09.01.2021

Анализ стихотворения Бродского Письма к стене

Иосиф Бродский — Письма к стене: Стих

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.
За твоею спиной умолкает в кустах беготня.
Мне пора уходить. Ты останешься после меня.
До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты.
Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.
Все равно я сюда никогда не приду умирать,
Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек — это шар, а душа — это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить — говоришь — вознестись над зеленой листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.

Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,
изобилье минут вдалеке на больничных часах.
Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.
Посвящаю свободе одиночество возле стены.
Завещаю стене стук шагов посреди тишины.
Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша:
завещаю тебе навсегда обуздать малыша.

Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.
Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.
Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,
не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.
Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.
Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем.
Только жить, только жить и на все наплевать, забывать.
Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.

Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.
Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.
Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:
Эй, малыш! — и тотчас по пространствам пустым полечу.
Ты права: нужно что-то иметь за спиной.
Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной
не безгласный агент с голубиным плащом на плече,
не душа и не плоть — только тень на твоем кирпиче.

Изолятор тоски — или просто движенье вперед.
Надзиратель любви — или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма. А за мною — лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень.

Анализ стихотворения «Письма к стене (Сохрани мою тень…)» Бродского

Резкая антисоветская позиция и нежелание работать стали причинами ареста и суда над И. Бродским в 1964 г. На второй день заключения у 24-летнего поэта случился сердечный приступ, поэтому до судебного заседания Бродский находился в тюремно-психиатрической больнице. Популярный на Западе антисоветский поэт явно преувеличивает ужасы, связанные с этим принудительным лечением. По решению суда Бродский был отправлен в деревенскую ссылку, где пробыл около полутора лет. Там он и написал стихотворение «Письма к стене», посвященное своему недолгому заключению.

Стоит признать, что в произведении очень ярко продемонстрированы чувства заключенного, который считает, что он ни в чем не виноват. Поэт удачно использует обращение к безмолвной стене — единственной свидетельнице его мучений.

Лирический герой просит стену: «сохрани мою тень». Автор считает, что этот невидимый след останется вечным напоминанием о его заключении. За это время только стена была его единственным собеседником, с которым он вел постоянный мысленный диалог. Во имя этого он призывает стену «улыбнуться» очередному заключенному и завещает ей «стук шагов посреди тишины».

Бродский был серьезно напуган своим сердечным приступом, который мог привести к смерти. Он заявляет: «Не хочу умирать». Его уже не беспокоит решение суда и собственная дальнейшая судьба («ни себе, ни другим, ни любви…»). Молодой поэт осознал, что самое главное стремление человека — возможность жить в любых условиях, лишь бы не «погружаться во тьму». Возможно, его посещали мысли о самоубийстве, которые он смог перебороть («не могу я себя убивать»).

Поэт, осознав свое бессилие перед властью, уничижительно называет себя «малышом», которого очень легко напугать. Даже тюремная стена способна на это. Но она предпочитает молчать и хранить на себе тень лирического героя.

Размышляя о смысле своего ареста и заключения, Бродский сравнивает весь «русский народ» с «надзирателем любви». Свою личную трагедию он ставит в вину всей стране и делает еще более громкое обобщение: «всегда все равно вам, кого вам казнить». Неудивительно, что за такие убеждения в СССР Бродского подвергли принудительному психиатрическому лечению.

Ночные размышления поэта прекращаются с приближением «ярко-желтого рассвета». Дневной свет прогоняет его тоску и приближает момент освобождения из стен тюремной больницы, на одной из которых все же останется его скорбная тень.

Анализ стихотворения Бродского «Письма к стене»

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини. Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани. За твоею спиной умолкает в кустах беготня. Мне пора уходить. Ты останешься после меня. До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты. Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты. Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди. Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах, изобилье минут вдалеке на больничных часах. Проплывает буксир. Пустота у него за кормой. Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой. Посвящаю свободе одиночество возле стены. Завещаю стене стук шагов посреди тишины. Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша: завещаю тебе навсегда обуздать малыша.

Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму. Не пугай малыша.

Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать. Так окрикни меня. Так легко малыша напугать. Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу: Эй, малыш! — и тотчас по пространствам пустым полечу. Ты права: нужно что-то иметь за спиной. Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной не безгласный агент с голубиным плащом на плече, не душа и не плоть — только тень на твоем кирпиче.

Изолятор тоски — или просто движенье вперед. Надзиратель любви — или просто мой русский народ. Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить. Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить. За тобою тюрьма. А за мною — лишь тень на тебе. Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе. Хорошо, что кончается ночь. Приближается день. Сохрани мою тень.

Сочинения по темам:

Анализ письма Татьяны и письма Онегина Письма Татьяны и Онегина резко выделяются из общего текста пушкинского романа в стихах, помогают лучше понять героев, и Даже сам автор выделяет эти два письма: внимательный читатель сразу заметит, что они отличаются от строго организованной «онегинской строфы», здесь – иной стих. Письмо Татьяны к Онегину… Его писала юная уездная барышня (как известно, по-французски), вероятно, переступая […].

Анализ стихотворения Бродского «Исаак и Авраам» Стихотворение Иосифа Александровича Бродского «Исаак и Авраам» во всем его творчестве являются единственным на ветхозаветную тематику. Остальные новозаветные «библейские стихи». Оно было написано в 1963 году, сразу после знакомства с Библией. Объем самого стихотворения в пять раз превышает объем библейского повествования. Это онтология, а запечатлено то, что вечно. Иосиф Бродский к духовной стороне добавляет и […].

Анализ стихотворения Бродского «Пилигримы» Взгляды Иосифа Бродского никогда не вписывались в идеологию коммунистической партии. Взгляды Иосифа Бродского никогда не вписывались в идеологию коммунистической партии. Многим его героям попросту не было места в обществе, в котором у каждого должен быть идеологический стержень. Первое его произведение, особенно заинтересовавшее власть — стихотворение «Пилигримы». Странствующих людей, которые ходят по земле и очень напоминают […].

Анализ стихотворения Бродского «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку» Иосиф Бродский считал свое поколение потерянным, запутавшимся в дебрях идеологии и высоких материй. Однако жизнь диктовала свои условия, инстинкты брали вверх над разумом, и многие молодые люди оказывались на распутье, когда реальность шла вразрез с общепринятыми принципами. Часть ровесников Бродского становилась бунтарями, да и сам поэт очень скоро попал в число тех, кто был неугоден […].

Анализ стихотворения Бродского «Ни страны ни погоста» В 1972 году Иосиф Бродский вынужден был покинуть Советский Союз под давлением сотрудников КГБ. Выбор у поэта был небольшой — либо навсегда уехать за границу, либо вновь отправиться в тюрьму и в лагеря, где Бродский провел без малого 5 лет. Поэт выбрал первый вариант, понимая, что вряд ли сможет еще когда-нибудь вернуться в любимый Ленинград. […].

Анализ стихотворения Некрасова «Горящие письма» Личная жизнь Николая Некрасова сложилась довольно трагически. Будучи начинающим литератором, он влюбился в Авдотью Панаеву, супругу достаточно известного писателя. Этот роман длился без малого 16 лет. Причем, и супруги, и Некрасов жили под одной крышей. У возлюбленных в 1849 году даже родился сын, который прожил совсем недолго. Считается, что именно смерть ребенка и послужила началом […].

Анализ стихотворения Фета «Старые письма» Впечатляет искренность стихотворения, как будто автор действительно нашел старые письма, всколыхнувшие те воспоминания, которые своей силой причиняют боль. Хотя на момент написания произведения (1859 год) Афанасию Фету едва исполнилось сорок лет, строчки пронизаны столь мощным сожалением и ностальгией, что заставляют сжиматься сердце читателя. Композиция стихотворения построена как диалог: лирический герой обращается к найденным письмам и […].

Анализ стихотворения Некрасова «О письма женщины нам милой» Стихотворение «О письма женщины, нам милой» написано в 1852 году, в эпоху, когда для поэта важным было понятие гражданственности, но тему любви Некрасов обойти не смог. Это стихотворение посвящено А. Я. Панаевой. Характер лирического героя показан в развитии. Душа его, отказавшись от любви, похожа на душу дельца и эгоиста. Она наполняется унынием, «злобою ревнивою», «мучительной […].

«Письма к стене» И. Бродский

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.
За твоею спиной умолкает в кустах беготня.
Мне пора уходить. Ты останешься после меня.
До свиданья, стена. Я пошёл. Пусть приснятся кусты.
Вдоль уснувших больниц. Освещённый луной. Как и ты.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.
Всё равно я сюда никогда не приду умирать,
Всё равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмётся к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек – это шар, а душа – это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить – говоришь – вознестись над зелёной листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.

Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,
изобилье минут вдалеке на больничных часах.
Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.
Посвящаю свободе одиночество возле стены.
Завещаю стене стук шагов посреди тишины.
Обращаюсь к стене, в темноте напряжённо дыша:
завещаю тебе навсегда обуздать малыша.

Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.
Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.
Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,
не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.
Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.
Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чём.
Только жить, только жить и на всё наплевать, забывать.
Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.

Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.
Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.
Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:
Эй, малыш! – и тотчас по пространствам пустым полечу.
Ты права: нужно что-то иметь за спиной.
Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной
не безгласный агент с голубиным плащом на плече,
не душа и не плоть – только тень на твоём кирпиче.

Изолятор тоски – или просто движенье вперёд.
Надзиратель любви – или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда всё равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма. А за мною – лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползёт ярко-жёлтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень.

Дата создания: январь – февраль 1964 г.

Анализ стихотворения Бродского «Письма к стене»

В конце ноября 1963 года газета «Ленинградская правда» опубликовала статью «Окололитературный трутень», положившую начало преследованиям Бродского со стороны властей. Спустя несколько месяцев поэта арестовали, обвинив в тунеядстве. На второй день пребывания в камере у него случился сердечный приступ. С этого момента Иосиф Александрович стал страдать от стенокардии, постоянно служившей ему напоминанием о возможной скорой кончине. Перед заседанием суда, состоявшимся в марте 1964 года, Бродский находился в Ленинградской тюремно-психиатрической лечебнице. Позже он вспоминал, что ему делали страшные уколы, пичкали успокоительными медицинскими препаратами, будили среди ночи. Одно из самых ужасных испытаний, выпавших на долю поэта, – его клали в ледяную ванну, затем заворачивали в мокрую простыню и оставляли лежать около горячей батареи. После выхода из лечебницы был суд. В итоге Иосифа Александровича приговорили к пяти годам принудительного труда. Благодаря ходатайствам советских и зарубежных писателей, в ссылке в деревне Норенская Архангельской области он пробыл гораздо меньше – всего около полутора лет.

Тюремной теме посвящено стихотворение Бродского «Письма к стене», сочиненное в 1964-м. Оно пропитано страхом смерти и последующего небытия, погружения во мрак. В момент написания произведения Иосифу Александровичу было всего двадцать четыре года. Как уже говорилось выше, поэт успел столкнуться со смертью, перенеся сердечный приступ. «Письма к стене» – своего рода молитва. Лирический герой – человек, отчаянно держащийся за жизнь: «Только жить, только жить и на все наплевать, забывать…». Нередко встречаются обвинения Бродского в пониженной эмоциональности. Безусловно, холодность присуща некоторым его стихотворениям. Но только не «Письмам к стене». Здесь чувства настолько сильны, строки настолько выстраданы, что боль поэта чуткий читатель ощущает буквально физически. Пожалуй, самый страшный и эмоционально мощный отрывок текста – это четвертая строфа. В ней лирический герой трижды повторяет: «Не хочу умирать». И четырежды: «Только жить».

Стена в стихотворении – не только деталь из биографии поэта. Она также выступает в роли символа надежды, ассоциируясь со знаменитой Стеной Плача, расположенной в Иерусалиме. В лирике Бродского бытовые предметы часто наделяются человеческими чертами, что можно наблюдать и в рассматриваемом тексте. Лирический герой обращается к стене, как к другу, защитнику, единственно возможному в описываемой ситуации собеседнику. Его безграничное одиночество подчеркивается поэтом при помощи использования ряда символов – луны, темноты (мрака), холода. Не случайно разговор со стеной ведется ночью – во время, когда человек сталкивается с бездной, первородным хаосом, когда пробуждаются все страхи. В финале герой с облегчением замечает: «Хорошо, что кончается ночь. Приближается день».

Пребывание в Ленинградской тюремно-психиатрической лечебнице Бродский считал самым трудным для себя временем из того, что проведено в Советском Союзе. И дело не только в кошмарных методах, которые применяла карательная медицина в СССР. И не только в том, что поэт ожидал решения суда, касающегося ближайшего его будущего. И не только в страхе перед смертью. Тяжелое душевное состояние Иосифа Александровича, нашедшее выражение в «Письмах к стене», не в последнюю очередь было обусловлено его сложными отношениями с Мариной Басмановой. Бродский сам признавал, что разрыв с возлюбленной в большей степени занимал мысли, нежели арест, предстоящий суд и возможная ссылка.

6. Анализ стихотворения “Сретенье”

Стихотворение “Сретенье” выделяется из всего корпуса библейских стихов И. Бродского. В чем же его особенность? В том, что его “топос” И “хронос” наиболее полно и точно следуют первоисточнику, т.е. Евангелию.

Начинается стихотворение событийно, сразу, без подготовки. Но чувствуется определенная робость поэта перед “материалом”, которая выражается в своего рода косноязычии:

“Находились находившихся” – эта тавтологичность скрывается за мощным гулом стиха, но все-таки это досадный прокол, т.к. пишет уже весьма искушенный и зрелый поэт – стихотворение датировано 1972 годом. Но дальше все идет гладко.

Как уже было сказано, И. Бродский очень точно следует евангельскому повествованию. Точности он старается достичь буквальной:

В Евангелии читаем: “Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти доколе не увидит Христа Господня” (Лук. 2.26).

И. Бродский продолжает далее в стихотворении:

Перед нами поэтическое переложение молитвы Симеона-Богоприимца. Вот какова она в Евангелии: “Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром; Ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех народов. Свет и просвещению язычников, и славу народа Твоего Израиля” (Лук. 2.29-32).

Евангельская молитва глубже стихов и красивее, а на церковно-славянском и того более. Но это и естественно. Евангелие – боговдохновенный текст, а стихи – просто вдохновенный.

Стих течет дальше – Бродский продолжает перелагать на стихи евангельское повествование – слова Симеона, сказанные Марии:

Снова приведем параллельный евангельский текст: “Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий (И Тебе Самой оружие пройдет душу) да откроются помышления многих сердец” (Лук. 2.34–35).

На этом параллелизм текста стихотворения и текста Евангелия заканчивается. И условно можно сказать, что заканчивается первая часть стихотворения. (Автор не делит стихотворение на первую и вторую части.) “Вторая часть” – это человек пред ликом смерти, путь Симеона из жизни в “глухонемые владения смерти”.

Симеон идет в смерть без страха, потому что знает – Спаситель пришел. Недолго осталось мучиться в мрачном шеоле – загробном месте тоски и печали. Это знание, этот светильник освещает и освещает его дорогу. Это первый лучик – предвестник Незаходимого Солнца, которое вскоре спустится в ад и упразднит смерть, и каждый верующий сможет сказать: “Ад, где твое жало? Смерть, где твоя победа?” Итак, Симеон несет первую весть об уже начавшемся спасении мира, о Спасителе:

И. Бродский и здесь не отклоняется от христианского понимания. Но есть одно “но” . А действительно ли подлинно и до конца раскрыл поэт в своем стихотворении смысл великого события – Сретения; события вселенского масштаба? На наш взгляд, И. Бродский показал только внешнюю сторону.

По прямому смыслу соответствующего евангельского текста (Лук. 2, 22-38) Мария и Иосиф, по обычаю, принесли Христа на 40-й день после рождения в храм, где их встретил Симеон, узнавший в Младенце Мессию и предсказавший его судьбу. Именно это и описывает И. Бродский. Но “высший смысл события становится понятным, если вспомнить, что в праздник Сретения на литургии читается то место из послания апостола Павла к Евреям (Евр. VII, 7-17), где говорится о перемене священства, о том, что у нас (христиан) новый Первосвященник – Христос – священник не по чину Аарона, а по более высокому чину Мелхиседека, что с переменой священства необходима и перемена закона. Это следует понимать как указание на переход от эпохи Ветхого завета к эпохе Нового завета. Совершенно естественно, что Симеон олицетворяет Ветхий завет, а Христос есть Новый завет. Тогда слова Симеона: “Ныне отпущаети раба Твоего, Владыко . ” – можно понимать не только буквально, но и как добровольную перемену священства” * .

Показать и прямой и высший смысл события способна икона – например, икона “Сретение” (мастерская Андрея Рублева, 1408 г.). “На иконе показан момент, когда Симеон взял из рук Марии Младенца (это прямой смысл события), но одновременно сцене придан и второй смысл: оборвано изображение колонны, поддерживающей киворий над престолом, продлен (в нарушение естественной геометрии) престол в сторону Симеона, икона скомпонована так, чтобы Младенец зрительно оказался над престолом и под киворием. Мы видим не только передачу Младенца Марией, но и движение Симеона, как бы опускающего Христа на Его престол, жест, символизирующий акт добровольной передачи власти Ветхим заветом (Симеоном) Новому завету (Христу). Надпрестольное пространство является самым святым местом в храме, куда немыслимо помещение какого-либо младенца (это место Бога), поэтому жест Симеона приобретает характер исключительности, и зрителю ясно, что Симеон держит на руках воплотившееся Божество” * .

И. Бродский этого высшего смысла не показывает. Только прямой, внешний. Он идет по пути не иконописцев. Нарушение перспективы для него немыслимо. Поэт идет по тому пути, по которому пошла живопись эпохи Возрождения. Возьмем фреску Папеллы дель Арена “Сретение” Джотто, гениального художника Проторенессанса. Фреска выполнена в прямой перспективе, нет никаких “деформаций” пространства. “В результате здесь показан обычный обряд воцерковления, совершаемый над каждым младенцем мужского пола; сцена приобрела характер бытовой зарисовки. На иконе школы Андрея Рублева отражен поворотный момент истории человечества, событие эпохальное, у Джотто – событие повседневное” * .

Почему же И. Бродский не показал высшего смысла Сретения? Сразу надо оговориться, мы не предъявляем требования, что поэт должен быть канонически и догматически точен. Поэт не богослов. Он волен выбирать любой путь. В этом великое благо и великая трагедия искусства, да и всей жизни.

И. Бродский, находясь в рамках христианской культуры, центр тяжести в своем творчестве переносит на второе слово этого понятия, на культуру. Поэтому он идет по “ренессансному” пути. Этот путь, может быть, более красив внешне, но в то же время и менее ответствен. Человек прячется за весь пласт культуры, растворяется в нем и становится предоставлен только самому себе. И. Бродский говорил, что ему более всего из христианских систем импонирует кальвинизм, “потому что согласно кальвинистской доктрине человек отвечает сам перед собой за все. То есть он сам, до известной степени, свой Страшный суд” * . Благочестивая форма эгоизма, ведущая к деизму – основная религиозная концепция современного “культурного” мира. Недаром Реформация – плоть от плоти ренессансное явление: “Я” В центре, а уж потом Бог, пусть и Всесильный и могущественный, но потом.

Сделав упор на культуру, И. Бродский совершенно логично приходит к тому, что идея Бога в его эстетической концепции подменяется идеей Языка. Не всегда строго это выражено в его творчестве. Быть может, более декларативно. Где-то глубоко у поэта сохраняется память о Дарителе этого языка. Но общая тенденция такова. С одной стороны, это отрадно, т.к. возведение языка в статус бога способствует действительному его возвышению. Но с другой стороны, язык амбивалентен добру и злу, значит, и бог-язык равно приемлет и добро, и зло. А носитель языка? Что касается И. Бродского, то он не на стороне зла. Его метафизическая чуткость и одаренность позволяют ему пройти по узкой тропке над пропастью (хотя и не всегда гладко, бывают и срывы). Но идти этим же путем – большой соблазн, и далеко не каждый это сможет выдержать.

Итак, возвращаясь к “Сретенью” И подытоживая, нужно сказать, что это стихотворение хотя и выделяется из всего творчества поэта, все равно остается “законной кометой” эстетической системы И. Бродского.

► Читайте также другие статьи о жизни и творчестве И. Бродского:

Иосиф Бродский Письма к стене

Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.
Все равно я сюда никогда не приду умирать,
Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек – это шар, а душа – это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить – говоришь – вознестись над зеленой листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.

Изолятор тоски – или просто движенье вперед.
Надзиратель любви – или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма. А за мною – лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень.

Другие статьи в литературном дневнике:

30.05.2014. Ничего, моя радость, переживём. Мара Махнатая
24.05.2014. Камни не люди Сахара
20.05.2014. Это важно Кот Басё
18.05.2014. Иосиф Бродский Письма к стене
16.05.2014. Иосиф Бродский Одиночество
11.05.2014. Манускрипт Снежный Рыцарь
07.05.2014. Out of memory Траум Шульц
06.05.2014. О чем я могу? Макарова Алиса

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

«Бродский И. А. – Письма римскому другу (Из Марциала)»

Иосиф Бродский относится к тем русским поэтам, которые вынуждены были в начале семидесятых годов эмигрировать за рубеж. Советской цензуре не нравилось, что Бродский не пишет стихов, прославляющих социалистический строй в России. В основном все свои стихи Бродский написал в эмиграции. И только в 1990 году они были опубликованы в России, когда автор уже стал лауреатом Нобелевской премии. Стихи этого поэта отличаются многообразием поэтических интонаций. Долгая жизнь за границей оставила глубокий след в его творчестве. Мне кажется, почти все стихи Бродского это краткие философские откровения.

В своих философских стихах он обращается к теме родины. Например, в стихотворении На смерть Жукова, написанном в 1974 году, поэт поднимает философскую проблему жизни и смерти великого полководца на фоне трагичной жизни простых людей:

Вижу колонны замерших внуков,

Гроб на лафете, лошади круп.

Ветер сюда не доносит мне звуков

Русских военных плачущих труб.

Вижу в регалии убранный труп:

В смерть уезжает пламенный Жуков.

Читатель видит, что за внешними символами величия боевой славы все четче проступают лица замерших внуков. Нетрудно догадаться, что автор этим показывает свое отрицательное отношение ко всякого рода культам личности. Далее поэт рассуждает и о человеческой судьбе самого великого полководца:

Кончивший дни свои глухо, в опале,

Как Велизарий или Помпеи.

Проводя параллель между Жуковым и полководцами древности, поэт как бы говорит, что величие, которое достигается путем больших жертв, все равно в итоге не приносит никому счастья.

Предметом философских размышлений является для Бродского и тема искусства. Вот, например, как он видит суть классического балета в стихах, посвященных Михаилу Барышникову:

Классический балет есть замок красоты,

Чьи нежные жильцы от прозы дней суровой

Пиликающей ямой оркестровой

Отделены. И задраны мосты.

В имперский мягкий плющ мы стискиваем зад,

И, крылышкуя скорописью ляжек,

Красавица, с которою не ляжешь,

Одним прыжком выпархивает в сад…

Здесь виден авторский взгляд на искусство вообще, а не только на балет. Бродский уверен, что замок красоты всегда будет отделен от житейской суеты и низких чувств. Искусство для Бродского это красавица, с которою не ляжешь, то есть можно получить только духовное наслаждение, общаясь с высоким искусством. Завершаются стихи еще более ярким философским открытием:

…рождают тот полет, которого душа,

Как в девках заждалась, готовая озлиться!

А что насчет того, где выйдет приземлиться,

Земля везде тверда; рекомендую США.

Этим поэт утверждает истину: что большое искусство принадлежит всему человечеству, а не одной какой-нибудь национальности. Настоящий художник может жить и вне родной страны, но все равно создавать талантливые произведения искусства. Сам И. Бродский является тому примером. В связи с этим вспоминаются И. Бунин, И. Шмелев, Б. Зайцев и многие другие русские писатели, которые, оказавшись в вынужденной эмиграции, остались большими художниками.

Философия это всегда искание новых форм. На мой взгляд, Бродский очень оригинально и смело работал над поэтической формой своих стихотворений. Он часто использует прием переноса качества одного предмета на другой. Например:

Темно-синее утро в заиндевевшей раме

Напоминает улицу с горящими фонарями,

Ледяную дорожку, перекрестки, сугробы,

Толчею в раздевалке в восточном конце Европы.

Там звучит Ганнибал из худого мешка на стуле,

Сильно пахнут подмышками брусья на физкультуре;

Что до черной доски, от которой мороз по коже,

Так и осталась черной. И сзади тоже.

На площади в несколько строк, как мы видим, поэт разместил и ближайшую улицу, и школьную раздевалку в восточном конце Европы. Предметы пахнут мальчишками и девчонками упражняющимися на брусьях. Все как бы меняется местами, кроме одного черной классной доски, которая, мне кажется, символизирует момент, что человек в начале пути все равно должен пройти через что-то неизменное. И только освоив знания на черной классной доске, он может придумать что-то свое.

Но если говорить об общем философском устремлении И. Бродского, о главной его философской теме, которую он поднимал во всем своем творчестве, это несомненно проблема свободы личности. Недаром же лирический герой Бродского повторяет лермонтовский мотив:

Лучше вас в мире ртом

Я и не видел пока.

Конь или витязь,

Только человек, знающий цену свободе личности, мог так подумать и написать. Недавно жизнь Иосифа Бродского оборвалась за границей. Но я уверен, что его поэзия всегда будет помогать нам, соотечественникам этого замечательного поэта, разрешать философские проблемы, которые жизнь постоянно ставит перед человеком.

Отзыв к книге «Письма римскому другу»

Автор: Бродский Иосиф Александрович
Опубликовано: ИГ Лениздат
ISBN: 978-5-601499-0-4, 978-5-6041499-0-4
Количество просмотров: 3

В настоящее издание вошли избранные стихотворения Иосифа Бродского, великого поэта 20 века, лауреата Нобелевской премии по литературе. Стихи разных лет дают представление о направлении развития творчества автора и о темах, которые с начала 1960-х годов были важнейшими для Бродского-мыслителя.

Положительный отзыв на книгу: Письма римскому другу

Щемящее, связанное с эмиграцией, созвучное настолько, насколько может быть у близнецов понимание – мое и Иосифа. Это письма из изгнания, из эмиграции – тирану – императору.

Шолом, Иосиф, шолом, дорогой!

«Письма римскому другу (из Марциала)» Иосиф Бродский

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.

Дева тешит до известного предела —
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятья невозможны, ни измена!

Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных —
лишь согласное гуденье насекомых.

Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он – деловит, но незаметен.
Умер быстро – лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним – легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники – ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела —
все равно что дранку требовать от кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я – не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им…
Как там в Ливии, мой Постум, – или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще… Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.

Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке – Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

Положительный отзыв на книгу: Письма римскому другу

Любимый поэт, загадочный, с жизнью питерского вольнодумца, ставшего всемирным изгнанником. Читающий нараспев свои стихи как мог только он. И не вернувшийся, хоть и обещал, на Васильевский остров.
Как написать вам мое признание в любви к поэту.
ну пожалуй что

В ответ на Рождественский романс Иосифа Бродского

Плывет в тоске необьяснимой
Романс Иосифа полночный.
Его любви неугасимой
Продукт побочный.

Любовник старый и красивый
Вдали от Невских
Брегов покинутой России
Скучает. Мерзко

Надсаживает мелкий дождик
На Брайтон Бич.
Бредет Венецией знакомой
Не Беатриче,

Как сон страдающих в разлуке
Фонарных теней
Плетет старик свой гениальный
Туман плетений

Оценка статьи:

(пока оценок нет)

Загрузка...