Петра Алексеевича была найдена не им. Он получил её в наследство, но употреблял её, чтобы вогнать Россию в её прежнюю родную колею…» (Письмо 1869 года). Здесь очень примечательно слово «вогнать». Нелишне напомнить, что почти так же потом пытались Россию «железной рукой вогнать в счастье» большевики…

На чём окончательно, в этом вопросе, остановился поэт и мыслитель Алексей Константинович Толстой, неизвестно. Умер он довольно рано, оставив после себя очень разнообразное – предельно честное в каждом повороте – творческое наследие.

Да и может ли быть поставлена точка в этом вопросе? Ясно одно – нам оставлена, в частности, выдающаяся стихотворная притча, выводы из которой может сделать для себя и ныне любой читатель. Тем более, что и доныне она читается так, словно написана в наши дни. То есть – навсегда.

1
«Государь ты наш батюшка,
Государь Пётр Алексеевич,
Что ты изволишь в котле варить?
– Кашицу, матушка, кашицу,
Кашицу, сударыня, кашицу!

2
– Государь ты наш батюшка,
Государь Пётр Алексеевич,
А где ты изволил крупы достать?
– За морем, матушка, за морем,
За морем, сударыня, за морем!

3
– Государь ты наш батюшка,
Государь Пётр Алексеевич,
Нешто своей крупы не было?
– Сорная, матушка, сорная,
Сорная, сударыня, сорная!

4
– Государь ты наш батюшка,
Государь Пётр Алексеевич,
А чем ты изволишь мешать её?
Палкою, матушка, палкою,
Палкою, сударыня, палкою!

5
– Государь ты наш батюшка,
Государь Пётр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет крутенька?
– Крутенька, матушка, крутенька,
Крутенька, сударыня, крутенька!

6
– Государь ты наш батюшка,
Государь Пётр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет солона?
– Солона, матушка, солона,
Солона, сударыня, солона!

7
– Государь ты наш батюшка,
Государь Пётр Алексеевич,
А кто ж будет её расхлёбывать?
Детушки, матушка, детушки,
Детушки, сударыня, детушки!

Анализ стихотворения Толстого «Против течения»

Анализ стихотворения Толстого «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре»

Семейная жизнь Алексея Толстого с самого начал была омрачена громким скандалом, так как он влюбился в замужнюю женщину и разрушил ее брак. Роман поэта и Софьи Миллер длился более 13 лет, и все эти годы Толстой не мог жениться на женщине, которую любит. Сперва она долго добивалась развода, а когда стала свободной, то ее браку с возлюбленным воспрепятствовала мать поэта, считавшая эту связь порочной из-за более низкого социального положения предполагаемой невестки.

Гражданский брак в 19 веке воспринимался, как что-то постыдное и недостойное. Поэтому любовники чувствовали себя весьма неуютно на светских приемах. Более того, Алексей Толстой, будучи графом по происхождению, считался весьма завидным женихом и не был обделен женским вниманием. Естественно, Софья Миллер его ревновала, хотя и пыталась скрывать свои чувства, неоднократно заявляя поэту, что он волен поступать так, как считает нужным, и не связывать себя какими-либо обязательствами.

В 1858 году Алексей Толстой после очередного светского приема написал стихотворение «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре», в котором постарался передать все чувства, которые переполняют его. Поэт осознавал свое бессилие, понимая, что до тех пор, пока жива его мать, о браке с любимой женщиной не может быть и речи. Именно поэтому он написал, что «любить могу лишь на просторе», намекая на те сложности, которые стоят на пути его счастливой семейной жизни. Он не мог идти против воли матери, так как рисковал лишиться наследства. И, в то же время признавался, что его «любовь, широкую, как море, вместить не могут жизни берега».

В этом произведении поэт не только дает оценку собственным чувствам, но и пытается понять, что же такое любовь. По его мнению, это – дар свыше, «редкие лучи» которого доходят до земли. Для того, чтобы собрать их воедино, нужно приложить немало усилий. Однако все вокруг пропитано этим восхитительным чувством, о нем шепчут «вербы над ручьем», луговые цветы и «поток гремит струею хладной». Но просто так любовь никому не дается, она несет в себе на только радость, но и подразумевает испытания. Тот, кто сможет их преодолеть и не растеряет полноту своих чувств, сможет обрести настоящее счастье.

В финале стихотворения Алексей Толстой выражает надежду на то, что вместе со своей возлюбленной сможет преодолеть все трудности и преграды. Обращаясь к Софье Миллер, пот выражает уверенность, что «земное минет горе» и «неволя недолга». Он убежден, что рано или поздно сможет назвать женой ту, которую выбрал не разумом, а сердцем, так как верит «в одну любовь».

«Против течения» Алексей Толстой

Други, вы слышите ль крик оглушительный:
«Сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли
Вымыслы ваши в наш век положительный?
Много ли вас остаётся, мечтатели?
Сдайтеся натиску нового времени,
Мир отрезвился, прошли увлечения —
Где ж устоять вам, отжившему племени,
Против течения?»
2

Други, не верьте! Всё та же единая
Сила нас манит к себе неизвестная,
Та же пленяет нас песнь соловьиная,
Те же нас радуют звёзды небесные!
Правда всё та же! Средь мрака ненастного
Верьте чудесной звезде вдохновения,
Дружно гребите, во имя прекрасного,
Против течения!
3

Вспомните: в дни Византии расслабленной,
В приступах ярых на Божьи обители,
Дерзко ругаясь святыне награбленной,
Так же кричали икон истребители:
«Кто воспротивится нашему множеству?
Мир обновили мы силой мышления —
Где ж побеждённому спорить художеству
Против течения?»
4

В оные ж дни, после казни Спасителя,
В дни, как апостолы шли вдохновенные,
Шли проповедовать слово Учителя,
Книжники так говорили надменные:
«Распят мятежник! Нет проку в осмеянном,
Всем ненавистном, безумном учении!
Им ли убогим идти галилеянам
Против течения!»
5

Други, гребите! Напрасно хулители
Мнят оскорбить нас своею гордынею —
На берег вскоре мы, волн победители,
Выйдем торжественно с нашей святынею!
Верх над конечным возьмёт бесконечное,
Верою в наше святое значение
Мы же возбудим течение встречное
Против течения!

Анализ стихотворения Толстого «Против течения»

Алексей Толстой по своей натуре не был бунтарем, однако его увлечение литературой мало кто одобрял в светском обществе. Виной всему было графское происхождение поэта, который хоть и воспитывался без отца, но обязан был по роду своей деятельности соответствовать титулу. Вообще же стоит отметить, что увлечение различными видами искусства и литературой в 19 веке приветствовалось в высших кругах. Однако избрать для себя профессию художника, актера или же писателя среди знати считалось дурным тоном. Поэтому, отвечая на многочисленные нападки со стороны близких и друзей, которые настаивали на том, чтобы Алексей Толстой сделал достойную карьеру в области дипломатии, в 1867 году поэт написал стихотворение «Против течения».

К этому времени его имя в литературе было уже достаточно хорошо известно, поэтому Алексей Толстой предпочел отказаться от дипломатический службы и полностью посвятил себя творчеству. Именно подобные перемены в жизни 50-летнего дипломата, который покинул столицу и уединился в своем загородном поместье, вызвали множество сплетен и пересудов. В стихотворении «Против течения» автор не только дает ответ на вопрос, почему именно он отдал предпочтение литературе, а не карьере государственного мужа, но и призывает всех творческих людей отстаивать свои убеждения вопреки мнению высшего света.

Своих соратников Алексей Толстой именует мечтателями, отмечая, что современному обществу, прагматичному и безжалостному, они совершенно не нужны. «Где ж устоять вам, ожившему племени, против течения?», — озвучивает автор мнения большинства. И одновременно опровергает его, отмечая, что «сила нас манит к себе неизвестная», подразумевая под этим не что иное, как вдохновение. Именно оно, по мнению Алексея Толстого, позволяет творческим людям видеть мир в ином ракурсе, замечая, насколько он прекрасен. Автор приводит множество исторических примеров, когда людям, выбравшим свой путь против течения, удавалось изменить мировоззрение общества, и выражает уверенность в том, что «верх над конечным возьмет бесконечное». По его мнению, в этом и заключается смысл жизни любого творческого человека, который всегда опережает время и получает всеобщее признание нередко лишь после смерти. Но своим трудом он обогащает общество, привнося в него новые культурные ценности, которым, в отличие от власти и богатства, предначертано бессмертие.

«Государь ты наш батюшка…» Алексей Толстой

«Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Что ты изволишь в котле варить?»
— «Кашицу, матушка, кашицу,
Кашицу, сударыня, кашицу!»

«Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А где ты изволил крупы достать?»
— «За морем, матушка, за морем,
За морем, сударыня, за морем!»

«Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Нешто своей крупы не было?»
— «Сорная, матушка, сорная,
Сорная, сударыня, сорная!»

«Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А чем ты изволишь мешать ее?»
— «Палкою, матушка, палкою,
Палкою, сударыня, палкою!»

«Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет крутенька?
— «Крутенька, матушка, крутенька,
Крутенька, сударыня, крутенька!»

«Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет солона?»
— «Солона, матушка, солона,
Солона, сударыня, солона!«

«Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А кто ж будет ее расхлебывать?»
— «Детушки, матушка, детушки,
Детушки, сударыня, детушки!»

Анализ стихотворения Толстого «Государь ты наш батюшка…»

Сатирическое произведение появилось в 1861 г., в эпоху масштабных реформ Александра II. Отразив дискуссионный дух времени, художественный текст быстро приобрел популярность и породил немало споров. Стихотворение с одобрением встретили не только славянофилы, но и революционно-демократические круги. Интересно, что спустя шесть лет после написания «Государя» автор пытался отказаться от собственного творения, трактуя его как дань чрезмерного увлечения славянофильством.

Главная тема стихотворного текста — критическая оценка государственных реформ. В качестве объекта сатиры поэт избирает знаковую фигуру русской истории, образ Петра Первого. Характеризуя действия первого императора и выдающегося реформатора, Толстой обращается к идиоме «заварить кашу», имеющей смысловой оттенок явного неодобрения. Хозяйничающий на кухне самодержец отказывается от отечественных продуктов и традиций, награждая их ярлыком «сорная». Символическая каша, которая изготовлена из импортной крупы и перемешана палкой, выходит у царя-повара слишком крутой и соленой. Держать ответ за неблагоприятные последствия неосмотрительной политики придется «детушкам» — не одному поколению потомков.

Иносказательное стихотворение, жанр которого определяется как притча или песня, отличается выразительной формой. Она восходит к фольклорным источникам, изначально опиравшимся на песенный диалог. Известным примером может служить ритуальная песня-игра «А мы просо сеяли». Многочисленные анафоры, чередование вопросов и ответов, выбор лексических средств — совершенствуя формальные особенности, поэт задействует различные приемы стилизации.

Секрет популярности «Государя» кроется не только в злободневности темы, но и в оригинальной открытости текста, допускающей различные трактовки. Четко обозначенному образу царя противопоставлен неясный облик собеседницы, которая по законам народной песни именуется «матушкой» и «сударыней». Имеет хождение версия, что в разговор с Петром вступает Россия, олицетворенная в женском образе.

Вопрос неоднозначности толкований касается и глубинного смысла иносказания Толстого. Сторонники традиционных путей развития увидели в стихотворении иллюстрацию собственных убеждений, а жаждущие радикальных перемен смогли усмотреть в тексте смелый призыв к немедленным социальным преобразованиям.

Антология одного стихотворения. Толстой Алексей Константинович

Вячеслав Вячеславович Киктенко родился в 1952 году в Алма-Ате. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького, работал в издательстве, в журналах. Автор пяти книг стихов. Лауреат литературной премии «Традиция».
Член Союза писателей СССР. Живет в Москве.

Толстой Алексей Константинович (1817–1875)

Алексей Константинович Толстой, «один из трех великих» Толстых (24 августа (5.09) 1817 — 28 сентября (10.10) 1875 гг.), вел свою родословную по отцовской линии от графского рода Толстых (собственно, все «три великих» были родственниками в той или иной степени), отцом его был граф К.П. Толстой, с которым ребенка разлучили сразу после рождения. Явный верх взяла материнская линия, очень мощная, родовитая. Достаточно сказать, что прадедом поэта был последний украинский гетман Кирилл Разумовский, а дедом — граф А.К. Разу­мовский, бывший сенатором при Екатерине Второй и министром народного просвещения при Александре Первом. Не будет преувеличением сказать, что русский царь Александр Второй и русский поэт Алексей Толстой были очень близко знакомы с раннего детства, вместе воспитывались, и только врожденное благородство и чувство меры не позволяли А.К. Толстому в зрелые годы слишком тесно общаться (может быть — злоупотреблять общением в понимании поэта?) с «царем­батюшкой». Впрочем, поэт был всегда желанным гостем в царском доме и прекрасно знал об этом.

После развода с К.П. Толстым воспитывали его мать и дядя, известный литератор, писавший под псевдонимом Антоний Погорельский, автор знаменитой волшебной сказки для детей «Черная курица, или Подземные жители». Материнское имение Красный Рог, очень любимое поэтом, стало и колыбелью, и последним его пристанищем.

А.К. Толстой с самого раннего детства, уже по одному только факту причастности к самым влиятельным родам России, ощущал ее историю как неразрывное целое со своим внутренним миром. А уж талантом тем более Бог явно не обделил русского поэта, драматурга, писателя. Доныне роман «Князь Серебряный» одна из любимейших исторических книг русских читателей всех возрастов. Доныне драматическая трилогия «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис» не сходит со сцен самых прославленных театров, и в каждом времени открываются все новые повороты этой выдающейся трилогии.

И все­таки мне представляется, что бессмертный «Козьма Прутков» (в соавторстве с братьями Жемчужниковыми) и особенно лирика, баллады, былины и стихотворные притчи А.К. Толстого, — это самое главное, самое сокровенное в его творчестве. Начиная с раннего, ставшего народной песней стихотворения «Колокольчики мои, цветики степные…» до самых последних поэтических произведений он оставался верен своей, только своей лире. Я это подчеркиваю потому, что творческий путь Толстого не только не был устлан розами, но и прошел в мучительных испытаниях и самого разного рода соблазнах: его политические взгляды, оценки русской истории и современности, его литературные привязанности и пристрастия менялись не раз в течение не столь уж долгой жизни. Да, Господь Бог и родители наградили его не одним лишь богатырским здоровьем, но и знатностью и редким для русского поэта богатством, и все же…

Кажется почему­то, не дорожил он особенно ни тем ни другим. Во всяком случае, 58 лет не тот срок, который должен был прожить этот колосс. Гулял — на широкую ногу, пил — не слабо, совершенно, кажется, не задумываясь о последствиях. Жил от души и жил для главного — для творчества, для осмысления самого сокровенного: для чего же явлен он в этот мир, почему избран голосом русской исторической лиры, что он должен и сможет сказать, спеть о своей великой, умонепостигаемой стране? Он именно что хотел постигнуть, понять ее, ту самую страну, о которой Тютчев скажет свое знаменитое: «Умом Россию не понять…» А Толстой хотел понять и всю жизнь — от баллады к балладе, от притчи к притче, от едкого сарказма до нежнейшей лирики — по крупицам, по частицам постигал ее, постигал… Постигнул ли? Ответа на то не дано никому, но путь свой прошел с поразительной творческой отвагой и непоколебимой честностью.

Перед ним были открыты все пути. Буквально все. Он мог стать важным сановником. Мог стать во главе любого, самого «передового», самого «модного» литературного направления, журнала, газеты, и с его мнением считались бы — не посмели бы не считаться! Он мог влиять на умы современников не менее, чем Некрасов, Чернышевский, Писарев, Погодин, Страхов…

Но верен был он всю жизнь только своей музе. А ей, «безумной», было глубоко безразлично, какая погода стоит на дворе, какие веяния нынче в моде. Ей нужен был Голос — единственный в своем роде, ей требовалась та единственная нота правды, которую мог извлечь из своей лиры именно этот странный человек, поэт, особняком — и непоколебимо — певший только свое во стане выдающихся русских певцов.

Образованнейший человек своего времени, глобально и в то же время въедливо, а главное — независимо от «мнений» осмыслявший каждую историческую деталь, он, как всякий мыслящий русский, метался меж двух извечных «проклятых» полюсов: западничества и славянофильства. В итоге его не устроило ни то ни другое. Его интересовала и была дорога в первую очередь сама Россия, ее подлинный, а не сконструированный историками и политиками всех мастей путь. И он как мог нащупывал его. Эти искания отражены и в романе «Князь Серебряный», и в незабвенной книге­эпосе «Козьма Прутков», и в драматической трилогии, и в знаменитых стихотворных балладах и былинах: «Василий Шибанов», «Поток­богатырь», «Илья Муромец», «Алеша Попович», «Садко» и многих других. Более тонко или, точнее сказать, «неочевидно» эти же искания просматриваются в его лирических шедеврах, многие из которых положены на музыку самыми знаменитыми композиторами, Чайковским в первую очередь. «Колокольчики», «Средь шумного бала. » — всех романсов и песен не перечислить, да ведь и не только в песенной лирике жила его душа. Например, выдающееся стихо­творение «По гребле неровной и тряской…» не было положено на музыку. Я, во всяком случае, песенного варианта не знаю. А вот о самой песне всегда стараюсь сказать в нашей «Антологии одного стихотворения», ибо считаю: именно в песне выражена русская душа и, следовательно, ее история — вздохом, радостным выкликом, светлой грустью — не очевидно, но как глубоко выражена!

И это, и другие стихи не стали песней, а сколько в них самой России, вечной России! Стихотворение «По гребле неровной и тряской…» настолько пронизано какой­то «неотсюдной», доопытной памятью, что не могу не привести здесь хотя бы отрывки из него:

…сижу и смотрю я дорогой
На серый и пасмурный день,
На озера берег отлогий,
На дальний дымок деревень.

По гребле, со взглядом угрюмым,
Проходит оборванный жид,
Из озера с пеной и шумом
Вода через греблю бежит…
.
…близ мельницы старой и шаткой
Сидят на траве мужики;
Телега с разбитой лошадкой
Лениво подвозит мешки…
.
…и мельницы говор унылый,
И ветхое в поле гумно…
Все это когда­то уж было,
Но мною забыто давно.

Так точно ступала лошадка,
Такие ж тащила мешки,
Такие ж у мельницы шаткой
Сидели в траве мужики,

И так же шел жид бородатый,
И так же шумела вода…
Все это уж было когда­то,
Но только не помню когда!

Излишне напоминать, что слово «жид» было абсолютно нейтральным в дореволюционной России, как производное от слова иудей в общеевропейской транскрипции. Но дело не в этом, а в том, какова тут сама картина старинной (и вечной) России.

И жид­то — оборван, и мельница — шатка, и лошадка — разбита и ленива, и мужики — в бесконечном своем ожидании. Здесь не важно чего: муки, зерна, мельника или еще чего­то… в России — вечное ожидание, ожидание главного, ради чего стоит жить и действовать в этой жизни. Вот ведь что всплывает из глубин довольно раннего и незамысловатого на первый взгляд стихотворения. И оно, как ни странно, глубинными корнями переплетено с тем стихотворением, которое мы и положили в основу настоящей публикации.

Стихотворная притча «Государь ты наш батюшка…» написана в 1861 году. А это, как известно, год самых громких и спорных реформ Александра Второго. Год отмены крепостного права, в частности. Чего же тут спорного? Давно пора! И ведь давно, очень давно предлагалось умными и совестливыми чиновниками расстаться с этим всемирным позорищем, когда людей на борзых щенков меняли, бессудно пороли на конюшнях не только мужиков, но и баб и детей… веками пороли. Но как с ним расстаться, с этим сладким — для помещиков и дворян, для всей доблестной аристократии — правом? Это же мафия, причем управленческая мафия!

Первым предложил отмену крепостного права «жестокий царский сатрап», «крепостник» Аракчеев. Предложил еще Павлу Первому. И тот горячо поддержал его. Но дворянская мафия быстро убрала Павла с дороги. Александр Первый в свою очередь снова поддержал Аракчеева. Так ведь и новый царь не смог справиться с дворянской мафией! Она сожрала Аракчеева и надолго похоронила идею отмены крепостного права. Почему? Были ведь среди аристократии благородные, умные люди? Были, конечно. Но ведь и они все, говоря по­современному, являлись олигархами, крупнейшими собственниками земли. Аракчеев же предлагал им — о ужас! — поделиться землей с крестьянами, с земледельцами. Это было непременным условием реформы. Аракчеев был реалист, хорошо знавший основы русской жизни, и прекрасно понимал, что безземельный крестьянин — это никто и звать его никак. Впрочем, уже в ХХ веке ему нашлось имя — люмпен­пролетариат. Аракчеев же еще столетие назад понял, что безземельный крестьянин неизбежно хлынет в города, станет там в лучшем случае разнорабочим… а то и пьяницей, побирушкой. Это чревато революцией. Что история и показала со всей наглядностью. «Какой матерьялище для Революции. » — вслед за Плехановым восхищался Ленин.

А великий Некрасов, наш «заступник народный», после реформы 1861 года почему­то не впал в ликование, а написал:

Распалась цепь великая,
Распалась и ударила —
Одним концом по барину,
Другим по мужику…

Доныне вопрос этот крайне спорный, а уж тогда… какой взрыв эмоций, дебатов, литературной полемики он вызвал! Реформа была ублюдочной, половинчатой — казалось одним, другие, «прогрессивные», горячо поддерживали ее… Вопрос спорный доныне. Но и тогда уже стало очевидно: безземельный крестьянин уходит в города, назревает предреволюционная ситуация.

А.К. Толстой это почувствовал одним из первых, но, в отличие от ярчайшего полемиста Некрасова, стал осознавать проблему из самой глубины русской истории.

Притча «Государь ты наш батюшка…», впрочем, вызвала множество полемических споров у современников, да и для самого Алексея Константиновича она оказалась далеко не бесспорной. Настолько не бесспорной, что в какое­то время он даже отказывался от нее, считая, что написано это в период увлечения славянофильством. Позже он пришел к выводу, что Россия является европейской страной и русский народ — европейский. Правда, в отличие от западников, к самой буржуазной Европе он относился с большим скепсисом. В письме Тургеневу писал, в частности: «…то, к чему идет Франция, это господство посредственности…»

Он вглядывался в глубины русской истории, и особенно его волновал один из центральных ее персонажей — Петр Первый. В период отречения от славянофильства он писал М.М. Стасюлевичу: «…Петр Первый, несмотря на его палку, был более русский, чем они (славянофилы), потому что он был ближе к дотатарскому периоду… Гнусная палка Петра Алексеевича была найдена не им. Он получил ее в наследство, но употреблял ее, чтобы вогнать Россию в ее прежнюю родную колею…» (письмо 1869 года). Здесь очень примечательно слово «вогнать». Нелишне напомнить, что почти так же потом пытались Россию «железной рукой вогнать в счастье» большевики…

На чем окончательно в этом вопросе остановился поэт и мыслитель Алексей Константинович Толстой, неизвестно. Умер он довольно рано, оставив после себя очень разнообразное, предельно честное в каждом повороте творческое наследие.

Да и может ли быть поставлена точка в этом вопросе? Ясно одно: нам оставлена, в частности, выдающаяся стихотворная притча, выводы из которой может сделать для себя и ныне любой читатель. Тем более что и доныне она читается так, словно написана в наши дни. То есть — навсегда.

1
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Что ты изволишь в котле варить?
— Кашицу, матушка, кашицу,
Кашицу, сударыня, кашицу!

2
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А где ты изволил крупы достать?
— За морем, матушка, за морем,
За морем, сударыня, за морем!

3
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Нешто своей крупы не было?
— Сорная, матушка, сорная,
Сорная, сударыня, сорная!

4
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А чем ты изволишь мешать ее?
— Палкою, матушка, палкою,
Палкою, сударыня, палкою!

5
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша­то выйдет крэтенька?
— Крэтенька, матушка, крэтенька,
Крэтенька, сударыня, крэтенька!

6
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша­то выйдет сόлона?
— Сόлона, матушка, сόлона,
Сόлона, сударыня, сόлона!

7
— Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А кто ж будет ее расхлебывать?
— Детушки, матушка, детушки,
Детушки, сударыня, детушки!
1861

Сочинения
А.К. Толстого

«Государь ты наш батюшка…»

– Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Что ты изволишь в котле варить?
– Кашицу, матушка, кашицу,
Кашицу, сударыня, кашицу!

– Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А где ты изволил крупы достать?
– За морем, матушка, за морем,
За морем, сударыня, за морем!

– Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
Нешто своей крупы не было?
– Сорная, матушка, сорная,
Сорная, сударыня, сорная!

– Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А чем ты изволишь мешать ее?
– Палкою, матушка, палкою,
Палкою, сударыня, палкою!

– Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет крутенька?
– Крутенька, матушка, крутенька,
Крутенька, сударыня, крутенька!

– Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет солона?
– Солона, матушка, солона,
Солона, сударыня, солона!

– Государь ты наш батюшка,
Государь Петр Алексеевич,
А кто ж будет ее расхлебывать?
– Детушки, матушка, детушки,
Детушки, сударыня, детушки!

КОММЕНТАРИИ:
К притче А.К. Толстого «Государь ты наш батюшка…»
Впервые — «День», 1861, № 5, 11 ноября, стр. 3.
В славянофильских и близких к славянофилам кругах стихотворение было встречено с большим сочувствием. С сочувствием отнеслись к нему, насколько можно судить по письму Аксакова к Толстому, и некоторые представители крепостнического дворянства, приспособившие стихотворение к современным событиям: «Успех Вашего экспромта или песни таков, что начинает пугать и цензоров и меня. Публика подхватила ее, выучила наизусть, увидала в ней намеки на современное положение, на разрешение крестьянского вопроса, и — в восторге. Говорят, третьего дня в Дворянском клубе дворяне то и дело повторяли: "Палкою, матушка, палкою" или "Детушки, матушка, детушки!"» (BE, 1905, № 10, стр. 444). Однако стихотворение давало возможности и для иного истолкования — в радикальном духе, о чем свидетельствуют одобрительный отзыв «Русского слова» (1861, № 12, «Дневник Темного человека», стр. 22—24) и позднейшие слова Д. И. Писарева о «поучительном разговоре России с царем Петром Алексеевичем» («Образованная толпа» — Сочинения, т. 4, 1956, стр. 261). Характерно, что в среде высшей бюрократии и придворной аристократии стихотворение было принято холодно. Об этом писала Аксакову А. Д. Блудова. Отрицательно отнесся к нему и М. П. Погодин, написавший «Два слова графу А. К. Толстому в ответ на его песню о государе Петре Алексеевиче» (Н. П. Барсуков, Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 18 СПб. 1904, стр. 544). Впоследствии поэт решительно отрекся от своего стихотворения и не включил его в изд. 1867. Стихотворение восходит к народной песне, повторяя ее конструкцию (диалогическую вопросо-ответную форму и пр.):

Государь ты наш Сидор Карпович!
Много ль тебе на свете пожить будет?
Семьдесят лет, бабушка, семьдесят лет,
Семьдесят, Пахомовна, семьдесят… и т. д.

А.К. Толстой
«Государь ты наш батюшка…»

Лирика и сатира А. К. Толстого (Начало)

Романтический подход к истории не помешал Толстому увидеть сильные старинные свойства народа, сохранившиеся в нем с давних времен. Воплощая их в своих стихотворениях, он нередко придавал им фольклорную форму, как бы высказывал от имени народа:

Коль любить, так без рассудку,
Коль грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча,
Коль рубнуть, так уж сплеча!

Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!

Итак, на одной стороне — рыцарство, широта и прямота характера, размах, органичность и щедрость в каждом проявлении, в каждом жесте, личная свобода, господство правды, правление, сочетающее власть аристократии с демократическими правами всех, развитые международные связи, отсутствие деспотизма и косности. Такова Древняя Русь и жизнь русского человека во времена Киева и Новгорода. С другой стороны, деспотизм, насилие, жестокость, нескончаемые казни и преследования инакомыслящих, оскудение и падение аристократии, теряющей свое влияние, моральное растление нации, взятки, угодничество, подхалимство, ложь всюду и везде. Такова Русь «московских царей». Толстой выбирает крайние точки — Русь Владимира и Русь Ивана Грозного.

При этом народ и в условиях деспотизма и нравственного падения оставался стержнем нации и хранителем ее духовных сокровищ. Без народа невозможны никакие реформы и никакие преобразования. В песне «Государь ты наш батюшка. » (1861), тоже написанной от лица народа, Толстой недвусмысленно говорит о характере начинаний Петра I, который варит кашу из иноземной крупы, мешает ее палкой и предлагает расхлебывать «крутеньку» кашу «детушкам». Песня стала символическим выражением всяких преобразований в России.

Диалог Петра I («батюшки») с Россией («матушкой» Святой Русью) был с большим сочувствием встречен в славянофильских кругах: славянофилам понравился отвергаемый ими образ Петра Великого, загубившего, по их мнению, старинную Русь. Некоторые дворяне-крепостники увидели в стихотворении намек на «верное» разрешение крестьянского вопроса в духе национально-государственных традиций и повторяли, как свидетельствуют современники, в зале Дворянского клуба слова: «Палкою, матушка, палкою» и «Детушки, матушка, детушки». Радикалы почувствовали иронию и горечь Толстого в «поучительном разговоре России с царем Петром Алексеевичем». Хотя впоследствии Толстой отрекся от своего стихотворения и не включил его в издание 1867 года, выраженное в нем глубокое уважение к народу и сочувствие к нему было искренним и глубоким.

Нравственная порча народа заключалась и в том, что цари-правители России либо были неспособны к преобразованиям, либо проводили их лицемерно. В сатирических стихотворениях Толстой выступал против иерархически-чиновной психологии высших слоев, против мракобесия и преследования науки, но главным образом — против нескончаемых нелепостей российской истории. Прежде всего это касается знаменитого сатирического обозрения «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» (1868).

Толстой дает русским князьям и императорам точные и меткие характеристики, останавливаясь, как правило, на одном эпизоде из деятельности монарха или на какой-либо отличительной черте личности. Общая идея, организующая интригу и сюжет, заложена в варьирующемся рефрене:

Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.

Постоянным и неизменным остается смысл первого стиха. Сменяющиеся монархи толкуют «порядок» по-разному, но их понимание всегда далеко от истины, и потому, какое бы содержание они ни вкладывали в слово «порядок», достигнуть настоящего «порядка» они не могут. Вследствие этого индивидуальными различиями в толковании слова «порядок» можно пренебречь, что и делает история. В таком случае второй стих рефрена после художественного исторического обозрения также приобретает значение постоянного фактора. Навечно закрепляется крайне противоречивая ироничная и горькая многозначная символическая формула, емко определяющая историческое развитие России на протяжении столетий:

Глядишь, земля обильна,
Порядка ж снова нет.

В связи с народной темой решался Толстым и другой, не менее актуальный в ту пору вопрос — об отношении искусства к действительности, социальной ценности художественной литературы. Воспитанный на романтических представлениях об искусстве, Толстой считал его выражением неземных сущностей, незримого мира, которые внезапно открываются поэту, «пророку», одаренному особым душевным зрением и слухом и способному воспроизводить окружающее в слове, заставляя видеть в нем нечто более высокое («Поэт», «Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель. »).

По мнению Толстого, поэт отображает прекрасное во всех его проявлениях, не делая исключений для природы, искусства, общественной жизни или человека. «Назначение искусства,— писал он,— не приносить людям какую-нибудь непосредственную выгоду или пользу, но возвышать их уровень, внушая им любовь к прекрасному, которая сама найдет себе применение безо всякой пропаганды». Красота, стало быть, общественно полезна сама по себе. Здесь Толстой близок к Достоевскому, который утверждал, что красота «воплощает человеку и человечеству его идеалы».

Красота, однако, не достается человеку без борьбы. Художник должен отстаивать свои права на воссоздание красоты. И какие бы ни были течения общественной мысли, какие бы эстетические взгляды и представления ни рождались в тот или иной век, красота остается вечной ценностью. Сущность ее во все времена одинакова и неизменна.

Анализ стихотворения Толстого Государь ты наш батюшка…

У нас вы можете бесплатно скачать произведения по классической литературе в удобном файле-архиве, далее его можно распаковать и читать в любом текстовом редакторе, как на компьютере, так и на любом гаджете или “читалке”.

Мы собрали лучших писателей русской классической литературы, таких как:

• Александр Пушкин
• Лев Толстой
• Михаил Лермонтов
• Сергей Есенин
• Федор достоевский
• Александр Островский

. и многих других известнейших авторов написавших популярные произведения русской классической литературы.

Все материалы проверены антивирусной программой. Также мы будем пополнять нашу коллекцию по классической литературе новыми произведениями известных авторов, а возможно, и добавим новых авторов. Приятного прочтения!

Русский писатель (9 (21) августа 1871 — 12 сентября 1919)

Руусский поэт, драматург (20 августа (1 сентября) 1855 — 30 ноября (13 декабря) 1909)

Русский поэт (15 (27) ноября 1840 (1841?) — 17 (29) августа 1893)

Русский поэт, писатель (11 (23) июня 1889 — 5 марта 1966)

Поэт-символист (3 [15] июня 1867 — 23 декабря 1942)

Русский поэт (19 февраля [2 марта] 1800 — 29 июня [11 июля] 1844)

Русский поэт (18 (29) мая 1787 — 7 (19) июня 1855)

Русский писатель, поэт (14 (26) октября 1880 — 8 января 1934)

Русский поэт. (16 (28) ноября 1880 — 7 августа 1921)

Русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, историк. (1 (13) декабря 1873 — 9 октября 1924)

Русский писатель, поэт (10 (22) октября 1870 — 8 ноября 1953)

Русский поэт, художник (16 [28] мая 1877 — 11 августа 1932)

Русская поэтесса, писательница (8 [20] ноября 1869 — 9 сентября 1945)

Русский прозаик, драматург, поэт, критик и публицист. (20 марта (1 апреля) 1809 — 21 февраля (4 марта) 1852)

Русский писатель, прозаик, драматург (16 (28) марта 1868 — 18 июня 1936)

Русский драматург, поэт, дипломат и композитор. (4 (15) января 1795 — 30 января (11 февраля) 1829)

Русский поэт (16 [28] июля 1822 — 25 сентября [7 октября] 1864)

Русский писатель-прозаик (11 августа [23 августа] 1880 — 8 июля 1932)

Русский поэт (3 (15) апреля 1886 — август 1921)

Генерал-лейтенант, участник Отечественной войны 1812 года, русский поэт (16 (27) июля 1784 — 22 апреля (4 мая) 1839)

Русский поэт (3 (14) июля 1743 — 8 (20) июля 1816)

Русский писатель, мыслитель. (30 октября (11 ноября) 1821 — 28 января (9 февраля) 1881)

Русский поэт. (21 сентября (3 октября) 1895 — 28 декабря 1925)

Русский поэт, критик, переводчик. (29 января (9 февраля) 1783 — 12 апреля (24 апреля) 1852)

Русский поэт, прозаик (29 октября (10 ноября) 1894 — 26 августа 1958)

Русский литератор (1 (12) декабря 1766 — 22 мая (3 июня) 1826)

Русский поэт (10 (22) октября 1884 — 23 и 25 октября 1937)

Русский поэт, баснописец (2 (13) февраля 1769 — 9 (21) ноября 1844)

Русский поэт (6 (18) октября 1872 — 1 марта 1936)

Русский писатель (26 августа (7 сентября) 1870 — 25 августа 1938)

Русский поэт, прозаик, драматург. (3 (15) октября 1814 — 15 (27) июля 1841)

Русский писатель (4 (16) февраля 1831 — 21 февраля (5 марта) 1895)

Русская поэтесса (19 ноября [1 декабря] 1869 — 27 августа [9 сентября] 1905)

Русский поэт (23 мая (4 июня) 1821 — 8 (20) марта 1897)

Русский поэт, прозаик (3 (15) января 1891 — 27 декабря 1938)

Русский советский поэт (7 [19] июля 1893 — 14 апреля 1930)

Русский поэт (26 декабря 1862 — 31 января 1887)

Русский поэт, писатель, публицист. (28 ноября (10 декабря) 1821 — 27 декабря 1877 (8 января 1878)

Русский драматург. (31 марта (12 апреля) 1823 — 2 (14) июня 1886)

Русский писатель, поэт (29 января [10 февраля] 1890 — 30 мая 1960)

Русский поэт, драматург и прозаик. (26 мая (6 июня) 1799 — 29 января (10 февраля) 1837)

Русский поэт, общественный деятель, декабрист (18 сентября (29 сентября) 1795 — 13 (25) июля 1826)

Русский писатель. (15 (27) января 1826 — 28 апреля (10 мая) 1889)

Русский поэт (4 мая (16 мая н.ст.) 1887 — 20 декабря 1941)

Русский поэт и писатель (26 июля [7 августа] 1837 — 25 сентября [8 октября] 1904)

Русский поэт (16 [28] января 1853 — 31 июля [13 августа] 1900)

Русский поэт, писатель и драматург (17 февраля (1 марта) 1863, — 5 декабря 1927)

Русский писатель, поэт, драматург. (24 августа (5 сентября) 1817 — 28 сентября (10 октября) 1875 )

Русский писатель, мыслитель. (28 августа (9 сентября) 1828 — 7 (20) ноября 1910)

Русский писатель, поэт. (28 октября (9 ноября) 1818 — 22 августа (3 сентября) 1883)

Русский поэт, дипломат, публицист (23 ноября (5 декабря) 1803 — 15 (27) июля 1873)

Русский поэт, переводчик и мемуарист. (23 ноября (5 декабря) 1820 — 21 ноября (3 декабря) 1892, Москва)

Русский поэт (28 октября (9 ноября) 1885 — 28 июня 1922)

Русский поэт (16 (28) мая 1886 — 14 июня 1939)

Русский поэт, прозаик (26 сентября (8 октября) 1892 — 31 августа 1941)

Русский философ. (27 мая (7 июня) 1794 — 14 (26) апреля 1856)

Русский поэт, прозаик (1 (13) октября 1880 — 5 августа 1932)

Русский философ. (12 (24) июля 1828 — 17 (29) октября 1889)

Русский писатель, драматург. (29 января 1860 — 15 июля 1904)

Русский писатель, поэт (19 [31] марта 1882 — 28 октября 1969)

Козьма Прутков
читают сейчас

Белый пудель
читают сейчас

Реквием
читают сейчас

Неизвестно
читают сейчас

Неизвестно
читают сейчас

Неизвестно
1 минуту назад

Неизвестно
1 минуту назад

Грузинская ночь
1 минуту назад

Неизвестно
1 минуту назад

Железная дорога
1 минуту назад

Анализ стихотворения Толстого Государь ты наш батюшка…Ссылка на основную публикацию